Рассуждение о методе – краткое содержание трактата Декарта (сюжет произведения)

Рассуждение о методе – краткое содержание трактата Декарта (сюжет произведения)

Разыскание истины посредством естественного света

который сам по себе, не прибегая к содействию религии или философии, определяет мнения, кои должен иметь добропорядочный человек относительно всех предметов, могущих занимать его мысли, и проникает в тайны самых любопытных наук

Добропорядочный человек не обязан перелистать все книги или тщательно усвоить все то, что преподают в школах; более того, если бы он потратил чересчур много времени на изучение книг, это образовало бы некий пробел в его воспитании. В течение жизни ему необходимо совершить много иных дел, и его жизненный досуг должен быть распределен настолько верно, чтобы бо́льшая часть этого досуга отводилась на свершение добрых дел, понятие о которых бывает ему внушено его разумом, даже если он иных наставлений не получает. Однако в этот мир он приходит невежественным, и, поскольку ранние его познания основываются лишь на неразвитом чувственном восприятии и на авторитете его наставников, почти невозможно, чтобы воображение его не оказалось в плену бесчисленных ложных мыслей до того, как его разум примет на себя руководящую роль, и в дальнейшем ему нужны большая сила характера или же наставления какого-либо мудреца – как затем, чтобы избавиться от занимающих его ум ложных теорий, так и для того, чтобы заложить первоосновы прочного знания и открыть себе все пути, идя которыми он может поднять свои знания на высшую доступную ему ступень.

Об этих-то вещах я и решил написать в данном труде, дабы пролить свет на истинные богатства наших душ и указать каждому человеку средства для отыскания в самом себе, без заимствований у других, всего того знания, какое необходимо ему для правильного жизненного поведения и для последующего достижения – с помощью самостоятельных занятий – всех тех самых интересных знаний, какими может располагать человеческий разум.

Но, опасаясь, как бы величие моего замысла не преисполнило ваши умы таким изумлением, кое сразу же исключило бы доверие, я хочу предупредить вас, что предприятие мое не столь непосильно, как это могло бы показаться: ведь все знания, не превышающие возможности человеческого ума, связаны между собой столь чудесной цепочкой и могут быть выведены одно из другого с помощью столь необходимых умозаключений, что для этого вовсе не требуется особого искусства и восприимчивости, если только, начав с самых простых умозаключений, мы сумеем, ступенька за ступенькой, подняться к самым возвышенным. Я постараюсь показать вам это здесь с помощью ряда столь ясных и доступных доводов, что всякий поймет: было бы ошибкой не видеть впереди правильного пути и задерживаться мыслью на уже высказанных мной соображениях, если он сумел заметить то же, что и я; ведь я заслуживаю славу открытия этих вещей не более чем прохожий, в силу счастливого случая наткнувшийся на некий богатый клад, который многие долгое время до этого усердно, но бесполезно искали.

Право, я изумлен, что среди стольких незаурядных умов, кои могли бы выполнить эту задачу гораздо лучше меня, не нашлось ни одного, у кого хватило бы терпения разрешить эти вопросы: почти все они напоминали путников, покинувших столбовую дорогу ради боковой тропки и заблудившихся среди терновника и обрывов.

Однако я вовсе не стремлюсь исследовать, что́ знали другие или чего они не знали; мне довольно заметить, что, если бы даже вся наука, какой только можно желать, содержалась в написанных книгах, все равно то хорошее, что в них есть, перемешано с таким количеством бесполезных вещей и беспорядочно раскидано в такой куче огромных томов, что для прочтения всего этого потребовалось бы больше времени, нежели нам отпущено в этой жизни, а для выборки полезных истин – больше ума, нежели требуется для самостоятельного их открытия.

Это позволяет мне надеяться, что вы охотно усмотрите здесь более легкий путь и истины, кои я изложу, будут хорошо вами приняты, хотя я и не заимствовал их ни у Аристотеля, ни у Платона; полагаю, что они получат распространение в мире, подобно монете, коя не менее ценна, когда она извлекается из сумки крестьянина, чем тогда, когда ее выдает банкир. Итак, я попытался сделать их одинаково полезными для всех людей; для достижения этого я счел наиболее удобной манерой стиль учтивой беседы, в ходе которой каждый из собеседников дружелюбно раскрывает перед своими друзьями лучшее, что у него есть на уме; пользуясь именами Евдокса, Полиандра и Эпистемона, я рисую, как человек посредственного ума, суждение которого, однако, не извращено никакими предубеждениями и чей разум сохраняет всю свою первозданную чистоту, принимает в своем сельском доме, где он живет, двух незаурядно умных и наиболее любознательных людей своего века, один из которых никогда не учился, а другой, наоборот, педантично знает все, что можно усвоить в школах; там среди других разговоров, кои я предоставляю вам дорисовать в своем воображении, точно так же как вид местности и все ее детали, служащие, по моему замыслу, для примеров, помогающих им изъяснить свое мировоззрение, они намечают тему своей последующей беседы, протекающей на протяжении этих двух книг вплоть до самого их конца.

Полиандр. Я почитаю вас столь счастливым человеком по причине того, что вы читали обо всех этих прекрасных вещах в греческих и латинских книгах, что, думается мне, если бы я занимался столько же, сколько вы, я стал бы так же отличаться от самого себя, как ангелы отличны от вас; мне трудно было бы простить моим родителям ошибку, которую они совершили, послав меня совсем юным ко двору и на военную службу, ибо полагали, что книжные занятия делают храбрецов трусами; меня всю жизнь будет преследовать сожаление по поводу моего невежества, если только я не вынесу каких-то знаний из беседы с вами.

Эпистемон. Самое верное из того, что можно вам здесь поведать, – это что жажда знаний, присущая всем людям, представляет собой неизлечимую болезнь, ибо любознательность возрастает вместе с ученостью; а поскольку изъяны в нашей душе начинают удручать нас с того момента, как мы их осознаем, у вас есть в сравнении с нами известное преимущество, ибо вы не замечаете, подобно нам, сколь многого вам недостает.

