Анализ произведения Исповедь Толстого

Исповедь

Другие варианты названия: «Вступление к ненапечатанному сочинению».

Том юбилейного 90-томного собрания сочинений: 23.

Сагитов Рашит 11.12.2014 22:05:46

Я считаю “Исповедь” величайшим творением русского гения. Значение этого произведения, по моему мнению, выше всего остального, написанного им, ибо ставит самый главный вопрос человечества: “В чем смысл жизни?” Ни один мыслитель,философ, писатель на Земле не обнажил так ярко и беспощадно этот вопрос. Почему это произведение было под запретом в России до революции 1917 года, и был полностью опубликован в СССР только один раз, в полном 90 томном собрании его сочинений? Потому что мысли, заложенные в этом сочинении, не укладываются ни в какие теории науки и религии. “Какой может быть смысл в полете запущенного кем-то или чем-то камня? Разве жизнь человека не похожа на этот камень?” – как бы задает он себе вопрос. Весь смысл жизни человека определяется только его сознанием. Ни богатство, ни слава не имеют никакого значения. Рашит Сагитов.

Lvyonok Yasnopolyanskiy 07.10.2016 15:33:22

В журнале «Русская мысль» № 5 за 1882 г. «Исповедь» была опубликована под названием «Вступление к ненапечатанному сочинению»; духовная цензура наложила запрет на это произведение, номер был конфискован. Отдельное издание «Исповеди» увидело свет только в 1884 г. за границей, в Женеве, в издательстве М. К. Элпидина.

Исповедь в церковном лжехристианстве обозначает одно из т.н. церковных “таинств”, а именно “таинство” покаяния. Церковный идолопоклонник каялся перед попами и намалёванными на досках идолами, в надежде получить “свыше” прощение и отпущение грехов. Рассказ о своих прегрешениях был содержанием исповеди, покаяние — её смыслом, а отпущение грехов — целью.

Разумеется, церковники и их паства не признают и никогда не признАют «Исповедь» Льва Николаевича Толстого “настоящей”, христианско-религиозной исповедью, не нуждающейся в посредничестве попов или предметов идолослужения. На равных с двумя другими одноимёнными знаменитыми в истории литературы произведениями — «Исповедью» Блаженного Августина и Жан-Жака Руссо, — они относят “Исповедь” Льва Николаевича исключительно к светской, а не христианской духовной литературе.

Содержание толстовской «Исповеди» — рассказ о своей прошлой жизни, истории собственных религиозных исканий и пути к Богу и к христианству.

Конец 1870-х гг. был для Толстого временем острого душевного кризиса, когда он не просто искал ответы на вопросы о смысле и цели жизни, но искал их со всей страстностью «во всякой книге, во всяком разговоре, во всяком человеке». В конце 1879 г. он принялся за изложение своих религиозных взглядов и своего отношения к лжеучению “православия”. Писал он сперва только для себя, с огромным напряжением всех душевных сил, даже не предполагая напечатать свои великолепные, но при этом остро-нецензурные писания. В письмах того времени H. Н. Страхову чувствуется эта полная поглощённость Льва Николаевича начатой работой: «Я очень занят, очень взволнован своей работой. Работа не художественная и не для печати». «Я очень занят и очень напрягаюсь. Всё голова болит».

Среди домашних его новая работа не нашла понимания. Софья Андреевна, жена Толстого, умеренно приверженная лжеучению и идолопоклонничеству “православия”, говорила, что он пишет «какие-то религиозные рассуждения», никому не понятные и не нужные, и желала, чтобы христианское вдохновение Льва Николаевича не только не увеличивалось бы, но поскорее бы прошло, «как болезнь».

Толстой начал своё первое доведённое до конца изложение религиозных взглядов словами: «Я вырос, состарился и оглянулся на свою жизнь». Едва закончив его, он начал переработку, и из первой главы получилось произведение, названное «Исповедью». В рукописи такого названия нет, оно встречается в письмах и дневнике С. А. Толстой, но автор впоследствии с ним согласился, и при публикациях оно было закреплено.

