2.2 Бытовая сказка «Самовар». Осмеяние тупости, самодовольства, пустоты. Чередование в сказке прозаического и стихотворного текста. Сатирический характер сказки
Воробьишко Пудик любил прихвастнуть. Но до самовара ему далеко. Вот это хвастун! Всякую меру забыл. И в окошко он выпрыгнет, и на Луне женится, и обязанности солнца на себя возьмёт! Хвастовство до добра не доводит. Самовар разваливается на куски: воду-то в него налить забыли. Чашки радуются бесславной гибели хвастуна самоварко, и читателям весело.
Посылая «Самовар» детям своей знакомой, Горький сообщал им, что написал его «собственноручно и нарочно» для «Таты, Лёли и Бобы, чтобы они любили меня, потому что хотя я человек невидимый, но могу писать разные рассказы о тараканах, самоварах, дедушках домовых, слонах и прочих насекомых. Да. »
В сказке «Самовар» много легких, остроумных стихов, охотно запоминаемых детьми. «Самовар» писатель включил в первую составленную и отредактированную им книгу для детей – «Елка» (1918). Этот сборник – часть большого плана писателя по созданию библиотеки детской литературы. Сборник был задуман книжкой веселой. «Побольше юмора, даже сатиры», – напутствовал Горький авторов. Чуковский вспоминал: «Сказка самого Горького «Самовар», помещенная в начале всей книги, есть именно сатира для детей, обличающая самохвальство и зазнайство. «Самовар» – проза вперемежку со стихами. Вначале он хотел назвать ее «О самоваре, который зазнался», но потом сказал: «Не хочу, чтобы вместо сказки была проповедь!» – и переделал заглавие».
Действительно, в сказке нет «проповеди», но нравоучение, безусловно, содержится. Однако заключено оно в такую забавную, игровую форму, что воспринимается читателем легко и весело, без малейшего протеста. Герой сказки Самовар и вправду, очень любил хвалиться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб Луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него. «Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:
«- Покиплю ещё немножко,
А когда наскучит мне,-
Сразу выпрыгну в окошко
И женюся на луне!» Горький, М. Елка [Текст] / М. Горький // Горький, М. Полн. собр. соч. Т.1. Указ. изд. С. 130..
С самоваром спорит старенький чайник, в котором тоже кипит вода. Горький мастерски предает их диалог, который прерывается репликами стоящей вокруг посуды. Диалог настолько ярок и сочен, что заставляет поверить в то, что это действительно спорят самовар и чайник. «Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
Она тебя круглей.
Зато в ней нет углей, –
отвечает самовар Горький, М. Елка [Текст] / М. Горький // Горький, М. Полн. собр. соч. Т.1. Указ. изд. С. 131. .
Каждый персонаж этой сказки обладает своим голосом. Синий сливочник, из которого вылили все сливки, раздраженно говорит пустой стеклянной сахарнице: «Все пустое, все пустое! Надоели эти двое». А сахарница отвечает «сладеньким голосом»: «Да, их болтовня раздражает и меня». Чайник, чашки, самоварная тушилка общаются между собой только стихами, причем все пыхтят, фыркают. Самовар разваливается на кусочки – тут и сказке конец.
В одном из писем детям Горький замечал: «Я хотя и не очень молод, но не скучный парень и умею недурно показывать, что делается с самоваром, в который положили горячих углей и забыли налить воду». Однако этим смысл сказки, конечно же, не исчерпывается; он приоткрывается маленькому читателю в финальном бормотании тушилки:
Вот смотрите: люди вечно
Жалуются на судьбу,
А тушилку позабыли
Надеть на трубу! Там же С.132.
Таким образом, обычный самовар получил статус живого существа и показал, насколько он напыщен и глуп в своей хвастливости. Даже чайная посуда, с которой он практически не расстается, и та не захотела ему посочувствовать. Горький для осуждения человеческих слабостей и пороков мастерски использует бытовые предметы, показывая на их образах к чему может привести бахвальство, хвастовство и неуважение к окружающим.
Самовар. А.М. Горький
Впервые напечатано в сборнике «Ёлка. Книжка для маленьких детей»,
издание «Парус», Петроград, [1918].
Было это летней ночью на даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна
Чрезвычайно в самовар влюблена?
Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало — вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, — вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
На тебя луна
Смотрит свысока,
Как на чудака, —
Вот тебе и — на!
Самовар фыркает паром и ворчит:
Вовсе нет. Мы с ней — соседи.