Евдокс. Возможно ли, Эпистемон, что, будучи столь ученым, вы внушили себе, будто в природе есть подобная общераспространенная болезнь и против нее нет лекарства? Мне же представляется, что, подобно тому как на любой земле существует довольно плодов и источников для удовлетворения голода и жажды всех живущих в мире людей, так же существует и достаточное количество истин, познаваемых в каждой области и способных полностью удовлетворить любознательность умеренных душ, причем умы тех, кто постоянно трудится в силу ненасытной любознательности, не менее далеки от здорового состояния, чем тело человека, больного водянкой.

Эпистемон. Некогда я хорошо усвоил, что наша жажда не может естественным образом распространяться на вещи, кои нам кажутся немыслимыми, и что она не должна устремляться к вещам порочным или бесполезным; однако остается все же столько объектов познания, представляющихся нам возможными и являющихся не только почтенными и приятными, но и весьма необходимыми для руководства нашими действиями, что я не могу себе представить, чтобы кто-то познал их в таком объеме, который справедливо не оставлял бы места для жажды еще больших знаний.

Евдокс. Но что вы скажете тогда обо мне, если я заверю вас, что более не жажду ничего знать и что я больше удовлетворен тем небольшим запасом знаний, коим я располагаю, чем Диоген когда-либо удовлетворялся своей бочкой; при этом у меня не возникает всякий раз нужды в философствовании. Ведь знания моих ближних не ограничивают мое знание подобно тому, как земли моих соседей окружают здесь небольшой клочок земли, коим я владею, и ум мой, располагая по своему усмотрению всеми встречающимися ему истинами, не мечтает об открытии новых; он наслаждается таким же покоем, каким наслаждался бы король какой-нибудь далекой страны, настолько отграниченной от всех прочих стран, что он мог бы вообразить, будто за пределами его земель нет больше ничего, кроме бесплодных пустынь и необитаемых гор.

Рене Декарт – Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках

Рене Декарт – Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках краткое содержание

Если рассуждение это покажется слишком длинным для прочтения за один раз, то его можно разделить на шесть частей. В первой окажутся различные соображения относительно наук; во второй – основные правила метода, найденного автором; в третьей – некоторые из правил морали, извлеченных автором из этого метода; в четвертой – доводы, с помощью коих он доказывает существование Бога и человеческой души, которые составляют основание его метафизики; в пятой можно будет найти последовательность вопросов физики, какие он рассмотрел, и, в частности, объяснение движения сердца и рассмотрение некоторых других трудных вопросов, относящихся к медицине, а также различие, существующее между нашей душой и душой животных; и в последней – указание на то, что, по мнению автора, необходимо для того, чтобы продвинуться в исследовании природы дальше, чем это удалось ему, а также объяснение соображений, побудивших его писать.

Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Но я полагал, что достаточно уже посвятил времени языкам, а также чтению древних книг с их историями и вымыслами, ибо беседовать с писателями других веков – то же, что путешествовать. Полезно в известной мере познакомиться с нравами разных народов, чтобы более здраво судить о наших и не считать смешным и неразумным все то, что не совпадает с нашими обычаями, как нередко делают люди, ничего не видевшие. Но кто тратит слишком много времени на путешествия, может в конце концов стать чужим своей стране, а кто слишком интересуется делами прошлых веков, обыкновенно сам становится несведущим в том, что происходит в его время. Кроме того, сказки представляют возможными такие события, которые в действительности невозможны. И даже в самых достоверных исторических описаниях, где значение событий не преувеличивается и не представляется в ложном свете, чтобы сделать эти описания более заслуживающими чтения, авторы почти всегда опускают низменное и менее достойное славы, и от этого и остальное предстает не таким, как было. Поэтому те, кто соотносит свою нравственность с такими образцами, могут легко впасть в сумасбродство рыцарей наших романов и замышлять дела, превышающие их силы.

Я высоко ценил красноречие и был влюблен в поэзию, но полагал, что то и другое являются более дарованием ума, чем плодом учения. Те, кто сильнее в рассуждениях и кто лучше оттачивает свои мысли, так что они становятся ясными и понятными, всегда лучше, чем другие, могут убедить в том, что они предлагают, даже если бы они говорили по-нижнебретонски и никогда не учились риторике. А те, кто способен к самым приятным вымыслам и может весьма нежно и красочно изъясняться, будут лучшими поэтами, хотя бы искусство поэзии было им незнакомо.

Особенно правилась мне математика из-за достоверности и очевидности своих доводов, но я еще не видел ее истинного применения, а полагал, что она служит только ремеслам, и дивился тому, что на столь прочном и крепком фундаменте не воздвигнуто чего-либо более возвышенного. Наоборот, сочинения древних язычников, трактующие о нравственности, я сравниваю с пышными и величественными дворцами, построенными на песке и грязи. Они превозносят добродетели и побуждают дорожить ими превыше всего на свете, но недостаточно научают распознавать их, и часто то, что они называют этим прекрасным именем, оказывается не чем иным, как бесчувственностью, или гордостью, или отчаянием, или отцеубийством.

Я почитал наше богословие и не менее, чем кто-либо, надеялся обрести путь на небеса. Но, узнав как вещь вполне достоверную, что путь этот открыт одинаково как для несведущих, так и для ученейших и что полученные путем откровения истины, которые туда ведут, выше нашего разумения, я не осмеливался подвергать их моему слабому рассуждению и полагал, что для их успешного исследования надо получить особую помощь свыше и быть более, чем человеком.

