Земляки – краткое содержание рассказа Шукшина (сюжет произведения)

Василий Шукшин – Земляки

Василий Шукшин – Земляки краткое содержание

Земляки читать онлайн бесплатно

Ночью перепал дождь. Погремело вдали. А утро встряхнулось, выгнало из туманов светило; заструилось в трепетной мокрой листве текучее серебро. Туманы, накопившиеся в низинах, нехотя покидали землю, поднимались кверху.

Стариковское дело – спокойно думать о смерти. И тогда-то и открывается человеку вся сокрытая, изумительная, вечная красота Жизни. Кто-то хочет, чтобы человек напоследок с болью насытился ею. И ушел.

И уходят. И тихим медленным звоном, как звенят теплые удила усталых коней, отдают шаги уходящих. Хорошо, мучительно хорошо было жить. Не уходил бы!

Шагал по мокрой дороге седой старик. Шагал покосить травы коровенке. Деревня осталась позади за буграми. Место, куда направлялся он, называлось кучугуры. Это такая огромная всхолмленная долина предгорье. Выйдешь на следующий бугор – видно всю долину. А долину с трех сторон обступили молчаливые горы. Вольный зеленый край. Здесь издавна были покосы.

На “лбах” и “гривах” травы – коню по брюхо, Внизу – согры, там прохладно, в чащобе пахнет прелым. Там бьют из земли, из ржаной, жирной, светлые студеные ключи. И вкусна та вода! Тянет посидеть там; сумрачно и зябко, и грустно почему-то, и одиноко. Конечно, есть люди, которым не все равно: есть ты или нет. Но ведь. что же? Тут сам не поймешь: зачем дана была эта непосильная красота? Что с ней было делать. Ведь чего и жалко-то: прошел мимо – торопился, не глядел.

А выйдешь на свет – и уж жалко своей же грусти, кажется, вот только вошло в душу что-то предрассветно-тихое, нежное; но возрадуешься, понесешь, чтобы и впредь тоже радоваться, и – нет, думы всякие сбивают, забываешь радоваться,

Выше поднималось солнце. Туманы поднялись и рассеялись. Легко парила земля, Испарина не застила свет, она как будто отнимала его от земли и тоже уносила вверх.

Листья на березах в околках пообсохли, но еще берегли умытую молодую нежность – жарко блестели. Огромную тишину утра тонко просвитывали невидимые птицы.

Все теплей становится. Тепло стекает с косогоров в волглые еще долины; земля одуряюще пахнет обилием зеленых своих сил.

Старик прибавил шагу. Но не так, чтобы уже в хотьбе устать. Сил оставалось мало, приходится жалеть,

Он ходил, ездил по этой дороге много – всю жизнь, Знал каждый поворот ее, знал, где приотпустить коня, а где придержать, чтобы и он тоже в охотку с утра не растратился, а потом работал бы вполсилы. Теперь коня не было. Он помнил всех своих коней, какие у него перебывали за жизнь, мог бы рассказать, если бы кому-нибудь захотелось слушать, про характер и привычки каждого, Тихонько болела душа, когда он вспоминал своих коней. Особенно жалко последнего: он не продал его, не обменял, не украли его цыгане – он издох под хозяином.

Было это в тридцать третьем году. Старик (тогда еще не старик, а справный мужик Анисим Квасов, Анисимка, звали его) был уже в колхозе, работал объездным на полях. Случился тогда большой голод. Ели лебеду, варили крапиву, травились зимовалым зерном, которое подметали вениками на токах. Ждали нового урожая; надо было еще прожить лето. Вся надежда на коров: молоком отпаивали опухших детей.

И вот как-то, в покос тоже, пастух деревенский, слабый мужичонка, совсем ослаб, гоняясь за коровами, упал без сознания. Сколько он там пролежал, бог его знает, говорил потом – долго. Коровы тем временем зашли на клевер. Поздно вечером пригнал он их в деревню, раздувшихся, закричал первым встречным: “Спасайте, они клевера обожрались!” Что тут началось. Бабы завыли, мужики всполошились, схватили бичи и стали гонять коров по улицам. Беда пришла, стон стоял в деревне. Коровы падали, люди тоже задыхались, тоже падали. У Анисима был конь (когда Анисима определили объездным, ему дали из колхоза бывшего его собственного мерина Мишку); Анисим, видя такое дело, вскочил на Мишку и стал тоже гонять коров. Всю ночь вываживали коров. К утру Мишка захрипел под Анисимом и пал на передние ноги. Сколько ни бился Анисим, мерин не вернулся к жизни. Анисим плакал, убивался над конем. Его обвинили во вредительстве, и он сидел месяца полтора в районной каталажке. Потом ничего, обошлось.

Вот наконец и делянка старика: пологая логовинка недалеко от дороги, внизу согра с ключом.

Солнце поднялось в ладонь уже; припоздал.

Наскоро перекусив малосольным огурцом с хлебом, старик отбил литовку, повжикал камешком по жалу.

Нет милее работы – косьбы. И еще: старик любил косить один. Чего только не передумаешь за день!

Сочно, просвистывая, сечет коса; вздрагивает, никнет трава. Впереди шагах в трех подняла голову змея. И потекла в траве, поблескивая гибким омерзительным телом своим. Опять воспоминание: раз, парнишкой еще, ехал он на коне хорошей рысью. Внезапно, почуяв или увидев змею, конь прыгнул вбок. Анисимки как век не было на коне упал. И прямо задницей на нее, на змею. Неделю потом поносило (“гвоздем летело”).

Память все же выталкивает и выталкивает из глубины прожитой жизни светлые, милые сердцу далекие дни. Так в мутной, стоялой воде тихого озера бьют со дна чистые родники. Вот, змеи. Был тогда на деревне дед Куделька. Он говорил ребятишкам, что за каждую убитую змею – сорок грехов долой. А если змею бросить в огонь, то можно увидеть на брюхе ее ножки – много-много. И ребятня азартно снимала с себя грехи. И жгли змей, и правда, когда она прыгала в костре, на брюхе у нее что-то такое мелькало – белое, мелкое и много. Ребятишки орали: “Видишь! Вон они!” Все видели ножки.

До обеда, как трава совсем обсохла, старик косил. Солнце поджигало; на голову точно горячий блин положили.

– Слава богу! – сказал старик, глядя на выкошенную плешину: отхватил изрядно. На душе было радостно.

Он пошел в шалашик, который сделал себе загодя, когда приходил проведать травы. Теперь можно хорошо, не торопясь поесть.

В шалаше теплый резкий дух вялой травы. Звенит где-то крохотная пронзительная мушка; горячую тишину наполняет неутомимый, ровный, сухой стрекот кузнечиков. Да с неба еще льются и скользят серебряные жаворонки-сверлышки,

Хорошо! Господи, как хорошо. Редко бывает человеку хорошо, чтобы он знал: вот-хорошо. Это когда нам плохо, мы думаем: “А где-то кому-то хорошо”. А когда нам хорошо, мы не думаем: “А где-то кому-то плохо”. Хорошо нам, и все.

Старик расстелил на траве стираную тряпочку, разложил огурцы, хлеб, батунок мытый. Пошел к ключу: там в воде стояла бутылка молока, накрепко закупоренная тряпочной пробкой. Склонился к ручью, оперся руками в сырой податливый бережок, долго, без жадности пил. Видел, как по ржавому дну гоняются друг за другом крохотные светлые песчинки.