Даже несколько родня:
Оба сделаны из меди,
Но она — тусклей меня,
Эта рыжая лунишка, —
Вон на ней какие пятна!
Ах, какой ты хвастунишка,
Даже слушать неприятно!
— зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар. Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из неё поднос для него.
Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, — поёт себе во всю мочь:
Фух, как я горяч!
Фух, как я могуч!
Захочу — прыгну, как мяч,
На луну выше туч!
А чайник шипит своё:
Вот извольте говорить
С эдакой особой.
Чем зря воду-то варить.
Ты — прыгни, попробуй!
Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:
Покиплю ещё немножко,
А когда наскучит мне, —
Сразу выпрыгну в окошко
И женюся на луне!
Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
Она тебя круглей.
Зато в ней нет углей,
Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
Всё пустое, всё пустое!
Надоели эти двое!
Да, их болтовня
Раздражает и меня,
— ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник – так себе, горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное:
Ах, — сказал он, —
Всюду — пусто, всюду — сухо,
В самоваре, на луне.
Сахарница, поёжившись, закричала:
А в меня залезла муха
И щекочет стенки мне…
Ох, ох, я боюсь,
Что сейчас засмеюсь!
Это будет странно –
Слышать смех стеклянный…
— невесело сказал сливочник.
Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
Дзинь! Кто это шипит?
Что за разговоры?
Даже кит ночью спит,
А уж полночь скоро!
Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
Ай, люди все ушли
Спать или шляться,
А ведь мой самовар
Может распаяться!
Как они могли забыть
Обо мне, тушилке?
Ну, придётся им теперь
Почесать затылки!
Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
Мы скромные чашки,
Нам всё всё равно!
Все эти замашки
Мы знаем давно!
Нам ни холодно, ни жарко,
Мы привыкли ко всему!
Хвастун самоварко,
И не верим мы ему.
Ф-фу, как горячо,
Жарко мне отчайно.
Это не случайно,
Это чрезвычайно!
А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нём давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё ещё храбрился и гудел, глядя на луну:
Ах, будь она ясней,
Не прячься она днём,
Я поделился б с ней
Водою и огнём!
Она со мной тогда
Жила бы не скучая,
И шёл бы дождь всегда
Из чая!
Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё ещё бормотал:
А если днём она должна ложиться спать,
Чтоб по ночам светлей сияло её донце, —
Я мог бы на себя и днём и ночью взять
Обязанности солнца!
И света и тепла земле я больше дам,
Ведь я его и жарче и моложе!
Светить и ночь и день ему не по годам, —
А это так легко для медной рожи!
Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
Ах, это очень мило!
Это очень лестно!
Я бы солнце потушила,
Ах, как интересно!
Но тут — крак! — развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил её, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась, покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Вот смотрите: люди вечно
Жалуются на судьбу,
А тушилку позабыли
Надеть на трубу!
А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
Жил-был самовар,
Маленький, да пылкий,
И однажды не прикрыли
Самовар тушилкой!
Был в нём сильный жар,
А воды немного;
Распаялся самовар, —
Туда ему дорога,
Туда и дорога-а!
300 лет русскому самовару: Как появилось в России это мудреное приспособление
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Но, как бы там ни было, русское слово “самовар” перекочевало во многие страны и это приспособление называют – “samovar” и англичане, и французы, и испанцы, и итальянцы, да, впрочем, и турки называют его – “semaver”.
Античный самовар Древнего Рима
Похожие приспособления были известны еще в доисторические времена. К примеру, древние люди, желая согреть жидкость, бросали в емкость с водой раскаленный большой камень, в результате чего вода практически мгновенно закипала.
Позже, во времена античности, в Древнем Риме появилась конструкция, напоминающая самовар, – аутепса. Она представляла собой высокий кувшин, внутри которого помещали жаровню для раскаленных углей, согревающих воду. В этом же устройстве можно также было охлаждать напитки в знойные дни, и для этого вместо угля использовался лед. Аутепса имела большое достоинство в том, что ей не нужен был внешний огонь, так как обогрев шел изнутри.
Китайский самовар «Хо-Го»
Аналогичное древнейшее приспособление существует и в Китае. Глубокая чаша со встроенной трубой и поддувалом – вот что представляет собой знаменитый китайский прототип самовара, именуемый «Хо-Го». Они бывают металлическими и фарфоровыми, и подают в них, как правило, суп или кипящий бульон.
Велика вероятность того, что именно вместе с чаем в Россию из Китая в 16 веке пришел и «Хо-Го». Но этого достоверно сейчас никто не знает. Ведь история происхождения русского самовара весьма запутана и противоречива.