О философии скажу одно: видя, что в течение многих веков она разрабатывается превосходнейшими умами и, несмотря на это, в ней доныне нет положения, которое не служило бы предметом споров и, следовательно, не было бы сомнительным, я не нашел в себе такой самонадеянности, чтобы рассчитывать на больший успех, чем другие. И, принимая во внимание, сколько относительно одного и того же предмета может быть разных мнений, поддерживаемых учеными людьми, тогда как истинным среди этих мнений может быть только одно, я стал считать ложным почти все, что было не более чем правдоподобным.

Далее, что касается других наук, то, поскольку они заимствуют свои принципы из философии, я полагал, что на столь слабых основаниях нельзя построить ничего прочного. Мне недостаточно было почестей и выгод, чтобы посвятить себя их изучению. Слава Богу, я не был в таком положении, чтобы делать из науки ремесло для обеспечения своего благосостояния. И хотя я не считал себя обязанным презирать славу, как это делают киники, однако я мало ценил ту славу, которую мог бы приобрести незаслуженно. Наконец, что касается ложных учений, то я достаточно знал им цену, чтобы не быть обманутым ни обещаниями какого-нибудь алхимика, ни предсказаниями астролога, ни проделками мага, ни всякими хитростями или хвастовством тех, что выдают себя за людей, знающих более того, что им действительно известно.

Вот почему, как только возраст позволил мне выйти из подчинения моим наставникам, я совсем оставил книжные занятия и решил искать только ту науку, которую мог обрести в самом себе или же в великой книге мира, и употребил остаток моей юности на то, чтобы путешествовать, видеть дворы и армии, встречаться с людьми разных нравов и положений и собрать разнообразный опыт, испытав себя во встречах, которые пошлет судьба, и всюду размышлять над встречающимися предметами так, чтобы извлечь какую-нибудь пользу из таких занятий. Ибо мне казалось, что я могу встретить более истины в рассуждениях каждого, касающихся непосредственно интересующих его дел, исход которых немедленно накажет его, если он неправильно рассудил, чем в кабинетных умозрениях образованного человека, не завершающихся действием и имеющих для него, может быть, единственное последствие, а именно: он тем больше тщеславится ими, чем дальше они от здравого смысла, так как в этом случае ему приходится потратить больше ума и искусства, чтобы попытаться сделать их правдоподобными. Я же всегда имел величайшее желание научиться различать истинное от ложного, чтобы лучше разбираться в своих действиях и уверенно двигаться в этой жизни.

Правда, в то время, когда я только наблюдал нравы других людей, я не находил в них ничего, на что мог бы опереться, так как заметил здесь такое же разнообразие, какое ранее усмотрел в мнениях философов. Самая большая польза, полученная мною, состояла в том, что я научился не особенно верить тому, что мне было внушено только посредством примера и обычая, так как видел, как многое из того, что представляется нам смешным и странным, оказывается общепринятым и одобряемым у других великих народов. Так я мало-помалу освободился от многих ошибок, которые могут заслонить естественный свет и сделать нас менее способными внимать голосу разума. После того как я употребил несколько лет на такие изучение книги мира и попытался приобрести некоторый запас опыта, я принял в один день решение изучить самого себя и употребить все силы ума, чтобы выбрать пути, которым я должен следовать. Это, кажется, удалось мне в большей степени, чем если бы я никогда не удалялся из моего отечества и от моих книг.

Основные правила метода

Я находился тогда в Германии, где оказался призванным в связи с войной, не кончившейся там и доныне. Когда я возвращался с коронации императора в армию, начавшаяся зима остановила меня на одной из стоянок, где, лишенный развлекающих меня собеседников и, кроме того, не тревожимый, по счастью, никакими заботами и страстями, я оставался целый день один в теплой комнате, имея полный досуг предаваться размышлениям. Среди них первым было соображение о том, что часто творение, составленное из многих частей и сделанное руками многих мастеров, не столь совершенно, как творение, над которым трудился один человек. Так, мы видим, что здания, задуманные и исполненные одним архитектором, обыкновенно красивее и лучше устроены, чем те, в переделке которых принимали участие многие, пользуясь старыми стенами, построенными для других целей. Точно так же старинные города, разрастаясь с течением времени из небольших посадов и становясь большими городами, обычно столь плохо распланированы по сравнению с городами-крепостями, построенными на равнине по замыслу одного инженера, что, хотя, рассматривая эти здания по отдельности, нередко находишь в них никак не меньше искусства, нежели в зданиях крепостей, однако при виде того, как они расположены – здесь маленькое здание, там большое – и как улицы от них становятся искривленными и неравными по длине, можно подумать, что это скорее дело случая, чем разумной воли людей. А если иметь в виду, что тем не менее всегда были должностные лица, обязанные заботиться о том, чтобы частные постройки служили и украшению города, то станет ясным, как нелегко создать что-либо совершенное, имея дело только с чужим творением. Подобным образом я представил себе. что народы, бывшие прежде в полудиком состоянии и лишь постепенно цивилизовавшиеся и учреждавшие свои законы только по мере того, как бедствия от совершаемых преступлений и возникавшие жалобы принуждали их к этому, не могут иметь такие же хорошие гражданские порядки, как те, которые соблюдают установления какого-нибудь мудрого законодателя с самого начала своего объединения. Так же очевидно, что истинная религия, заповеди которой установлены самим Богом, должна быть несравненно лучше устроена, чем какая-либо другая. Если же говорить о людских делах, то я полагаю, что Спарта была некогда в столь цветущем состоянии не оттого, что законы ее были хороши каждый в отдельности, ибо некоторые из них были очень странны и даже противоречили добрым нравам, но потому, что все они, будучи составлены одним человеком, направлялись к одной цели. Подобным образом мне пришло в голову, что и науки, заключенные в книгах, по крайней мере те, которые лишены доказательств и доводы которых лишь вероятны, сложившись и мало-помалу разросшись из мнений множества разных лиц, не так близки к истине, как простые рассуждения здравомыслящего человека относительно встречающихся ему вещей. К тому же, думал я, так как все мы были детьми, прежде чем стать взрослыми, и долгое время нами руководили наши желания и наши наставники, часто противоречившие одни другим и, возможно, не всегда советовавшие нам лучшее, то почти невозможно, чтобы суждения наши были так же чисты и основательны, какими бы они были, если бы мы пользовались нашим разумом во всей полноте с самого рождения и руководствовались всегда только им.