“Как живые”,- подумал старик. С трудом поднялся, взял бутылку и пошел к шалашу. А там, у шалашика, сидят на пеньке старик в шляпе и с палочкой. Покуривает,

– Доброго здоровья,- приветствовал старик в шляпе.- Увидел человек, присел отдохнуть. Возражений нет?

– Чево ж? – сказал Анисим.- Давай сюда, тут все же маленько не так жарит.

– Жарко, да.- Старик в шляпе вошел тоже в шалашик, сел на траву.Жарковато.

“В добрых штанах-то. зеленые будут”, – подумал Анисим.

– Хошь, садись со мной? – пригласил он.

– Спасибо, я поел недавно.- Старик в шляпе внимательно смотрел на Анисима, так что тому даже не по себе стало.- Косишь?

– Надо. Нездешний, видно?

Анисим глянул на гостя и ничего не сказал.

– Пошто? Теперь всякие бывают.- Анисим захрумкал огурцом. И уловил взгляд гостя: тот смотрел на нехитрую крестьянскую снедь на тряпочке. “Хочет, наверно”.

– Подсаживайся,- еще раз сказал он,

– Ешь, тебе еще полдня работать. Робить.

Городской старик снял шляпу, обнаружив блестящую лысину, придвинулся, взял огурец, отломил хлеба.

– У тебя газеты нету? – спросил Анисим.

– Зачем? – удивился гость.

– Иззеленишь штаны-то. Штаны-то добрые.

– А-а. Да шут с ними. Ах, огурцы.

– Здешний, говоришь. Откуда?

Не верилось Анисиму, что гость из этих мест – не похоже действительно.

– Сейчас-то я не здесь живу. Родом отсюда.

– Побывать надо на родине. Помирать скоро. Ты из какой деревни-то?

– Лебяжье. Вот по этой дороге.

– Один со старухой живешь?

– Есть. Трое. Да двоих на войне убило.

– Где эти трое-то? В городе?

– Один в городе, Колька. А девахи замужем. Одна в Чебурлаке, за бригадиром колхозным, другая – та подальше.- Не сказал, что другая замужем не за русским.- Была Нинка-то по весне. Ребятишки большие уж.

– А Колька-то в каком городе?

– Да он – и в городе, и не в городе: работа у ево какая-то непутевая, вечно ездит: железо ищут,

– А какой город-то?

– В Ленинграде. Пишет нам, деньги присылает. Так-то хорошо живет. Хочет тоже приехать, да все не выберется. Может, приедет.

Городской старик отпил немного молока, вытер платком губы.

Краткое содержание рассказа «Срезал» В. Шукшина

Рассказ «Срезал» Шукшина, написанный в 1970 году, поднимает серьезные социальные и нравственные проблемы, среди которых наиболее выделяются падение нравов и невежество деревенских жителей. Рекомендуем прочитать краткое содержание «Срезал» для лучшей подготовки к уроку литературы.

Основные персонажи рассказа

  • Константин Иванович Журавлев – кандидат, умный образованный, воспитанный мужчина.
  • Глеб Капустин – неглубокий, ехидный, завистливый к чужим успехам мужчина.
  • Валентина Журавлева – супруга Константина Ивановича, также кандидат.
  • Агафья – мать Константина Журавлева.
  • Мужики – односельчане Журавлева, малограмотные жители села.

Шукшин «Срезал» краткое содержание

«Срезал» Шукшин краткое содержание для читательского дневника:

Действие рассказа происходит в СССР в 1960–70-ее годы. В гости к матери в родную деревню приезжает Константин Иванович Журавлев – ученый, состоятельный человек. Константин и его жена являются кандидатами наук (Константин — доктор филологических наук). О приезде Журавлевых узнает и Глеб Капустин, местный житель, рабочий пилорамы.

Глеб известен тем, что умеет в беседе “срезать”, выставить дураком любого знатного земляка, приехавшего в деревню. Местные мужики восторгаются Глебом за это умение. Вечером на ужин у Журавлевых собираются гости, в том числе и Глеб Капустин, который готовит очередное разоблачение и скандал. Константин и его жена радушно принимают гостя, ничего не подозревая.

Наконец Глеб приступает к “делу”: он заводит беседу с Константином и забрасывает его вопросами на разные темы. Воспитанный и неглупый Константин спокойно и добродушно отвечает. Видя, что соперник умен, Глеб продолжает сыпать новые научные вопросы, пытаясь “срезать” Константина.

Константин и его жена понимают, что Глеб – начитанный, но малообразованный и плохо воспитанный человек, который нахватался знаний из газет и пытается блеснуть этим перед мужиками. Супруги смеются над нелепым поведением гостя. Они понимают, что Глеб – типичный демагог, с которым нельзя серьезно говорить о науке.

Глеб чувствует свою слабость и решает прямо напасть на соперника, (“катит бочку”): он заявляет Константину, что деревенские жители не все глупы и что кандидаты наук должны быть готов к любым вопросам. Глеб отчитывает Константина за то, что тот мало читает газет и т.д.

Завершив свою пламенную речь, Глеб гордо уходит. Мужики остаются в восторге от его выступления. Глеб радуется тому, что снова вышел победителем, пусть и в глазах недалеких, необразованных мужиков.

Читайте также: Рассказ «Микроскоп» В. Шукшина был написан в 1969 году. Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем прочитать краткое содержание «Микроскоп». По классификации самого автора данное произведение является «рассказом-судьбой», поскольку в течение небольшого отрезка времени показан весь жизненный путь человека. Пересказ книги будет полезен для читательского дневника.

Сжатый пересказ «Срезал» с диалогами

В. Шукшин «Срезал» краткое содержание с диалогами из рассказа:

К старухе Агафье Журавлёвой приехал сын Константин Иванович. С женой и дочкой. Проведать, отдохнуть. Подкатил на такси, и они всей семьёй долго вытаскивали чемоданы из багажника. К вечеру в деревне узнали подробности: сам он — кандидат, жена тоже кандидат, дочь — школьница.

Вечером же у Глеба Капустина на крыльце собрались мужики. Как-то так получилось, что из их деревни много вышло знатных людей — полковник, два лётчика, врач, корреспондент. И так повелось, что, когда знатные приезжали в деревню и в избе набивался вечером народ, приходил Глеб Капустин и срезал знатного гостя. И вот теперь приехал кандидат Журавлев…

Глеб вышел к мужикам на крыльцо, спросил:

— Гости к бабке Агафье приехали?

— Кандидаты? — удивился Глеб. — Ну пошли проведаем кандидатов.

Получалось, что мужики ведут Глеба, как опытного кулачного бойца.

Кандидат Константин Иванович встретил гостей радостно, захлопотал вокруг стола. Расселись. Разговор пошёл дружнее, стали уж забывать про Глеба Капустина… И тут он попёр на кандидата.

— В какой области выявляете себя? Философия?

— Можно и так сказать

— И как сейчас философия определяет понятие невесомости?

— Но ведь явление открыто недавно. Натурфилософия определит это так, стратегическая философия — совершенно иначе…

— Да нет такой философии — стратегической, — заволновался кандидат. — Вы о чем вообще-то?

— Да, но есть диалектика природы, — спокойно, при общем внимании продолжал Глеб. — А природу определяет философия. Поэтому я и спрашиваю, нет ли растерянности среди философов?