«Исповедь» начинается так: «Я был крещён и воспитан в православной христианской вере. Меня учили ей с детства и во всё время моего отрочества и юности. Но когда я 18-ти лет вышел со второго курса университета, я не верил уже ни во что из того, чему меня учили».
В детстве и ранней молодости в нём жила «какая-то религиозная любовь к добру, стремление к нравственному совершенствованию», он считал что это было «последствием» его «детской веры» «Я всею душой желал быть хорошим; но я был молод, у меня были страсти, а я был один, совершен но один, когда искал хорошего».

Став писателем, продолжал Толстой, он, как и те поэты и художники, что окружали его, думал, что их «призвание — учить людей». И он так и делал и стал писать «из тщеславия, корыстолюбия и гордости». Толстой рассказывает о своих педагогических занятиях с крестьянскими детьми, о заграничных путешествиях, о женитьбе и 15 годах семейной жизни —у него было всё, что считается совершенным счастьем. «И в таком положении я пришёл к тому, что не мог жить и, боясь смерти, должен был употреблять хитрости против себя, чтобы не лишить себя жизни».

Чтобы передать весь ужас своего состояния, Толстой пересказывает восточную притчу о путнике, застигнутом в степи разъярённым зверем. Спасаясь от зверя, путник вскакивает в безводный колодец, на дне которого видит дракона, разинувшего пасть, чтобы пожрать путника. И он ухватывается за ветви растущего в расщелинах колодца дикого куста и держится на нём. Руки его ослабевают, он чувствует, что скоро должен упасть, и пока он держится, он оглядывается и видит, что две мыши, одна чёрная, другая белая, равномерно подтачивают ствол куста и он вот-вот оборвётся.

Мыши, чёрная и белая, — день и ночь, дракон — это смерть, хрупкий кусты — это жизнь. Очень прозрачная аллегория.

Толстой писал, что «это не басня, а это истинная, неоспоримая и всякому понятная правда». Задавая себе вопросы о смысле жизни, он не находил ответа в окружающей его жизни и пришёл к выводу, что жизнь бессмысленна. Ни наука, ни официальная церковь, ни даже все мудрецы мира не давали нужного Толстому ответа, ни Шопенгауэр, ни Сакиа-Муни (Будда), ни Соломон.

«Суета сует, — говорит Соломон, — суета сует, — всё суета!» Толстой, вторя ему, говорит: «Обманывать себя нечего. Всё — суета. Счастлив, кто не родился, смерть лучше жизни; надо избавиться от неё». В поисках выхода он исследует положение людей его круга и предполагает, что для них возможны четыре выхода. Первый — выход неведения, он со-стоит в том, чтобы не знать и не понимать того, что жизнь — зло и бессмыслица. Он не годится Толстому, знающему, что жизнь — зло. Второй выход — эпикурейство, т. е. надо пить и веселиться, зная всю безнадёжность жизни. Так живёт большинство людей его круга, но он обладал слишком живым воображением, чтобы забыть о «драконе — смерти». Третий выход — есть выход силы и энергии, состоящий в том, чтобы, поняв, что жизнь — зло, уничтожить её. И Толстой, признав это самым достойным выходом, хотел поступить так. Есть ещё четвёртый выход — слабости: он в том, чтобы, понимая зло и бессмысленность жизни, продолжать жить, зная, что смерть лучше жизни. Толстой относит себя к этому разряду людей.

Пройдя в поисках веры через изучение христианства, буддизма, магометанства по книгам и по живым людям, окружавшим его, Толстой обратился к вере простых людей, простого народа, которая состояла в том, чтобы жить по-Божьи, «трудиться, смиряться, терпеть и быть милостивыми». И полюбил этих людей. В «Исповеди» он так объяснял это: «. со мной случился переворот, который давно готовился во мне и задатки которого всегда были во мне. Со мной случилось то, что жизнь нашего круга — богатых, учёных — не только опротивела мне, но потеряла всякий смысл. Все наши действия, рассуждения, наука, искусства — всё это предстало мне как баловство. Действия же трудящегося народа, творящего жизнь, представились мне единым настоящим делом. И я понял, что смысл, придаваемый этой жизни, есть истина, и я принял его».