Рене Декарт Рассуждение о методе

Рене Декарт (1596-1650) – французский философ, физик и математик; основатель рационализма Нового времени. Родился в знатной семье. Учился в школе иезуитов. Здесь у Декарта проявились склонность к занятиям математикой и безусловное неприятие схоластической традиции, которая царила в школе.

Декарту пришлось участвовать в известной Тридцатилетней войне. Военная служба ему не нравилась, оставляет ее, уединяется, выбрав местом жительства наиболее свободную в то время страну Европы – Голландию. В течение 20 лет занимается исключительно научной работой. В 1649 Декарт принимает приглашение шведской королевы Кристины помочь ей основать академию наук. Необычный для Декарта режим дня и суровый климат Швеции стали причиной его преждевременной смерти.

“Рассуждение о методе» (1637) – один из важнейших произведений Р. Декарта, в котором кратко изложены принципы его философии. Состоит из 6 частей: о науках (часть 1); о научном методе (часть 2) о морали (часть 3); о существовании Бога и бессмертия души (часть 4); о проблемах физики (часть 5) о средствах развития наук (часть 6).

В первой части Декарт, определив ум как “. способность правильно судить и различать истинное от ложного”, утверждает, что эта способность одинаковой степени присуща всем людям в отличие от животных, которые ее лишены. Тот факт, что некоторые люди достигают больших успехов в познании, объясняется их умением управлять собственным умом. “Здравый смысл есть вещь . наиболее распространена в мире”.

Поэтому центральной проблемой науки и философии, считал Декарт, проблема метода, который нужен для управления умом и успешного продвижения в познании природных закономерностей. При этом формальную логику Декарт оценивал невысоко. Она пригодна, по его мнению, только для объяснения известных истин, а не для открытия новых. Из всех наук, которые “являются совокупностью запутанных противоречивых сведений”, Р. Декарт предпочитает математике “за достоверность и очевидность ее доказательств”. Математические приемы исследования Р. Декарт попытался распространить на все достоверное знание:

Р. Декарт формулирует “главные правила метода”.

В основе первого правила лежат принципы очевидности, “ясности и выразительности” в суждениях и представлениях о предметах. Не следует принимать за истинное ничего такого, которое бы не было предварительно признанным безусловно истинным. Надо тщательно избегать поспешности и предвзятости в своих суждениях.

Второе правило предусматривает расчленение на части трудностей, встречающихся, чтобы легче было их преодолеть.

Третье правило научного метода заключается в управлении ходом своих мыслей, начиная с предметов простейших и таких, которые легко узнаются и подниматься медленно, как по ступеням, до познания наиболее сложных, от доведенного до недоказанному (движение от простого к сложному).

Четвертое правило требует тщательного осмотра поля исследования и порядка его (исследование) проведение, чтобы не допустить никаких потерь и выпадения логических звеньев.

По сути, основные правила научного метода сводятся к следующему: начинать с простого и очевидного; путем дедукции получать более сложные высказывания; действовать при этом так, чтобы не пропустить ни одного звена, то есть сохранять непрерывность цепи умозаключений. Для обеспечения выполнения этих правил необходима интуиция, с помощью которой схватываются начальные факты исследования, и дедукция, которая позволяет получать следствия из них.

Со своей научного метода Р. Декарт выводит правила морали:

1) подчиняться законам и обычаям своей страны, придерживаясь неотступно религии, то есть быть законопослушным;

2) оставаться наиболее твердым и решительным в реализации принятых решений. Однажды приняв какую-то мысль, хотя бы и сомнительную, следует придерживаться ее, словно она вполне правильная;

3) всегда стремиться побеждать скорее себя, менять свои желания, а не порядок мира. Следует смириться с мыслью, что в полной нашей власти находятся только наши мысли, и после того), как мы сделали все возможное, то, что нам не удалось, следует рассматривать как нечто абсолютно невозможно.

“Наконец, в завершение этой морали, – говорит Р. Декарт, – я сделал обзор различных занятий людей в этой жизни, чтобы постараться выбрать лучшее из них”.

Р. Декарт определяет основы метафизики, формулирует известное выражение: “Я мыслю, следовательно я существую”. По этому поводу говорит: “Я обратил внимание на то, что в то время, когда я склонялся к мысли об иллюзорности всего на свете, было необходимо, чтобы я сам, таким образом рассуждающий, действительно существовал”.

Говоря о сущности человека, Р. Декарт утверждает, что ею является душа, мыслит. “Я – субстанция, вся сущность или природа которой состоит в мышлении . ” И далее: “Мое Я, или душа . совершенно отлична от тела . и если бы его не было, она не перестала 6 быть тем , чем она есть “. Наша душа бессмертна.

Четко проявляется рационализм Декарта: “. спим мы или бадьоримося, мы должны доверяться в суждениях наших только очевидности нашего разума”. Р. Декарт приводит примеры. Солнце видим очень четко, но оно не такой величины, как видим. Можно представить львиную голову на теле козы, но это не значит, что существуют на свете химеры.

В пятой части своего произведения Р. Декарт начертил схему последовательного постижения природных явлений – “большой книги мира”. При этом считал, что правила механики являются универсальными “правилам природы”.

Подчеркивает также характерные черты человеческого интеллекта: пользование словам, знаками и универсальность человеческого разума.

В завершение Р. Декарт подчеркивает практическую направленность новой научной методологии, выше пользой которой является содействие тому, чтобы “. сделаться хозяевами и обладателями природы”.

Для этого нужно также здоровья, забота о благе других, важнейшими должны быть заботы не о современном, а о будущем, нужна также свобода деятельности.