Кандидат искренне засмеялся. Но засмеялся один и почувствовал неловкость. Позвал жену: «Валя, тут у нас какой-то странный разговор!»

— Хорошо, — продолжал Глеб, — а как вы относитесь к проблеме шаманизма?

— Да нет такой проблемы! — опять сплеча рубанул кандидат.

Теперь засмеялся Глеб.

— Ну на нет и суда нет. Проблемы нет, а эти… танцуют, звенят бубенчиками. Да? Но при же-ла-нии их как бы и нет. Верно… Ещё один вопрос: как вы относитесь к тому, что Луна тоже дело рук разума. Что на ней есть разумные существа.

— Ну и что? — спросил кандидат.

— А где ваши расчёты естественных траекторий? Как вообще ваша космическая наука сюда может быть приложена?

— Вы кого спрашиваете?

— Вас, мыслителей. Мы-то ведь не мыслители, у нас зарплата не та. Но если вам интересно, могу поделиться. Я предложил бы начертить на песке схему нашей Солнечной системы, показать, где мы. А потом показать, по каким законам, скажем, я развивался.

— Интересно, по каким же? — с иронией спросил кандидат и значительно посмотрел на жену. Вот это он сделал зря, потому что значительный взгляд был перехвачен. Глеб взмыл ввысь и оттуда ударил по кандидату:

— Приглашаете жену посмеяться. Только, может быть, мы сперва научимся хотя бы газеты читать. Кандидатам это тоже бывает полезно…

— Да нет уж, послушали. Имели, так сказать, удовольствие. Поэтому позвольте вам заметить, господин кандидат, что кандидатство — это не костюм, который купил — и раз и навсегда. И даже костюм время от времени надо чистить. А уж кандидатство-то тем более… поддерживать надо.

На кандидата было неловко смотреть, он явно растерялся. Мужики отводили глаза.

— Нас, конечно, можно удивить, подкатить к дому на такси, вытащить из багажника пять чемоданов… Но… если приезжаете в этот народ, то подготовленней надо быть. Собранней. Скромнее.

— Да в чем же наша нескромность? — не выдержала жена кандидата.

— А вот когда одни останетесь, подумайте хорошенько. До свидания. Приятно провести отпуск… среди народа!

Глеб усмехнулся и не торопясь вышел из избы. Он не слышал, как потом мужики, расходясь от кандидата, говорили: «Оттянул он его. Дошлый, собака. Откуда он про Луну-то знает. Срезал». В голосе мужиков даже как бы жалость к кандидатам, сочувствие. Глеб же Капустин по-прежнему удивлял. Изумлял. Восхищал даже. Хоть любви тут не было. Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил ещё.

Это интересно: Шукшин часто пишет свои рассказы о простых деревенских людях, в том числе и «Чудик», опубликованный в 1967 году. Краткое содержание рассказа «Чудик» для читательского дневника повествует о мужчине, который постоянно попадает в странные ситуации. Сжатый пересказ можно найти на нашем сайте.

Сюжет рассказа «Срезал» с цитатами

Краткое содержание «Срезал» Шукшин с цитатами из произведения:

В небольшую деревушку под названием Новая приезжает кандидат наук Константин Журавлев с супругой и дочкой – мать «попроведовать, отдохнуть». Будучи уже совершенно городским жителем, он решает с семьей провести время в родной деревне, вдали от суеты и проблем большого города.

К вечеру все жители Новой знали, что к старухе Агафье Журавлевой на такси приехал «богатый, ученый» сын и привез подарки: «электрический самовар, цветастый халат и деревянные ложки».

Вечером того же дня селяне после работы собираются у крыльца дома Глеба Капустина – начитанного и ехидного мужика сорока лет. Так уж сложилось, что из этой деревни вышло немало «знатных людей: один полковник, два летчика, врач, корреспондент».

По заведенным обычаям, когда такой человек приезжал на малую родину, в его доме собирался народ, чтобы послушать истории успешного земляка. Капустин же славился умением «срезать» знатного гостя – то есть, поставить его в неловкое, иногда даже унизительное положение перед сельчанами.

В этот раз Капустин в компании товарищей держит путь к дому старухи Журавлевой. По дороге он узнает, что кандидатом является не только Константин Иванович, но и его жена Валя, вот только «в какой области кандидаты» – неизвестно.

Константин Иванович радостно встречает гостей, просит мать накрыть на стол. Он принимается вспоминать детство, школьные годы со своими давнишними приятелями. Тем временем Глеб, который «был родом из соседней деревни», разговор этот не поддерживает, и явно готовится к нападению.

Узнав, что Журавлев работает на филфаке, Глеб оживает, и принимается задавать вопросы, касающиеся философии – о «первичности духа и материи», «понятии невесомости». Эти мудреные слова вычитаны Капустиным из журналов и газет, и смысла их он совершенно не понимает, но держит перед односельчанами марку.

Капустин вызывает у супругов искренний смех своим вопросом об их отношении «к проблеме шаманизма в отдельных районах Севера», а также к тому, «что Луна тоже дело рук разума». Журавлевы теряются, и не знают, как правильно реагировать на этот поток явного абсурда, но, будучи хорошо воспитанными людьми, не уличают гостя в безграмотности.

Константин Иванович старается держать доброжелательный тон с гостем, но Капустин настроен весьма решительно – он во что бы то ни стало должен доказать перед односельчанами свое превосходство над кандидатами, ничего не смыслящими в «серьезных» вопросах.

Заметив, как на одну из сказанных им глупостей Журавлев многозначительно переглядывается с женой, Капустин «взмыл ввысь», чтобы нанести сокрушительный удар. Он принимается обвинять супругов в том, что они не читают газет, и «что кандидатство – это ведь не костюм, который купил – и раз и навсегда». Напоследок он просит чету Журавлевых чаще спускаться на землю – «падать будет не так больно».

На закономерный вопрос Валентины, в чем же, собственно, заключается их нескромность, Капустин по своему обычаю уходит от прямого ответа и предлагает им подумать на этим на досуге.

Глеб признается, что любит «по носу щелкнуть – не задирайся выше ватерлинии». Он в одиночестве покидает дом Журавлевых, а мужики, всегда с большим удовольствием наблюдающие его нападки на знатных людей, довольны – и в этот раз Глебу удалось их ловко «срезать». Капустин восхищает и неизменно удивляет односельчан, но не пользуется любовью из-за своего злого, жестокого характера, потому что «жестокость никто, никогда, нигде не любил еще».

На следующий день Капустин, придя на работу, как бы между прочим интересуется у мужиков: «Ну, как там кандидат-то?». Ему обязательно нужно узнать о безоговорочном унижении городского «выскочки» и услышать подтверждение собственной значимости.

Заключение

В своей книге Шукшин высмеивает невежественных людей, не способных принять чужого успеха и из чувства сильной зависти желающих унизить и как можно больнее уколоть действительного умного и образованного человека.

Читайте также: Рассказ «Критики» Шукшина поднимает глобальную проблему – взаимоотношения между поколениями, извечную проблему «отцов и детей». Рекомендуем прочитать краткое содержание «Критики», которое пригодится как для читательского дневника, так и для подготовки к уроку литературы. Также в своей книге писатель делает акцент на нежелании людей понимать друг друга и ценить своих ближних.