Когда появился первый самовар на Руси
По одной из легенд на Руси самовар впервые появился в период правления Петра Великого. Так как император частенько бывал в странах Европы и откуда привозил множество идей и интересных предметов, поговаривали, что именно он привез это диковинное приспособление из Голландии.
Однако если верить историческим летописям, то самовар появился на Руси уже после смерти Петра. И впервые его создали не в Туле, как принято считать, а на Урале в 1740 году. А про тульский самовар первое упоминание историки нашли лишь шестью годами позже. С появлением самоваров на Руси в 16 столетии появился и чай, ставший весьма популярнейшим напитком к началу 19 века.
Массовое производство в России чудо-приспособления
Но как бы там ни было, именно реформы Петра повлекли за собой развитие металлургической промышленности в России и уже в первой половине 18 века массово начали выпускать медные чайники с ручкой. Потом казаны с трубами и поддувалами, называемыми – «сбитенниками», ставшие впоследствии прототипом русского самовара.
Само же производство самоваров – дело тонкое и трудоемкое. В разные годы их изготавливали из разных металлов. Самые первые были медные и мельхиоровые, а позже латунные. Но в музеях встречаются самовары и из драгоценных металлов — золота, серебра и даже из чистого кварца.
Формы самоваров также были очень различны, и в одной только Туле их насчитывалось более ста пятидесяти видов. Популярными были яйцевидные самовары, а также модели напоминающие древнегреческий сосуд. Пользовались спросом и дорожные модели со съемными ножками. Они были прямоугольной, многогранной, кубической формы. Их можно было брать с собой на пикник, в поход, в дальнюю дорогу.
Для детей императора НиколаяII в 1909 году тульские мастера изготовили пять маленьких самоварчиков, объемом в один стакан. “Каждый был своей формы: в форме вазы, в форме рюмки, в виде античного сосуда, в форме шара, греческой амфоры”. Все они сохранены в музее и находятся в рабочем состоянии.
Что касается названия, то и здесь есть было множество вариантов, в зависимости от местности. Так в Ярославле это -“самогар”, в Курске – “самокипец”, вятичане же величали – “самогрей”. Но везде прослеживалась одна идея предназначения медного друга – «сам варит».
Широко были распространены самовары объемом в 3-8 литров, хотя производились и более объемные – на 12-15 литров. Из-за сурового климата в России такие самовары быстро вошли в моду, та как из них не только можно попить кипятку, а и обогреть жилище. Поэтому и стал самовар таким популярным среди русского народа, невзирая даже на немалую стоимость. И что интересно, цена этого уникального приспособления определялась его весом. Чем тяжелее был самовар – тем дороже.
Самовар – душа каждого дома
Из-за своей практичности самовары очень быстро стали популярны на Руси. В богатых домах красиво украшенный самовар считался предметом роскоши и гордости. А простенькие и не сильно дорогие самовары также вошли почти в каждый крестьянский дом, где передавались по наследству – из поколения в поколение.
Самовар настолько облегчил заваривание чая, что стал незаменимым помощником в хозяйстве. Теперь уже не было нужды топить печь, чтобы нагреть кипятка. И при том это занимало всего совсем не много времени. Да и нагретая вода в самоваре, долгое время не остывала.
Русский традиционный быт всегда славился чаепитием за самоваром, который считался олицетворением достатка, семейного уюта, благосостояния. Он был незаменимым атрибутом в девичьем приданом, передавался как реликвия по наследству. А в доме занимал самое видное и почетное место. И всегда был центром любого праздничного стола, а так же тихих посиделок за чаем с баранками.
Чаепитие и самовар на картинах русских мастеров и в литературных произведениях писателей
Этот добрый толстый “друг” был вне всяких сословий, он был в почете и у простого крестьянина, и у царя-батюшки. Под “пыхтение” самовара слагали стихи, пели песни, водили хороводы и решали дела государственной значимости. Медный блестящий самовар и по сей день живет в литературных произведениях Пушкина, Блока, Горького и Гоголя. А также на полотнах русских художников классиков.
“Мерный гул, баранки на столе, чашки с блюдцами и самый вкусный чай из самовара – все это так близко сердцу, придает столько тепла и уюта домашнему очагу. И под биение сердец, согретых жаром тульского самовара, рождается поэзия души, национальная русская поэзия… Русскому человеку самовар навевает воспоминания о детстве, родных и заботливых руках матери, песнопениях ветра, снежной пурге за окном, дружных гуляньях, семейных застольях.”