Рассуждение о методе – краткое содержание трактата Декарта (сюжет произведения)

«РАССУЖДЕНИЕ О МЕТОДЕ»

«РАССУЖДЕНИЕ О МЕТОДЕ» (Discours de la méthode), полное название «Рассуждение о методе для хорошего направления разума и отыскания истины в науках» – сочинение Р.Декарта, опубликованное в 1637 в Лейдене (вместе с «Диоптрикой», «Метеорами», «Геометрией»); латинский перевод – 1644 (Амстердам). Трактат резюмирует философско-методологические идеи «Правил для руководства ума» и прокладывает путь общефилософской проблематике «Метафизических размышлений» и «Начал философии».

Часть 1 («Соображения, касающиеся наук») – своего рода введение, где Декарт высоко оценивает здравый смысл, «обычный ум человека»: это «единственное, что отличает нас от животных и что в полной мере присуще каждому» (Избр. произв. М., 1950, с. 260). Но «мало иметь хороший ум, главное – хорошо его применять» (там же). «Книжной науке» (какими бы полезными и утонченными ни были ее результаты) Декарт предпочитает ознакомление с «великой книгой мира», т.е. путешествия, наблюдения, общение с людьми и т.д. Ибо «в рассуждениях каждого о делах, непосредственно его касающихся. гораздо больше истины, чем в бесполезных спекуляциях кабинетного ученого. » (с. 265–266). Употребив несколько лет на изучение «книги мира», Декарт «принял решение изучать самого себя» (с. 266). Для «Рассуждения о методе» вообще характерны свободные, исповедальные биографические экскурсы.

Во 2-й части («Основные правила метода») Декарт обосновывает тезис о «книжной» науке как сумме мнений различных лиц и о том, что «самое лучшее – раз и навсегда отрешиться от них, чтобы впоследствии водворить на их место лучшие либо те же, но согласованные с разумом» (с. 268). При этом он не одобряет людей, постоянно задумывающих какие-либо новые преобразования в обществе, и утверждает: «Никогда мои намерения не шли дальше попыток реформировать мое собственное мышление и строить на фундаменте, который принадлежит мне» (с. 269). Изложение основных правил метода Декарт предваряет разъяснением относительно того, что они не сводятся к приемам логики, ее силлогизмам (к «искусству Луллия»), к анализу суждений древних, равно как и к приемам алгебры Нового времени. Искомые правила метода Декарт излагает следующим образом: «Первое – никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью. Второе – делить каждое из исследуемых мною заблуждений на несколько частей, сколько это возможно и нужно для лучшего их преодоления. Третье – придерживаться определенного порядка мышления, начиная с предметов наиболее простых и наиболее легко познаваемых и восходя постепенно к познанию наиболее сложного. И последнее – составлять всегда перечни столь полные и обзоры столь общие, чтобы всегда была уверенность в отсутствии упущений» (с. 274). В разных сочинениях Декарт по-разному записывал и группировал правила метода. Эти четыре правила – обобщенное формулирование 21 правила, изложенного в более ранних «Правилах для руководства ума». Ум должен привыкать мыслить ясно и отчетливо и отыскивать истину, которая по каждому вопросу только одна.

В части 3 («Некоторые правила морали, извлеченные из этого метода») представлены следующие «временные правила нравственности»: «Первое – это подчиняться законам и обычаям моей страны, блюдя религию. и во всем остальном руководствоваться мнениями, наиболее умеренными и далекими от крайностей. » Второе правило – «оставаться возможно более твердым и решительным в своих действиях. » (с. 276). «. Моим третьим правилом было стремиться всегда побеждать скорее самого себя, чем судьбу, и менять скорее свои желания, чем порядок мира. » (с. 277).

В 4-й части («Доводы, доказывающие существование Бога и человеческой души, или Основание метафизики») излагается в краткой форме «методическое» движение по пути сомнения к «первому принципу философии», а именно к идее «я мыслю, следовательно, я существую», а от нее – к идее субстанции, «вся сущность и вся природа которой состоит только в мышлении и которая, чтобы существовать, не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи» (с. 283). Следующий шаг (подробно представленный в «Метафизических размышлениях», 1641): «размышляя по поводу того, что я сомневался и что, следовательно, мое существо не является вполне совершенным. », я логично прихожу к идее более совершенного существа, чем я. Аналогичным образом «я знаю некоторые совершенства, мне не присущие», и по контрасту представляю себе существо, способное быть «бесконечным, вечным, неизменным, всесведущим, всемогущим», т.е. прихожу к идее Бога.

В частях 5 («Порядок физических вопросов») и 6 («Что необходимо, чтобы продвинуться вперед в исследовании природы») излагаются принципы и порядок естественнонаучных исследований: сначала отыскиваются «вообще принципы, или первопричины всего того, что есть и может быть в мире. » (с. 306), затем выясняется, «каковы первые и самые обычные следствия», какие можно вывести из этих причин. На этом пути предметом исследования стали небеса, звезды, земля, а на земле – вода, огонь, минералы, т.е. вещи «наиболее общие из всех и наиболее простые, а следовательно, и наиболее легкие для познания» (там же); в частности, была предложена гипотеза о возникновении Земли, Солнца из хаоса материального движения, затем совершился переход «к более подробному рассмотрению Земли» (с. 291). Таким же образом вначале исследовались движения животных и человеческого тела; Декарт подробно обсуждает движение сердца, крови, чтобы доказать, что «все это согласуется с правилами механики, являющимися и правилами природы» (с. 299). Отличие человека от животных – наличие «разумной души», которая «никоим образом не может быть продуктом материальной силы наподобие других вещей» (с. 302–303) и которая сотворена Богом и является бессмертной. Хотя принципы философии «крайне просты и очевидны», ученые мужи не торопятся обладать светом истины, ограничиваясь «тщеславной видимостью всезнайства» (с. 312). Впрочем, своими судьями Декарт желает иметь тех, «кто соединяет здравый смысл с ученостью» (с. 316).