Образ жизни простого народа стал убеждением Толстого, достигнутым в результате духовного кризиса, потому что только простые люди знали смысл жизни и смерти, «спокойно трудились, переносили лишения и страдания, жили и умирали, видя в этом не суету, а добро».

«Исповедь», по замыслу Толстого, стала первой частью «большого сочинения» религиозно-философского характера. Три другие части — «Исследование догматического богословия», «Соединение и перевод четырёх Евангелий», «В чём моя вера?».

Прислужница попов и правительства, духовная цензура запретила издание «Исповеди». Страницы с текстом сочинения Толстого были варварски вырезаны из номера уже напечатанного журнала и. разошлись по России в тысячах копий, сделанных с корректурных оттисков, и многие из современников всё-таки услышали его призыв Льва Николаевича к Богу и Христу.

Закончив работу над «Исповедью», Толстой писал H. Н. Страхову 11 октября 1882 г.: «Перемениться я нисколько не переменился; но разница моего прошлогоднего состояния и теперешнего такая же, как между строящимся человеком и построившимся. Надеюсь снять леса, вычистить сор вокруг жилья и жить незаметно и покойно».

Но это был только очередной этап и в жизни писателя, и в его поисках истины.

*****
ПО КНИГЕ:
Панченко А. Несколько страниц из истории русской души // Толстой Л. Н. Исповедь. В чём моя вера? — Л., 1991. С. 346-360.
______________________________________________

Анализ произведения Исповедь Толстого

Первым из произведений Льва Толстого, в котором он проповедовал появившееся у него в зрелом возрасте морально-религиозное учение (толстовство), была Исповедь (начата в 1879 и закончена в 1882 г.). В свое время она не была пропущена русской цензурой. Напечатана в Женеве и в России распространялась в списках. Исповедь выше всего того, что он написал впоследствии; в чисто литературном отношении это шедевр, который стоит в одном ряду с такими вещами, как Книга Иова, Экклезиаст и Исповедь Блаж. Августина. Это – одно из величайших и вечно живых самовыражений человеческой души перед лицом вечной тайны жизни и смерти.

Отец Андрей Ткачев о Льве Толстом

Пересказывать Исповедь своими словами было бы самонадеянно, вырывать цитаты из целого – разрушительно. Ибо она – великолепное целое, построенное с изумительной точностью и силой. Каждая деталь, каждый поворот мысли, каждая ораторская каденция – именно там, где необходимо для высочайшего эффекта. В русской литературе это величайший образец ораторского искусства. Но это не обычное красноречие. Ритм здесь логический, математический, ритм идей; Толстой презирает ухищрения традиционной риторики. Язык простейший, тот великолепный толстовский язык, тайна которого до сих пор не раскрыта. Ни на одном из литературных языков Запада не может быть передано впечатление от толстовского русского языка, потому что все они далеко отошли от своих разговорных форм, а их разговорный язык слишком переполнен жаргонными словами. Только русскому языку дано счастье, пользуясь обыденной речью, создавать впечатление библейской величественности. И любимый прием Толстого, которым он пользуется в Исповеди, – иллюстрировать свои мысли притчами – вполне в ладу с общей тональностью этого произведения.

В Исповеди Толстой сумел достичь для выражения абстрактной мысли того, что он пробовал сделать в своих педагогических статьях и чего достиг в повествовательной прозе, в романах: он создал новый литературный язык, свободный от книжности современной ему литературы и полностью основанный на разговорной речи. Нет сомнения, что возникший таким образом язык есть лучшее средство для выражения абстрактной мысли по-русски. Нововведения Толстого в литературном языке необычайно обширны – похоже, что это совсем не тот язык, на котором пишут его литературные современники. Многие из основных терминов, употребляемых в его учении, до Толстого в русском литературном языке не существовали; он взял их из разговорного языка своего класса. Таково, например, одно из самых частых у него слов – «дурно».