А еще вспомнились удивительные строки о самоваре, написанные русским поэтом Владимиром Степановым, в средине прошлого века.
Самовар раздула Тула-
Тула — Родина моя —
Белой скатертью взмахнула
От Заречья до Кремля.
Самовар гудит
И топчет тропку в небо белый дым.
Где б ты ни был днем ли, ночью –
Словно дома рядом с ним.
Он гудит в лесной избушке,
В городах, среди степей…
Из него нередко Пушкин
Чаем потчевал друзей.
Полководец, князь Суворов
За собой его возил.
Самовар наш нюхал порох,
Видел крепость Измаил.
Он гудит не уставая
Двести лет уже подряд,
Самовар – душа живая –
Друг веселью, сказке брат.
Теплым светом, добрым светом
У него горят бока.
Видно взгляд умельца это
К нам дошел через века.
Видно мудрое свеченье.
Это – сердца доброта.
Это – мастера уменье.
Вдохновенье, красота.
Самовар гудит и тянет
От него теплом сосны.
Всей земле тепла достанет,
Сказок, песен, тишины…
Глядя на полотна живописцев и читая произведения писателей, понимаем, что самовар истинно русское детище, занимающее особое место в истории культуры России. Однако глубоко почитаем самовар и в других странах, где в знак признания ему возведено множество памятников.
Но, к сожалению на сегодняшний день самоварное дело в России претерпело большие изменения. Производство самоваров сильно упростилось, да и производителей практически не осталось. А настоящие ценные экспонаты можно увидеть в частных коллекциях и в музеях страны.
Не менее увлекательна история о возникновении русских матрешек , имевших своих прототипов – древнеегипетских мумий.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Горький «Самовар»
Максим Горький «Самовар»
Было это летней ночью на даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
— Замечаете ли, чайник, что луна
Чрезвычайно в самовар влюблена?
Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало — вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, — вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
Самовар фыркает паром и ворчит:
Мы с ней — соседи,
Даже несколько родня:
Оба сделаны из меди!
Но она — тусклей меня,
Эта рыжая лунишка, —
Вон на ней какие пятна!
— Ах, какой ты хвастунишка,
Даже слушать неприятно! —
зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар.
Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем; ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из неё поднос для него.
Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, — поёт себе во всю мочь:
Фух, как я могуч!
Захочу — прыгну, как мяч,
На луну выше туч!
А чайник шипит своё:
— Вот извольте говорить
С эдакой особой.
Чем зря воду-то варить,
Ты — прыгни, попробуй!
Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:
— Покиплю ещё немножко.
А когда наскучит мне, —
Сразу выпрыгну в окошко
И женюся на луне!
Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
— Она тебя круглей.
— Зато в ней нет углей, —
Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
— Всё пустое, всё пустое!
Надоели эти двое!
Раздражает и меня, —
ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник — так себе: горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное.
Всюду — пусто, всюду — сухо,
В самоваре, на луне.
Сахарница, поёжившись, закричала:
— А в меня залезла муха
И щекочет стенки мне.
Что сейчас засмеюсь!
— Это будет странно —
Слышать смех стеклянный. —
невесело сказал сливочник.
Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
— Дзинь! Кто это шипит?
Что за разговоры?
Даже кит ночью спит,
А уж полночь скоро!
Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
— Ай, люди все ушли
Спать или шляться,
А ведь мой самовар
Как они могли забыть
Ну, придётся им теперь
Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
— Мы скромные чашки,
Нам всё — всё равно!
Все эти замашки
Нам ни холодно, ни жарко,
Мы привыкли ко всему!
И не верим мы ему!
Жарко мне отчайно.
Это не случайно,
А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нём давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё ещё храбрился и гудел, глядя на луну:
— Ах, будь она ясней,
Не прячься она днём,
Я поделился б с ней
Она со мной тогда
Жила бы не скучая,
И шёл бы дождь всегда
Он уже почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё ещё бормотал:
— А если днём она должна ложиться спать,
Чтоб по ночам светлей сияло её донце, —
Я мог бы на себя и днём и ночью взять
И света и тепла земле я больше дам,
Ведь я его и жарче и моложе!
Светить и ночь и день ему не по годам, —
А это так легко для медной рожи!
Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
— Ах, это очень мило!
Это очень лестно —
Я бы солнце потушила!
Ах, как интересно!
Но тут — крак! — развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил её, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась-покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Загрузка...