Наиболее известные комментарии к «Рассуждению о методе» выполнены Э.Жильсоном в парижском издании 1947 и в исследовании Ш.Серрюса (Serrus Ch. La méthode de Descartes. P., 1933).

Р.Декарт “Рассуждение о методе”

Рене Декарт (1596-1650) был одним из великих мыслителей, которые стояли у истоков современной европейской науки. В его творчестве органично сочетались интерес к онтологическим проблемам, решаемым в духе противостояния схоластике, выработка и обоснование метода познания, глубокие исследования и открытия в области математики, физики, космогонии, физиологии. Его исследования неразрывно связаны с философскими представлениями о единой материальной протяженной субстанции, они легли в основу формирующейся механистической картины мира.

Свою первую работу “Рассуждение о методе. ” и в виде приложений трактаты “Геометрия”, “Диоптрика” и “Метеоры” он опубликовал в 1637 г.

В круге вопросов философии, которые разрабатывал Декарт, первостепенное значение имел вопрос о методе познания. Декарт ищет безусловно достоверное исходное основоположение для всего знания и метод, посредством которого возможно, опираясь на это основоположение, построить столь же достоверное здание всей науки. В схоластике он не находит ни такого основоположения, ни такого метода. Поэтому исходный пункт философских рассуждений Декарта – сомнение в истинности всего общепризнанного знания. Однако для Декарта сомнение не есть убеждение агностика или скептика, а лишь предварительный методический прием, инструмент, посредством которого удается вывести некую несомненную основополагающую истину. Рассуждения Декарта вкратце таковы: у меня нет достоверного знания о существовании моего тела, ибо я мог бы быть животным или покинувшим тело духом, которому снится, что он человек, однако мой разум существует несомненно и достоверно. Содержание мыслей и убеждений может быть ложным, однако сам факт мышления и верования достоверен. Выводом стала идея субстанциальности мышления: “мыслю, следовательно, существую”.

Отталкиваясь от этого тезиса, Декарт делает такой вывод: поскольку мы получили эту истину не с помощью чувств или дедукции из других истин, то должен существовать некий метод, который позволил нам её получить. Это, по мнению Декарта, – метод ясных и отчетливых идей: то, что мы мыслим ясно и отчетливо, должно быть истинно. Не обманываемся ли мы в источнике этой ясности и отчетливости? Если существует всемогущий и благой Бог, то возможность обмана исключена. Поэтому далее Декарт доказывает бытие Бога достаточно традиционными аргументами.

Убедившись в том, что мы можем доверять нашим способностям, Декарт делает следующий вывод: материя существует, поскольку наши идеи о ней ясные и отчетливые. Материя протяженна, занимает место в пространстве, движется или перемещается в этом пространстве. Декарт отвергает как идею пустого пространства, так и идею дискретного атомарного строения материи. Сущностью материи является протяжение, сущностью разума – мышление, они несводимы одно к другому, следовательно, Вселенная дуалистична, т.е. состоит из двух не похожих друг на друга субстанций – духовной и телесной.

Такому представлению о роли мышления соответствует основанная на рационалистической дедукции методология. В “Рассуждении о методе. ” Декарт формулирует основы своего метода в следующих четырех правилах:

  • истинным считать лишь то, что очевидно, ясно и отчетливо представляется уму;
  • делить каждую проблему на возможно большее число частей, требуемых для её разрешения;
  • восходить, мысля по порядку, от наиболее простых предметов к все более сложным;
  • составлять настолько полные перечни и обзоры, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.

Такой метод, по мнению Декарта, должен дать возможность адекватного познания природы. Метод изложен достаточно общо, ясно только, что решающую роль в определении истины должна играть интуиция, а при надлежащем применении метода природа познаваема. Поскольку Декарт мыслит материю непрерывной, отвергая атомистические представления, в его трактовке она выступает не столько веществом физики, сколько пространством стереометрии. Поэтому не удивительно, что такое важное место в творчестве Декарта занимают его математические исследования. В “Геометрии” (1637) Декарт впервые ввел понятия переменной величины и функции, что коррелирует с его представлениями о едином мире и роли в нем движения, изменения. Переменную величину Декарт понимает двойственно: как отрезок переменной длины и постоянного направления – текущую координату точки, описывающую своим движением кривую, и как непрерывную числовую переменную, пробегающую совокупность чисел, выражающих этот отрезок. Двоякий образ переменной обусловил взаимопроникновение геометрии и алгебры. Действительное число Декарт трактует как отношение любого отрезка к единичному (такое определение было сформулировано лишь И. Ньютоном).

Отрицательным числам Декарт дает реальное истолкование в виде направленных ординат. Декарт вводит систему обозначения переменных величин, коэффициентов и степеней, которая дошла в практически неизменном виде до наших дней, и поэтому запись уравнений у него почти не отличается от современной.

Декарт положил начало ряду исследований свойств уравнений: сформулировал правило знаков для определения числа положительных и отрицательных корней, поставил вопрос о границах действительных корней, выдвинул проблему приводимости (представления целой рациональной функции с рациональными коэффициентами в виде произведения двух функций такого же рода) и определил, что уравнение 3-й степени разрешимо в квадратных радикалах и решается с помощью циркуля и линейки, когда оно приводимо.

Из онтологической идеи Декарта о существовании независимой материальной протяженной субстанции рождается его повышенный интерес к изучению пространства, его свойств, его описания математическими, алгебраическими методами. Отсюда – один шаг до соединения существовавших ранее раздельно дисциплин – алгебры и геометрии и создания новой области математики – аналитической геометрии, позволяющей решать задачи обеих математических дисциплин.