Видео краткое содержание Срезал Шукшин

Рассказ «Срезал», раскрывает мировоззрение самого автора. Глеб Капустин является главным героем рассказа. Он проживает в деревне Новая, работает на пилораме. Глеб был начитанным, ехидным и амбициозным человеком. Он думал, как бы интеллектуально унизить знатного человека. Однажды он «срезал» одного полковника, который приехал погостить к родственникам и повидаться со старыми друзьями.

Василий Шукшин – Земляки

Описание книги “Земляки”

Описание и краткое содержание “Земляки” читать бесплатно онлайн.

Ночью перепал дождь. Погремело вдали… А утро встряхнулось, выгнало из туманов светило; заструилось в трепетной мокрой листве текучее серебро. Туманы, накопившиеся в низинах, нехотя покидали землю, поднимались кверху.

Стариковское дело — спокойно думать о смерти. И тогда-то и открывается человеку вся сокрытая, изумительная, вечная красота Жизни. Кто-то хочет, чтобы человек напоследок с болью насытился ею. И ушел.

И уходят. И тихим медленным звоном, как звенят теплые удила усталых коней, отдают шаги уходящих. Хорошо, мучительно хорошо было жить. Не уходил бы!

Шагал по мокрой дороге седой старик. Шагал покосить травы коровенке. Деревня осталась позади за буграми. Место, куда направлялся он, называлось кучугуры. Это такая огромная всхолмленная долина — предгорье. Выйдешь на следующий бугор — видно всю долину. А долину с трех сторон обступили молчаливые горы. Вольный зеленый край. Здесь издавна были покосы.

На «лбах» и «гривах» травы — коню по брюхо. Внизу — согры, там прохладно, в чащобе пахнет прелым. Там бьют из земли, из ржаной, жирной, светлые студеные ключи. И вкусна та вода! Тянет посидеть там; сумрачно и зябко, и грустно почему-то, и одиноко. Конечно, есть люди, которым не все равно: есть ты или нет… Но ведь… что же? Тут сам не поймешь: зачем дана была эта непосильная красота? Что с ней было делать. Ведь чего и жалко-то: прошел мимо — торопился, не глядел.

А выйдешь на свет — и уж жалко своей же грусти, кажется, вот только вошло в душу что-то предрассветно-тихое, нежное; но возрадуешься, понесешь, чтобы и впредь тоже радоваться, и — нет, думы всякие сбивают, забываешь радоваться.

Выше поднималось солнце. Туманы поднялись и рассеялись. Легко парила земля. Испарина не застила свет, она как будто отнимала его от земли и тоже уносила вверх.

Листья на березах в околках пообсохли, но еще берегли умытую молодую нежность — жарко блестели. Огромную тишину утра тонко просвистывали невидимые птицы.

Все теплей становится. Тепло стекает с косогоров в волглые еще долины; земля одуряюще пахнет обилием зеленых своих сил.

Старик прибавил шагу. Но не так, чтобы уже в ходьбе устать. Сил оставалось мало, приходится жалеть.

Он ходил, ездил по этой дороге много — всю жизнь. Знал каждый поворот ее, знал, где приотпустить коня, а где придержать, чтобы и он тоже в охотку с утра не растратился, а потом работал бы вполсилы. Теперь коня не было. Он помнил всех своих коней, какие у него перебывали за жизнь, мог бы рассказать, если бы кому-нибудь захотелось слушать, про характер и привычки каждого. Тихонько болела душа, когда он вспоминал своих коней. Особенно жалко последнего: он не продал его, не обменял, не украли его цыгане — он издох под хозяином.

Было это в тридцать третьем году. Старик (тогда еще не старик, а справный мужик Анисим Квасов, Анисимка, звали его) был уже в колхозе, работал объездным на полях. Случился тогда большой голод. Ели лебеду, варили крапиву, травились зимовалым зерном, которое подметали вениками на токах. Ждали нового урожая; надо было еще прожить лето. Вся надежда на коров: молоком отпаивали опухших детей.

И вот как-то, в покос тоже, пастух деревенский, слабый мужичонка, совсем ослаб, гоняясь за коровами, упал без сознания. Сколько он там пролежал, бог его знает, говорил потом — долго. Коровы тем временем зашли на клевер… Поздно вечером пригнал он их в деревню, раздувшихся, закричал первым встречным: «Спасайте, они клевера обожрались!» Что тут началось. Бабы завыли, мужики всполошились, схватили бичи и стали гонять коров по улицам. Беда пришла, стон стоял в деревне. Коровы падали, люди тоже задыхались, тоже падали. У Анисима был конь (когда Анисима определили объездным, ему дали из колхоза бывшего его собственного мерина Мишку); Анисим, видя такое дело, вскочил на Мишку и стал тоже гонять коров. Всю ночь вываживали коров. К утру Мишка захрипел под Анисимом и пал на передние ноги. Сколько ни бился Анисим, мерин не вернулся к жизни. Анисим плакал, убивался над конем… Его обвинили во вредительстве, и он сидел месяца полтора в районной каталажке. Потом ничего, обошлось.

Вот наконец и делянка старика: пологая логовинка недалеко от дороги, внизу согра с ключом.

Солнце поднялось в ладонь уже; припоздал.

Наскоро перекусив малосольным огурцом с хлебом, старик отбил литовку, повжикал камешком по жалу.

Нет милее работы — косьбы. И еще: старик любил косить один. Чего только не передумаешь за день!

Сочно, просвистывая, сечет коса; вздрагивает, никнет трава. Впереди шагах в трех подняла голову змея… И потекла в траве, поблескивая гибким омерзительным телом своим. Опять воспоминание: раз, парнишкой еще, ехал он на коне хорошей рысью. Внезапно, почуяв или увидев змею, конь прыгнул вбок. Анисимки как век не было на коне — упал. И прямо задницей на нее, на змею. Неделю потом поносило («гвоздем летело»).

Память все же выталкивает и выталкивает из глубины прожитой жизни светлые, милые сердцу далекие дни. Так в мутной, стоялой воде тихого озера бьют со дна чистые родники. Вот, змеи… Был тогда на деревне дед Куделька. Он говорил ребятишкам, что за каждую убитую змею — сорок грехов долой. А если змею бросить в огонь, то можно увидеть на брюхе ее ножки — много-много. И ребятня азартно снимала с себя грехи. И жгли змей, и правда, когда она прыгала в костре, на брюхе у нее что-то такое мелькало — белое, мелкое и много. Ребятишки орали: «Видишь! Вон они!» Все видели ножки.

До обеда, как трава совсем обсохла, старик косил. Солнце поджигало; на голову точно горячий блин положили.

— Слава богу! — сказал старик, глядя на выкошенную плешину: отхватил изрядно. На душе было радостно.

Он пошел в шалашик, который сделал себе загодя, когда приходил проведать травы. Теперь можно хорошо, не торопясь поесть.

В шалаше теплый резкий дух вялой травы. Звенит где-то крохотная пронзительная мушка; горячую тишину наполняет неутомимый, ровный, сухой стрекот кузнечиков. Да с неба еще льются и скользят серебряные жаворонки-сверлышки.

Хорошо! Господи, как хорошо. Редко бывает человеку хорошо, чтобы он знал: вот — хорошо. Это когда нам плохо, мы думаем: «А где-то кому-то хорошо». А когда нам хорошо, мы не думаем: «А где-то кому-то плохо». Хорошо нам, и все.