Лев Николаевич Толстой. Фото 1897

Без преувеличения можно сказать, что Исповедь есть в некотором смысле величайшее художественное произведение Толстого. Это не объективное, самодовлеющее «изображение жизни», как Война и мир и Анна Каренина; это «пропагандистское произведение», и в этом смысле в нем меньше «чистого искусства». Но в нем есть эстетические качества, отсутствующие в великих романах. Оно построено с величайшим мастерством и точностью. Оно отличается риторическим искусством, которого трудно было бы ожидать в авторе Войны и мира. Оно более синтетично, более универсально и не опирается для воздействия на читателя на мелкие домашние и семейные эффекты реализма, которыми изобилуют романы. Поэтому неверно утверждать, что перемена, происшедшая в Толстом около 1880 г., была его литературным падением. Он навсегда остался не только величайшим писателем, но и несравненным мастером русской литературы. Самый сухой и догматичный его трактат – шедевр литературного языка. Тем не менее: с этого времени Толстой перестал быть «писателем» в смысле человека, который пишет для того, чтобы создать хорошее литературное произведение. Вместо этого он сделался проповедником. Отныне все, что он писал, было направлено к одной цели – разъяснить его учение. И когда, что произошло довольно скоро, он опять обратился к художественному повествованию, его новые книги были строго подчинены его догматическому учению с целью его иллюстрировать и популяризировать.

АНАЛИЗ ТРАКТАТА Л.Н.ТОЛСТОГО «ИСПОВЕДЬ»

Секция: 5. Литературоведение

XXX Студенческая международная заочная научно-практическая конференция «Молодежный научный форум: гуманитарные науки»

АНАЛИЗ ТРАКТАТА Л.Н.ТОЛСТОГО «ИСПОВЕДЬ»

Введение. Лев Николаевич Толстой работал над автобиографическим произведением «Исповедь» в 1879–1882 годах, а впервые опубликован этот труд был в 1882 году в журнале «Русская мысль», однако был позже запрещен цензурой. Это произведение представляет собой рассуждения великого русского писателя о вере, смысле жизни, духовности, разуме и других философских понятиях.

Суть работы автора заключается в осмыслении важнейших категорий разума и мышления, обобщении умозрительного и научного знания, анализе жизненных процессов, а самое главное, в попытке найти ответ на один из главных философских вопросов – объяснить не только себе, но и потомкам, в чем смысл жизни.

Глубокое изучение понятий веры и разума – вот главная проблема очерка Льва Николаевича. Идея, положенная в основу статьи, может быть выражена вопросом, которым Толстой неоднократно задается по ходу рассуждения – есть ли в жизни какой-то смысл, не перекрываемый неизбежностью смерти каждого человека?

Во все времена эта проблема волновала умы людей, и по сегодняшний день остается неоспоримо актуальной.

Анализ. Статья Толстого, совершенно справедлива названная Исповедью, раскрывает перед читателем многие идеи писателя, находившие, конечно, и ранее отражение в его художественных произведениях, но не дававшие полного и точного представления об его суждениях.

Методология написания текста статьи, как мне кажется, может быть выражена некоторым планом, по которому Толстой организует главы статьи. Во-первых, в основе практически каждой отдельной части лежит какой-либо вопрос из категории умозрительных понятий, помогающий разобраться в главной проблеме произведения – смысле жизни. Во-вторых, пытаясь найти ответ на все противоречия, Лев Николаевич обращается как к общему понятийному аппарату областей знания, так и к конкретным философским трудам, приводя даже примеры из суждений Соломона и Шопэнгауэра. В итоге в конце каждой главы автор приходит к определенным выводам, которые либо удовлетворяют его, если должно, логично и разумно отвечают на тот или иной вопрос, либо дают толчок к новым рассуждениям, как бы срывают лавину следующих, иных философских вопросов.

Статья включает в себя части, не только посвященные проблемам умозрительной науки, но и рассказывающие о некоторых вехах жизненного пути Толстого, которые также являются своего рода аргументами и, что самое важное, показывают, откуда вообще у Толстого возникли идеи написания статьи; какие события в жизни подтолкнули его на рассуждения об ее смысле. Лично для меня статья стала открытием, потому как перевернула знания о богатом, счастливом, семейном человеке, каким он мне всегда представлялся, и вывела на поверхность реальные проблемы и вопросы, к которым Толстой, как человек мыслящий и тонко чувствующий окружающих, должен был непременно прийти.