В аналитической геометрии, которую одновременно с Декартом разрабатывал П. Ферма, основным достижением Декарта можно считать созданный им метод координат. В область изучения геометрии Декарт включил “геометрические” линии, которые можно описать движениями шарнирных механизмов. Он разработал способ построения нормалей и касательных к плоским кривым и применил его, в частности, к некоторым кривым 4-го порядка, так называемым овалам Декарта. В частных переписках содержатся и другие открытия Декарта: вычисление площади циклоиды, проведение касательных к циклоиде, определение свойств логарифмической спирали.

Декарт выводил свои законы движения в рамках той картины мира, которой придерживался: например, первый закон основан на предположении о неизменности Бога и сохранении им одинакового количества вещества и движения во Вселенной. Ньютон, пересматривая натурфилософские взгляды Декарта, формально приходит к тем же законам, что и Декарт, однако они встроены в иную натурфилософскую систему, в концепцию абсолютного пустого пространства и времени (Декарт не признавал пустого пространства), иначе говоря, выведены Ньютоном в рамках другой физической механики. В результате получились иные законы, они действительны для другого мира.

В космологических и космогонических исследованиях Декарта важную роль играет тот факт, что, не признавая пустого пространства, он заменяет атомистическую концепцию движения понятием относительного движения. В работе “Начала философии” (1644) он развивает идею о невозможности движения одного тела или одной корпускулы, ибо всякое движение предполагает взаимодвижение, круговорот материи. Из понимания относительности движения вытекает и относительность покоя, поэтому Декарт считает, что в мире нет совершенно неподвижных точек. Круговорот движения материальных частиц образует форму вихревых центробежных движений, и из этих вихревых потоков материи на основе чисто механических процессов образуются все космические тела и система мироздания в целом.

Вихревая теория Декарта основывается на его учении о строении материи, состоящей из троякого рода частиц, различающихся размерами и формой: во-первых, дробные, бесконечно малые осколки; во-вторых, обточенные, подвижные, шарообразные частицы; в-третьих, большие, малоподвижные, обладающие гранями частицы. Из первых в ходе вихревого движения образуются Солнце и неподвижные звезды, из вторых – небо, из третьих – Земля с планетами и кометами.

Декарт в своем космологическом учении исходит из представлений о первоначальном хаосе материи и уверен, что “сама природа может распутать сложность хаоса” и законы природы “были бы достаточны, чтобы заставить части материи распутаться и расположиться в весьма стройный порядок. Придя благодаря этим законам сама собою в порядок, материя наша приняла бы форму весьма совершенного мира. “.

Мы видим, как из философских идей Декарта формируются космогонические концепции, в которых не только отвергается телеология , торжествует механическое движение как одна из основ единства мира, но, как и в математике с введением переменной величины, закладываются основы идеи развития Вселенной, её эволюции, получившие полное воплощение века спустя в современной космологии.

Физиологические работы Декарта основываются на учении У. Гарвея о кровообращении. Декарт исследовал строение различных органов животных и строение зародышей на различных стадиях развития. Наличие сознания у животных Декарт не признавал, уподоблял их автоматам, лишенным души и не способным думать. Подобно телам животных, тело человека представляется Декарту сложным механизмом, состоящим из материальных элементов и способным совершать сложные движения при механическом воздействии на него окружающего мира.

Такая трактовка вполне согласуется с его философскими взглядами, но, развивая именно эту трактовку, Декарт делает интереснейшее открытие, предвосхитившее учение о рефлекторной дуге. Поначалу Декарт представляет воздействие извне чисто механически: словно кто-то дергает за веревки. Нервы уподоблены веревкам. “Нервный импульс” должен куда-то дойти – Декарт понимает значение мозга как управляющего центра, откуда подается обратный сигнал, доходящий до мышц и вызывающий их сокращение. Позже трактовка “нервного импульса” Декартом значительно усложнилась и переросла в учение о “животных духах”, легчайших подвижных частицах материи, движущихся по нервным “трубкам”.

Самое удивительное, что этим дело не ограничилось. Декарт не только теоретически пришел к пониманию рефлекса вообще, но и высказал гениальную догадку о возможности условных рефлексов. Не случайно в Московском институте нормальной физиологии бюст Декарта стоит первым в ряду великих ученых.

Рассматривая соотношение между философскими, методологическими и научными идеями, Декарт приходит к выводу, что единая телесная материальная субстанция с её единым механическим движением – источник и точка приложения его математических и физических законов.

Итак, в творчестве Р. Декарта можно увидеть органическое единство философских идей, методологического подхода и научных поисков и открытий. Как универсально-математический подход, так и естественно-научные воззрения Декарта продолжают и питают его философско-методологическое учение.

fill / Декарт. Рассуждение о методе

Декарт Рассуждение о методе

Часть 1 («Соображения, касающиеся наук») — своего рода введение, где Декарт высоко оценивает здравый смысл, «обычный ум человека»: это «единственное, что отличает нас от животных и что в полной мере присуще каждому» Но «мало иметь хороший ум, главное — хорошо его применять». «Книжной науке» (какими бы полезными и утонченными ни были ее результаты) Декарт предпочитает ознакомление с «великой книгой мира», т. е. путешествия, наблюдения, общение с людьми и т. д. Ибо «в рассуждениях каждого о делах, непосредственно его касающихся. гораздо больше истины, чем в бесполезных спекуляциях кабинетного ученого. ». Употребив несколько лет на изучение «книги мира», Декарт «принял решение изучать самого себя». Для «Рассуждения о методе» вообще характерны свободные, исповедальные биографические экскурсы.

Во второй части (“Основные правила метода”) Декарт предлагает четкие и легкие правила познания истины. Он предлагает четыре правила, считая, что большое количество правил ведет к несоблюдению их. «Вместо большого количества правил, образующих логику, я счел достаточным твердое и непоколебимое соблюдение четырех следующих»:

Первое- никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью, иначе говоря, тщательно избегать опрометчивости и предвзятости и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и столь отчетливо, что не дает мне никакого повода подвергать их сомнению.