Старик расстелил на траве стираную тряпочку, разложил огурцы, хлеб, батунок мытый… Пошел к ключу: там в воде стояла бутылка молока, накрепко закупоренная тряпочной пробкой. Склонился к ручью, оперся руками в сырой податливый бережок, долго, без жадности пил. Видел, как по ржавому дну гоняются друг за другом крохотные светлые песчинки.

«Как живые», — подумал старик. С трудом поднялся, взял бутылку и пошел к шалашу. А там, у шалашика, сидит на пеньке старик в шляпе и с палочкой. Покуривает.

— Доброго здоровья, — приветствовал старик в шляпе. — Увидел —человек, присел отдохнуть. Возражений нет?

— Чево ж? — сказал Анисим. — Давай сюда, тут все же маленько не так жарит.

— Жарко, да. — Старик в шляпе вошел тоже в шалашик, сел на траву. — Жарковато.

«В добрых штанах-то… зеленые будут», — подумал Анисим.

— Хошь, садись со мной? — пригласил он.

— Спасибо, я поел недавно. — Старик в шляпе внимательно смотрел на Анисима, так что тому даже не по себе стало. — Косишь?

— Надо. Нездешний, видно?

Анисим глянул на гостя и ничего не сказал.

— Пошто? Теперь всякие бывают. — Анисим захрумкал огурцом… И уловил взгляд гостя: тот смотрел на нехитрую крестьянскую снедь на тряпочке. «Хочет, наверно».

— Подсаживайся, — еще раз сказал он.

— Ешь, тебе еще полдня работать. Робить.

Городской старик снял шляпу, обнаружив блестящую лысину, придвинулся, взял огурец, отломил хлеба.

— У тебя газеты нету? — спросил Анисим.

— Зачем? — удивился гость.

— Иззеленишь штаны-то. Штаны-то добрые.

— А-а… Да шут с ними. Ах, огурцы.

— Здешний, говоришь… Откуда?

Не верилось Анисиму, что гость из этих мест — не похоже действительно.

— Сейчас-то я не здесь живу. Родом отсюда.

— Побывать надо на родине… Помирать скоро. Ты из какой деревни-то?

— Лебяжье. Вот по этой дороге…

— Один со старухой живешь?

— Есть. Трое. Да двоих на войне убило.

— Где эти трое-то? В городе?

— Один в городе, Колька. А девахи замужем… Одна в Чебурлаке, за бригадиром колхозным, другая — та подальше. — Не сказал, что другая замужем не за русским. — Была Нинка-то по весне… Ребятишки большие уж.

— А Колька-то в каком городе?

— Да он — и в городе, и не в городе: работа у ево какая-то непутевая, вечно ездит: железо ищут.

Василий Шукшин: Земляки

Здесь есть возможность читать онлайн «Василий Шукшин: Земляки» — ознакомительный отрывок электронной книги, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях присутствует краткое содержание. категория: Русская классическая проза / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

  • 80
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5

Земляки: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Земляки»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Василий Шукшин: другие книги автора

Кто написал Земляки? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Эта книга опубликована на нашем сайте на правах партнёрской программы ЛитРес (litres.ru) и содержит только ознакомительный отрывок. Если Вы против её размещения, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.

Земляки — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система автоматического сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Земляки», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Не бойтесь закрыть страницу, как только Вы зайдёте на неё снова — увидите то же место, на котором закончили чтение.

Ночью перепал дождь. Погремело вдали. А утро встряхнулось, выгнало из туманов светило; заструилось в трепетной мокрой листве текучее серебро. Туманы, накопившиеся в низинах, нехотя покидали землю, поднимались кверху.

Стариковское дело – спокойно думать о смерти. И тогда-то и открывается человеку вся сокрытая, изумительная, вечная красота Жизни. Кто-то хочет, чтобы человек напоследок с болью насытился ею. И ушел.

И уходят. И тихим медленным звоном, как звенят теплые удила усталых коней, отдают шаги уходящих. Хорошо, мучительно хорошо было жить. Не уходил бы!

Шагал по мокрой дороге седой старик. Шагал покосить травы коровенке. Деревня осталась позади за буграми. Место, куда направлялся он, называлось кучугуры. Это такая огромная всхолмленная долина предгорье. Выйдешь на следующий бугор – видно всю долину. А долину с трех сторон обступили молчаливые горы. Вольный зеленый край. Здесь издавна были покосы.

На “лбах” и “гривах” травы – коню по брюхо, Внизу – согры, там прохладно, в чащобе пахнет прелым. Там бьют из земли, из ржаной, жирной, светлые студеные ключи. И вкусна та вода! Тянет посидеть там; сумрачно и зябко, и грустно почему-то, и одиноко. Конечно, есть люди, которым не все равно: есть ты или нет. Но ведь. что же? Тут сам не поймешь: зачем дана была эта непосильная красота? Что с ней было делать. Ведь чего и жалко-то: прошел мимо – торопился, не глядел.

А выйдешь на свет – и уж жалко своей же грусти, кажется, вот только вошло в душу что-то предрассветно-тихое, нежное; но возрадуешься, понесешь, чтобы и впредь тоже радоваться, и – нет, думы всякие сбивают, забываешь радоваться,

Выше поднималось солнце. Туманы поднялись и рассеялись. Легко парила земля, Испарина не застила свет, она как будто отнимала его от земли и тоже уносила вверх.

Листья на березах в околках пообсохли, но еще берегли умытую молодую нежность – жарко блестели. Огромную тишину утра тонко просвитывали невидимые птицы.

Все теплей становится. Тепло стекает с косогоров в волглые еще долины; земля одуряюще пахнет обилием зеленых своих сил.

Старик прибавил шагу. Но не так, чтобы уже в хотьбе устать. Сил оставалось мало, приходится жалеть,

Он ходил, ездил по этой дороге много – всю жизнь, Знал каждый поворот ее, знал, где приотпустить коня, а где придержать, чтобы и он тоже в охотку с утра не растратился, а потом работал бы вполсилы. Теперь коня не было. Он помнил всех своих коней, какие у него перебывали за жизнь, мог бы рассказать, если бы кому-нибудь захотелось слушать, про характер и привычки каждого, Тихонько болела душа, когда он вспоминал своих коней. Особенно жалко последнего: он не продал его, не обменял, не украли его цыгане – он издох под хозяином.

Было это в тридцать третьем году. Старик (тогда еще не старик, а справный мужик Анисим Квасов, Анисимка, звали его) был уже в колхозе, работал объездным на полях. Случился тогда большой голод. Ели лебеду, варили крапиву, травились зимовалым зерном, которое подметали вениками на токах. Ждали нового урожая; надо было еще прожить лето. Вся надежда на коров: молоком отпаивали опухших детей.

И вот как-то, в покос тоже, пастух деревенский, слабый мужичонка, совсем ослаб, гоняясь за коровами, упал без сознания. Сколько он там пролежал, бог его знает, говорил потом – долго. Коровы тем временем зашли на клевер. Поздно вечером пригнал он их в деревню, раздувшихся, закричал первым встречным: “Спасайте, они клевера обожрались!” Что тут началось. Бабы завыли, мужики всполошились, схватили бичи и стали гонять коров по улицам. Беда пришла, стон стоял в деревне. Коровы падали, люди тоже задыхались, тоже падали. У Анисима был конь (когда Анисима определили объездным, ему дали из колхоза бывшего его собственного мерина Мишку); Анисим, видя такое дело, вскочил на Мишку и стал тоже гонять коров. Всю ночь вываживали коров. К утру Мишка захрипел под Анисимом и пал на передние ноги. Сколько ни бился Анисим, мерин не вернулся к жизни. Анисим плакал, убивался над конем. Его обвинили во вредительстве, и он сидел месяца полтора в районной каталажке. Потом ничего, обошлось.