Направление и мировоззрение автора проходит долгий и сложный путь буквально на глазах читателя, меняясь от полного отрицания веры и существования Бога до принятия православия и провозглашения его благом и смыслом жизни любого человека. Побуждением для основательной мыслительной работы по обнаружению тонких связей между структурой человеческого разума, религией, социальным разделением и другими областями философии стало для Толстого, как мне кажется, возникновение мыслей о самоубийстве как единственно верном исходе жизненного пути. По ходу рассуждения писатель создает для себя новые задачи, заключенные то в изучении трудов великих мыслителей прошлого, то в общении с людьми другого круга, то в осознании принципов различных вероисповеданий, и, как человек, истинно стремящийся к нахождению истины, ответа на вопрос о смысле жизни, он честно решает эти задачи. В конечном счете такие маленькие цели, все вместе объединенные в неоднозначный вопрос «Зачем я живу?», приводят Толстого к выводу о блаженстве веры, единственной дарующей человеку бесконечный смысл существования.

Один из первых тезисов, фигурирующих в тексте трактата, можно обозначить так: вера прививаема и неосозноваема большинством людей. Действительно, православие в жизни многих окружающих и самого автора было воспитано в семейной среде. Однако Толстой отмечает, что уже юном возрасте стал противиться вере, потому как не понимал ее смысла и был, по его словам, достаточно образован, чтобы перестать исповедовать религию. В самом деле, не имея реальной практической пользы и сопровождаясь большим количеством сомнительных обрядов, вера может не представлять интерес для человека мыслящего. В то время Толстой считал совершенствование своей целью, а обучение других посредством писательства – путем.

Меж тем, смысл жизни начал ускользать от Толстого вместе с получением новых титулов, женитьбой, рождением детей и другими событиями. Возникшие в этот период мысли о самоубийстве, а вместе с тем чувство надежды на существование истинной причины и цели бытия повлекли за собой желание Льва Николаевича обратиться к умозрительным и естественным наукам для того, чтобы понять, зачем он живет, и есть ли объективные причины продолжения этого пути. Тут возникает следующий тезис: все области знаний порождают лишь отсылки на другие субстанции, проблемы мироздания, не отвечая на вопрос о сути бытия или не давая определенного ответа. При этом автор уверен, что он всего лишь заблудился среди понятий, научных категорий и трактатов. В рамках «подготовки» тезиса Толстой обратился к первоисточникам философского знания: трудам известных мыслителей. Суждения выбранных философов, представителей разных эпох, стран и конфессий отражали лишь уверенность в бессмысленности существования, связанную с неизбежностью смерти, болезни и бедности. Однако такие ответы не удовлетворили Толстого, потому что отмечали только то, что он и сам знал: цели и смысла у бытия нет.

Следующим важным пластом труда Льва Николаевича Толстого является вопрос социальной дифференциации. Принадлежность его к определенному кругу образованных, обеспеченных людей значительно сужала его наблюдения, делала их ориентированными исключительно на тех, кто в размеренности и уверенности в завтрашнем дне имел возможность часто задумываться о смысле жизни, анализировать происходящее вокруг. Таким образом, изучив особенности представителей своего круга, Толстой даже вывел способы «распоряжения» жизнью и понял, что он, в числе многих, относится к слабым и трусливым людям, осознающим бессмысленность существования, но не решающимся его прекратить. Очевидно, что многое из подчерпнутого Толстым в окружающей его действительности отражало лишь взгляды аристократического меньшинства. В определенный момент писателя посетила мысль о том, как несправедливо было такое исключение. Поразительным фактом оказалось для автора трактата то, что он и большинство утверждающих отсутствие смысла жизни, так и не решились ее закончить. А, главное, миллиарды остальных также продолжали жить. Это все и подтолкнуло Толстого на мысли об особой вере, способе мышления простых, бедных, необразованных людей, в суете жизни не познающих глубины философских знаний, но принимающих события такими, какие они есть. Еще один тезис можно выразить так: истинная вера кроется среди простых людей, считающих жизненный путь не суетливым столпотворением, а добром, подаренным Богом.