Второе- делить каждое из исследуемых мною затруднений на столько частей, сколько это возможно и нужно для лучшего их преодоления.

Третье- придерживаться определенного порядка мышления, начиная с предметов более простых и наиболее легко познаваемых и восходя постепенно к познанию наиболее сложного…

И последнее– составлять всегда перечни столь полные и обзоры столь общие, чтобы была уверенность в отсутствии упущений».

Правила простоты подчеркивают необходимость полного осознания этапов, на которое распадается любое строгое исследование. Они являются моделью знания именно потому, что ясность и отчетливость защищают от возможных ошибок или поспешных обобщений.

При решении сложных проблем и выяснении непонятных явлений следует выделить простые элементы, далее неделимые, чтобы потом полностью исследовать их. Простота, по Декарту, не есть всеобщее из традиционной философии, так же как интуиция не есть абстракция.

Декарт пишет: «Больше всего в этом методе удовлетворяло меня то, что он давал мне уверенность, что я во всем неуклонно применяю свой разум если и не совершенным способом, то по крайней мере наилучшим из доступных мне. Кроме того, применяя его, я чувствовал, что мой ум мало-помалу привыкает мыслить более ясно и отчетливо».

Установив правила метода, следует подтвердить их, или, точнее, выявить универсальность и плодотворность. Декарт применяет свои правила к традиционному знанию с целью проверить, содержит ли оно такие истины, с помощью которых можно избавиться от любых сомнений. Если с помощью этих правил нельзя достичь надежной истины, то это знание бесплодно. А если применение этих правил приведет к несомненной истине, то ее надо признать основой знания. Достаточно изучить основы, на которых держится традиционное знание, если рухнут основы, то следствия не будут иметь силы.

Прежде всего, надо отметить, что большая часть традиционного знания имеет в качестве основы чувственный опыт. Но знания, исходящие из чувств нельзя считать бесспорными, так как чувства обманчивы. Этот принцип представляется Декарту неясным и ненадежным.

Нет опоры, дом рушится, ибо подорван фундамент. Ничто не устоит от разъедающей силы сомнения. «Возможно, что все, что я вижу – ложно»,- пишет Декарт. Сомнение методично, ведь это обязательный этап на пути к истине. Отрицание сменяется утверждением, сомнение – уверенностью.

Подвергнув все сомнению, он считает, что «необходимо, чтобы я, так думающий, сам был чем-то». Декарт рассуждает так: «Заметив, что истина: я мыслю, следовательно я существую, столь прочна и столь достоверна, что самые причудливые предположения скептиков не способны ее поколебать, я рассудил, что могу без опасения принять ее за первый искомый мною принцип философии.» Это и есть истина без какого бы то ни было посредничества. Прозрачность «я» для себя самого, и, тем самым, мысль в действии указывает, почему ясность – основное правило познания и почему фундаментальна интуиция. Декарт говорит, что мыслящая субстанция – мысль в действии, а мысль в действии – мыслящая реальность.

Так он достигает неоспоримого факта, что человек – это мыслящая реальность. «Я есть субстанция, вся сущность или природа которой состоит только в мышлении и которая, чтобы существовать, не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи. Так что мое я, то -есть душа, благодаря которой я есмь то, что я есмь, совершенно отлична от тела и более легко познаваема, чем тело, и если бы тела даже вовсе не было, душа не перестала бы быть всем тем, что она есть».

В части 3 (“Некоторые правила морали, извлеченные из этого метода”) представлены следующие “временные правила нравственности”:

Первое — это подчиняться законам и обычаям моей страны, блюдя религию. и во всем остальном руководствоваться мнениями, наиболее умеренными и далекими от крайностей. ”

Второе правило — “оставаться возможно более твердым и решительным в своих действиях. ”.

“. Моим третьим правилом было стремиться всегда побеждать скорее самого себя, чем судьбу, и менять скорее свои желания, чем порядок мира. ”.

В 4-й части (“Доводы, доказывающие существование Бога и человеческой души, или Основание метафизики”) излагается в краткой форме “методическое” движение по пути сомнения к “первому принципу философии”, а именно к идее “я мыслю, следовательно, я существую”, а от нее — к идее субстанции, “вся сущность и вся природа которой состоит только в мышлении и которая, чтобы существовать, не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи”.

Аналогичным образом “я знаю некоторые совершенства, мне не присущие”, и по контрасту представляю себе существо, способное быть “бесконечным, вечным, неизменным, всесведущим, всемогущим”, т. е. прихожу к идее Бога.

В частях 5 (“Порядок физических вопросов”) и 6 (“Что необходимо, чтобы продвинуться вперед в исследовании природы”) излагаются принципы и порядок естественнонаучных исследований: сначала отыскиваются “вообще принципы, или первопричины всего того, что есть и может быть в мире. ”, затем выясняется, “каковы первые и самые обычные следствия”, какие можно вывести из этих причин. На этом пути предметом исследования стали небеса, звезды, земля, а на земле — вода, огонь, минералы, т. е. вещи “наиболее общие из всех и наиболее простые, а следовательно, и наиболее легкие для познания” (там же); в частности, была предложена гипотеза о возникновении Земли, Солнца из хаоса материального движения, затем совершился переход “к более подробному рассмотрению Земли”. Таким же образом вначале исследовались движения животных и человеческого тела; Декарт подробно обсуждает движение сердца, крови, чтобы доказать, что “все это согласуется с правилами механики, являющимися и правилами природы”. Отличие человека от животных — наличие “разумной души”, которая “никоим образом не может быть продуктом материальной силы наподобие других вещей” и которая сотворена Богом и является бессмертной. Хотя принципы философии “крайне просты и очевидны”, ученые мужи не торопятся обладать светом истины, ограничиваясь “тщеславной видимостью всезнайства”. Впрочем, своими судьями Декарт желает иметь тех, “кто соединяет здравый смысл с ученостью”.

Ссылка на основную публикацию