Вот наконец и делянка старика: пологая логовинка недалеко от дороги, внизу согра с ключом.

Солнце поднялось в ладонь уже; припоздал.

Наскоро перекусив малосольным огурцом с хлебом, старик отбил литовку, повжикал камешком по жалу.

Нет милее работы – косьбы. И еще: старик любил косить один. Чего только не передумаешь за день!

Василий Шукшин – Рыжий

Василий Шукшин – Рыжий краткое содержание

Рыжий читать онлайн бесплатно

Давно-давно это было! Так давно, что и вспоминать неохота, когда это было. Это было давно и прекрасно. Весна была – вот что стоит в памяти, как будто это было вчера.

Ехал я по Чуйскому тракту из Онгудая домой, в Сростки. В Онгудае я жил с месяц у дяди Павла, крестного моего, бухгалтера… Была такая у нас с мамой весьма нелепая попытка: не выучиться ли мне на бухгалтера? Стало быть, мне лет 12-13, потому что когда мне стало 14, нас обуяла другая мысль: выучиться мне на автомеханика. Нас с мамой постоянно тревожила мысль: на кого бы мне выучиться?

Насчет бухгалтера ничего не вышло: крестный отказался учить. Я этому очень обрадовался, потому что хотел сам сбежать домой… Почему-то я очень любил свою деревню. Пожил с месяц на стороне и прямо измучился: деревня снится, дом родной, мать… Тревожно на душе, нехорошо.

И вот ехал домой. Сердце петухом поет – славно! Я знал: ругать меня не за что (бухгалтерия совершенно искренне не полезла в голову, о чем крестный и писал маме, и я это письмо вез), а скоро будет – из-за горы откроется – моя деревня.

Из Онгудая к Сросткам – это ехать с гор, вниз, в предгорье, километров триста. Крестный в Онгудае посадил меня на ЗИС-5 к рыжему шоферу, заранее отдал деньги – и я ехал себе. Путь-то вон какой. От одной езды сердце замирало от радости. А тут мы еще где-то останавливались на ночевку, в какой-то избе, я спал на просторных полатях, где пахло овчиной, мукой и луком, слушал всякие разговоры внизу… Люблю слушать чужие разговоры, всегда любил. Слушал-слушал и уснул. А утром, чуть свет, меня разбудил мой рыжий шофер, и мы поехали по свежачку. Я зевал, рыжий тоже позевывал… Было ему лет тридцать, крепкий, весь рыжий-рыжий, а глаза голубые. В дороге он все время молчал. Только зевнет, смешно заматерится – протяжно как-то, нараспев – и опять молчит. А я себе смотрел во все глаза, как яснеет, летит навстречу нам огромный, распахнутый, горный день… Ах, и прекрасно же ехать! И прекрасна моя родина – Алтай: как бываю там, так вроде поднимаюсь несколько к небесам. Горы, горы, а простор такой, что душу ломит. Какая-то редкая, первозданная красота. Описывать ее бесполезно, ею и надышаться-то нельзя: все мало, все смотрел бы и дышал бы этим простором. И не пугали меня никогда эти горы, хоть наверху на них – голо, снег… Мне милее пашня, но не ровная долина, а с увалами, с гривами, с откосами. Но и горы, и снег этот на вершинах, когда внизу зелено, – никогда чуждыми не были, а только еще милей и теплей здесь, внизу.

Навстречу нам такой же грузовичок ЗИС-5 (их потом, когда они уже уходили из жизни, ласково звали «Захар» или «Захарыч», они славно поработали). Рыжий чуть отклонился на тракте правее, а тот, встречный, дует посередке почти… Рыжий несколько встревожился, еще поджался правее, к самой бровке, а встречный – нахально посередке. Рыжий удивленно уставился вперед… Я от его взгляда и встревожился-то: я сперва не понял, что нам грозит опасность. А опасность летела навстречу нам… Рыжий сбавил скорость и неотступным, немигающим, оцепенелым каким-то взглядом следил, как приближается этот встречный дурак. Тот – перед самым носом у нас – свильнул, но все равно нас крепко толкнуло, и раздался омерзительный, жуткий треск…

Я больше испугался этого треска, чем толчка, до сих пор помню этот треск: резкий, сухой, мгновенный… Как-то от него, от этого треска, толкнулось в сознании, что беда, может, смерть… Но тут же все пронеслось – ни смерти, ни беды большой. Рыжий остановился, вылез из кабины… И я тоже вылез. У нас – со стороны руля – отворотило угол кузова, причем угол, который у кабины. Тот, видно, задком шваркнул нас, и ему меньше досталось, потому что для него это получилось – на прощание, с потягом, а для нас удар – встречный: угла как не бывало, верхнего. Тот, видно, крюками саданул, какими борт захлестывается. Мы посмотрели вслед этому полудурку – тот себе катит как ни в чем не бывало. Рыжий быстро вскочил в кабину… Крикнул мне: «Садись!» Я мигом очутился в кабине… Рыжий развернулся и помчался вдогон тому, который ни с того ни с сего угостил нас. Вот мы летели-то. Рыжий опять неотступно, не мигая – вообще-то страшновато – смотрел вперед, чуть склонился к рулю. И страшновато, и красиво – я смотрел то на рыжего, то на машину впереди. Расстояние между машинами сокращалось. Рыжий не сказал ни слова… Он только раз или два пошевелился от нетерпения. Я понял, что он хочет сделать, тоже припечатать этому, кузовом же, я слышал, так делают шоферы: за нахальство и наглость. Но когда мы догоняли, я вдруг вспомнил, что там же их в кабине двое сидело, два мужика. Я сказал рыжему:

Рыжий чуть шевельнул головой на мой голос, но как смотрел вперед, так и смотрел, скорости не сбавил… Он, конечно, услышал мои слова, но я не увидел, чтобы он о чем-нибудь таком подумал, кроме как: во что бы то ни стало догнать. Это и было в его взгляде, во всей его склоненной фигуре – догнать. Его нетерпение и мне передалось, я тоже вцепился в ручку дверцы и тоже весь напружинился – тоже вдруг всего целиком охватило одно единое желание: скорей догнать и шваркнуть.

Тот по-прежнему чухал серединой тракта… Мы повисли у него на задке, рыжий стал гудеть, прося дороги. Он еще раз пошевелился, последний раз, глотнул… И гудел, и гудел беспрерывно. Синие глаза его прямо полыхали нетерпением, кричали прямо… Горели ясным синим огнем. Он слился с рулем, правым локтем придавил этот большой черный пупок сигнала – и гудел, и гудел.

Долго тот не давал нам дороги… Наконец, видим, пошел уклоняться вправо. Рыжий прямо лег на руль… И мы стали медленно их обходить. Рядом со мной – близко, рукой можно достать – прыгал враждебный нам кузов… И он, качаясь и подпрыгивая, тихонько отставал и отставал… Я уже стал видеть лицо того нахала: молодой тоже, моложе рыжего, скуластый, в серой фуражке… Покосился на нас, несколько назад… Потом мы с ним сравнялись, я-то вовсе рядом оказался. Сердце мое как будто кто в кулаке сжал… Тот, в фуражке, посмотрел на нас, скорей так: через меня на рыжего… И я понял, что он не узнал, что именно нам он сделал такую бяку. Я поразительно близко видел его лицо: широкое, в скулах, никакое не злое, несколько даже курносое… Он, по-моему, досадовал и несколько был удивлен, что его обгоняют – и только. Никак уж, наверно, не ждал он, что его догнала расплата за его хулиганство.

Мы стали уже обходить ЗИС, этот, в кепке, уже остался чуть сзади. Их, правда, двое было в кабине, но второго я совершенно не помню – я его, наверно, не видел: до того интересно было смотреть на скуластого.

Мы почти обогнали, ехали серединой… И тут рыжий сделал так: дал вправо, потом резко влево и тормознул. Нас кинуло вперед… Опять этот ужасный треск… Опять мимо пронеслось нечто темное, жуткое, обдав грохотом беды и смерти… И мы стали вовсе: рыжий подрулил вправо к обочине, как и положено, взял длинную заводную ручку и вылез из кабины. Но тот, с висячим уже бортом, не остановился. Рыжий подождал-подождал, залез опять в кабину, развернулся, и мы поехали своей дорогой. Рыжий был спокоен, ничего не сказал по поводу того, что… Он ехал и ехал. Пару раз выглядывал из кабины и смотрел коротко на искореженный угол борта.

Я же почему-то принялся думать так: нет, жить надо серьезно, надо глубоко и по-настоящему жить – серьезно. Я очень уважал рыжего.

С тех пор я нет-нет ловлю себя на том, что присматриваюсь к рыжим: какой-то это особенный народ, со своей какой-то затаенной, серьезной глубинкой в душе… Очень они мне нравятся. Не все, конечно, но вот такие вот – молчаливые, спокойные, настырные… Такого не враз сшибешь. И зубы ему не заговоришь – он свое сделает.

Copyright (c) 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского

Краткое содержание рассказа «Срезал» В. Шукшина

Рассказ «Срезал» Шукшина, написанный в 1970 году, поднимает серьезные социальные и нравственные проблемы, среди которых наиболее выделяются падение нравов и невежество деревенских жителей. Рекомендуем прочитать краткое содержание «Срезал» для лучшей подготовки к уроку литературы.

Основные персонажи рассказа

  • Константин Иванович Журавлев – кандидат, умный образованный, воспитанный мужчина.
  • Глеб Капустин – неглубокий, ехидный, завистливый к чужим успехам мужчина.
  • Валентина Журавлева – супруга Константина Ивановича, также кандидат.
  • Агафья – мать Константина Журавлева.
  • Мужики – односельчане Журавлева, малограмотные жители села.

Шукшин «Срезал» краткое содержание

«Срезал» Шукшин краткое содержание для читательского дневника:

Действие рассказа происходит в СССР в 1960–70-ее годы. В гости к матери в родную деревню приезжает Константин Иванович Журавлев – ученый, состоятельный человек. Константин и его жена являются кандидатами наук (Константин — доктор филологических наук). О приезде Журавлевых узнает и Глеб Капустин, местный житель, рабочий пилорамы.

Глеб известен тем, что умеет в беседе “срезать”, выставить дураком любого знатного земляка, приехавшего в деревню. Местные мужики восторгаются Глебом за это умение. Вечером на ужин у Журавлевых собираются гости, в том числе и Глеб Капустин, который готовит очередное разоблачение и скандал. Константин и его жена радушно принимают гостя, ничего не подозревая.

Наконец Глеб приступает к “делу”: он заводит беседу с Константином и забрасывает его вопросами на разные темы. Воспитанный и неглупый Константин спокойно и добродушно отвечает. Видя, что соперник умен, Глеб продолжает сыпать новые научные вопросы, пытаясь “срезать” Константина.

Константин и его жена понимают, что Глеб – начитанный, но малообразованный и плохо воспитанный человек, который нахватался знаний из газет и пытается блеснуть этим перед мужиками. Супруги смеются над нелепым поведением гостя. Они понимают, что Глеб – типичный демагог, с которым нельзя серьезно говорить о науке.

Глеб чувствует свою слабость и решает прямо напасть на соперника, (“катит бочку”): он заявляет Константину, что деревенские жители не все глупы и что кандидаты наук должны быть готов к любым вопросам. Глеб отчитывает Константина за то, что тот мало читает газет и т.д.

Завершив свою пламенную речь, Глеб гордо уходит. Мужики остаются в восторге от его выступления. Глеб радуется тому, что снова вышел победителем, пусть и в глазах недалеких, необразованных мужиков.

Читайте также: Рассказ «Микроскоп» В. Шукшина был написан в 1969 году. Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем прочитать краткое содержание «Микроскоп». По классификации самого автора данное произведение является «рассказом-судьбой», поскольку в течение небольшого отрезка времени показан весь жизненный путь человека. Пересказ книги будет полезен для читательского дневника.

Сжатый пересказ «Срезал» с диалогами

В. Шукшин «Срезал» краткое содержание с диалогами из рассказа:

К старухе Агафье Журавлёвой приехал сын Константин Иванович. С женой и дочкой. Проведать, отдохнуть. Подкатил на такси, и они всей семьёй долго вытаскивали чемоданы из багажника. К вечеру в деревне узнали подробности: сам он — кандидат, жена тоже кандидат, дочь — школьница.

Вечером же у Глеба Капустина на крыльце собрались мужики. Как-то так получилось, что из их деревни много вышло знатных людей — полковник, два лётчика, врач, корреспондент. И так повелось, что, когда знатные приезжали в деревню и в избе набивался вечером народ, приходил Глеб Капустин и срезал знатного гостя. И вот теперь приехал кандидат Журавлев…

Глеб вышел к мужикам на крыльцо, спросил:

— Гости к бабке Агафье приехали?

— Кандидаты? — удивился Глеб. — Ну пошли проведаем кандидатов.

Получалось, что мужики ведут Глеба, как опытного кулачного бойца.

Кандидат Константин Иванович встретил гостей радостно, захлопотал вокруг стола. Расселись. Разговор пошёл дружнее, стали уж забывать про Глеба Капустина… И тут он попёр на кандидата.

— В какой области выявляете себя? Философия?

— Можно и так сказать

— И как сейчас философия определяет понятие невесомости?

— Но ведь явление открыто недавно. Натурфилософия определит это так, стратегическая философия — совершенно иначе…

— Да нет такой философии — стратегической, — заволновался кандидат. — Вы о чем вообще-то?

— Да, но есть диалектика природы, — спокойно, при общем внимании продолжал Глеб. — А природу определяет философия. Поэтому я и спрашиваю, нет ли растерянности среди философов?

Кандидат искренне засмеялся. Но засмеялся один и почувствовал неловкость. Позвал жену: «Валя, тут у нас какой-то странный разговор!»

— Хорошо, — продолжал Глеб, — а как вы относитесь к проблеме шаманизма?

— Да нет такой проблемы! — опять сплеча рубанул кандидат.

Теперь засмеялся Глеб.

— Ну на нет и суда нет. Проблемы нет, а эти… танцуют, звенят бубенчиками. Да? Но при же-ла-нии их как бы и нет. Верно… Ещё один вопрос: как вы относитесь к тому, что Луна тоже дело рук разума. Что на ней есть разумные существа.

— Ну и что? — спросил кандидат.

— А где ваши расчёты естественных траекторий? Как вообще ваша космическая наука сюда может быть приложена?

— Вы кого спрашиваете?

— Вас, мыслителей. Мы-то ведь не мыслители, у нас зарплата не та. Но если вам интересно, могу поделиться. Я предложил бы начертить на песке схему нашей Солнечной системы, показать, где мы. А потом показать, по каким законам, скажем, я развивался.

— Интересно, по каким же? — с иронией спросил кандидат и значительно посмотрел на жену. Вот это он сделал зря, потому что значительный взгляд был перехвачен. Глеб взмыл ввысь и оттуда ударил по кандидату:

— Приглашаете жену посмеяться. Только, может быть, мы сперва научимся хотя бы газеты читать. Кандидатам это тоже бывает полезно…

— Да нет уж, послушали. Имели, так сказать, удовольствие. Поэтому позвольте вам заметить, господин кандидат, что кандидатство — это не костюм, который купил — и раз и навсегда. И даже костюм время от времени надо чистить. А уж кандидатство-то тем более… поддерживать надо.

На кандидата было неловко смотреть, он явно растерялся. Мужики отводили глаза.

— Нас, конечно, можно удивить, подкатить к дому на такси, вытащить из багажника пять чемоданов… Но… если приезжаете в этот народ, то подготовленней надо быть. Собранней. Скромнее.

— Да в чем же наша нескромность? — не выдержала жена кандидата.

— А вот когда одни останетесь, подумайте хорошенько. До свидания. Приятно провести отпуск… среди народа!

Глеб усмехнулся и не торопясь вышел из избы. Он не слышал, как потом мужики, расходясь от кандидата, говорили: «Оттянул он его. Дошлый, собака. Откуда он про Луну-то знает. Срезал». В голосе мужиков даже как бы жалость к кандидатам, сочувствие. Глеб же Капустин по-прежнему удивлял. Изумлял. Восхищал даже. Хоть любви тут не было. Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил ещё.

Это интересно: Шукшин часто пишет свои рассказы о простых деревенских людях, в том числе и «Чудик», опубликованный в 1967 году. Краткое содержание рассказа «Чудик» для читательского дневника повествует о мужчине, который постоянно попадает в странные ситуации. Сжатый пересказ можно найти на нашем сайте.

Сюжет рассказа «Срезал» с цитатами

Краткое содержание «Срезал» Шукшин с цитатами из произведения:

В небольшую деревушку под названием Новая приезжает кандидат наук Константин Журавлев с супругой и дочкой – мать «попроведовать, отдохнуть». Будучи уже совершенно городским жителем, он решает с семьей провести время в родной деревне, вдали от суеты и проблем большого города.

К вечеру все жители Новой знали, что к старухе Агафье Журавлевой на такси приехал «богатый, ученый» сын и привез подарки: «электрический самовар, цветастый халат и деревянные ложки».

Вечером того же дня селяне после работы собираются у крыльца дома Глеба Капустина – начитанного и ехидного мужика сорока лет. Так уж сложилось, что из этой деревни вышло немало «знатных людей: один полковник, два летчика, врач, корреспондент».

По заведенным обычаям, когда такой человек приезжал на малую родину, в его доме собирался народ, чтобы послушать истории успешного земляка. Капустин же славился умением «срезать» знатного гостя – то есть, поставить его в неловкое, иногда даже унизительное положение перед сельчанами.

В этот раз Капустин в компании товарищей держит путь к дому старухи Журавлевой. По дороге он узнает, что кандидатом является не только Константин Иванович, но и его жена Валя, вот только «в какой области кандидаты» – неизвестно.

Константин Иванович радостно встречает гостей, просит мать накрыть на стол. Он принимается вспоминать детство, школьные годы со своими давнишними приятелями. Тем временем Глеб, который «был родом из соседней деревни», разговор этот не поддерживает, и явно готовится к нападению.

Узнав, что Журавлев работает на филфаке, Глеб оживает, и принимается задавать вопросы, касающиеся философии – о «первичности духа и материи», «понятии невесомости». Эти мудреные слова вычитаны Капустиным из журналов и газет, и смысла их он совершенно не понимает, но держит перед односельчанами марку.

Капустин вызывает у супругов искренний смех своим вопросом об их отношении «к проблеме шаманизма в отдельных районах Севера», а также к тому, «что Луна тоже дело рук разума». Журавлевы теряются, и не знают, как правильно реагировать на этот поток явного абсурда, но, будучи хорошо воспитанными людьми, не уличают гостя в безграмотности.

Константин Иванович старается держать доброжелательный тон с гостем, но Капустин настроен весьма решительно – он во что бы то ни стало должен доказать перед односельчанами свое превосходство над кандидатами, ничего не смыслящими в «серьезных» вопросах.

Заметив, как на одну из сказанных им глупостей Журавлев многозначительно переглядывается с женой, Капустин «взмыл ввысь», чтобы нанести сокрушительный удар. Он принимается обвинять супругов в том, что они не читают газет, и «что кандидатство – это ведь не костюм, который купил – и раз и навсегда». Напоследок он просит чету Журавлевых чаще спускаться на землю – «падать будет не так больно».

На закономерный вопрос Валентины, в чем же, собственно, заключается их нескромность, Капустин по своему обычаю уходит от прямого ответа и предлагает им подумать на этим на досуге.

Глеб признается, что любит «по носу щелкнуть – не задирайся выше ватерлинии». Он в одиночестве покидает дом Журавлевых, а мужики, всегда с большим удовольствием наблюдающие его нападки на знатных людей, довольны – и в этот раз Глебу удалось их ловко «срезать». Капустин восхищает и неизменно удивляет односельчан, но не пользуется любовью из-за своего злого, жестокого характера, потому что «жестокость никто, никогда, нигде не любил еще».

На следующий день Капустин, придя на работу, как бы между прочим интересуется у мужиков: «Ну, как там кандидат-то?». Ему обязательно нужно узнать о безоговорочном унижении городского «выскочки» и услышать подтверждение собственной значимости.

Заключение

В своей книге Шукшин высмеивает невежественных людей, не способных принять чужого успеха и из чувства сильной зависти желающих унизить и как можно больнее уколоть действительного умного и образованного человека.

Читайте также: Рассказ «Критики» Шукшина поднимает глобальную проблему – взаимоотношения между поколениями, извечную проблему «отцов и детей». Рекомендуем прочитать краткое содержание «Критики», которое пригодится как для читательского дневника, так и для подготовки к уроку литературы. Также в своей книге писатель делает акцент на нежелании людей понимать друг друга и ценить своих ближних.

Видео краткое содержание Срезал Шукшин

Рассказ «Срезал», раскрывает мировоззрение самого автора. Глеб Капустин является главным героем рассказа. Он проживает в деревне Новая, работает на пилораме. Глеб был начитанным, ехидным и амбициозным человеком. Он думал, как бы интеллектуально унизить знатного человека. Однажды он «срезал» одного полковника, который приехал погостить к родственникам и повидаться со старыми друзьями.

Ссылка на основную публикацию