Мне кажется, самая суть христианства, да и любой другой религии, заключена в этом утверждении. Действительно, если видеть в жизни не некое дарование, божественное снисхождение, возможность осуществить что-либо, а суету, зло, бессмыслицу; не верить ни во что и пытаться объяснять смысл жизни без привязки к бесконечности, то можно скоро заключить, что самоубийство является единственным логичным шагом. Вера, причем не только в бога, но и во многие другие субстанции, объекты нематериального мира дарует нам бесконечное пространство для простой жизни, не нуждающейся в поиске конечной сути, а открывающей возможности поиска личного смысла для каждого из нас.

Одной из самых ключевых идей трактата, как я считаю, является разделений понятий веры и церкви. Рассуждая о соотношении этих явлений, Толстой не мог не отметить, что церковь представляет собой скорее государственное образование, чем истинно божественное «послание» в мир людей. Дело в том, что, помимо многих противоречий религии, вопиющим несоответствием Лев Николаевич признает участие церкви в войне, некую пропаганду священности убийства врагов, праведности этих поступков. Действительно, одобряя, оправдывая и даже часто становясь причиной человеческий смертей, церковь противоречит добру, благодетели и святости, положенной в основу любой религии. Невозможно не согласиться с тем, что вера объединяет в себе совершенно различные понятия, лживые или истинные, разумные и неясные, но все же представляет собой важную ценность для жизни человека.

Заключение. Создав истинно философский трактат о религии, разуме и жизни, Лев Николаевич Толстой доказал справедливость теории веры, привносящей смысл в человеческие судьбы и являющейся надежной опорой жизненного пути. Логически обосновывая каждый этап своего мыслительного процесса, автор заключает, что ни одна область знания, никакой философский труд не может дать человеку четкого ответа на вопрос о сути бытия; ответ – внутри каждого из нас, а вера становится поддержкой при поиске этого смысла. В этой автобиографии Толстой вывел условия праведности, заключенные в том, чтобы жить как простые люди, откреститься от круга богатых и ученых и прилагать усилия на благо не только себя, но и окружающих. Именно так, как доказал Толстой, и зарождается в душе человека вера, а вместе с ней и смысл жизни.

“Исповедь” Л.Н. Толстого как история развития личности писателя

Характеристика понятия и сущности исповеди. Анализ влияния религиозных воззрений великого русского писателя Л.Н. Толстого на его творчество. Идея взаимосвязанности человека и мира, бережного отношения первого ко второму в “Исповеди” Л.Н. Толстого.

РубрикаИностранные языки и языкознание
Видстатья
Языкрусский
Дата добавления29.09.2018
Размер файла28,3 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

«ИСПОВЕДЬ» Л.Н. ТОЛСТОГО КАК ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ ПИСАТЕЛЯ

МОУ «СОШ № 7», г. Иваново

В середине 70-х годов накануне своего пятидесятилетия Л. Н. Толстой переживает глубочайший кризис своего нравственно-философского мировоззрения. Выйдя из него, в 1879 году, он создает «Исповедь» – уникальный психологический документ, поражающий, по мнению И. С. Тургенева, «искренностью, правдивостью и силой убеждения» [Тургенев, 1968, с. 89], не имеющий равных себе, пожалуй, во всей художественной литературе.

Смысл названия данного произведения и прост и сложен одновременно. Что же такое – исповедь? Исповедь как определенная религиозная стратегия в жизни верующего представляет собой сознание человеком всех своих греховных мыслей и деяний, раскаяние в них с обещанием исправления; исповедь совершается перед священником и является внешним выражением религиозного таинства покаяния.

К практике исповедания в Новое и Новейшее время обращались не только религиозные люди, но также и светские, о чем свидетельствует появление большого количества литературы исповедального характера. Исповедь перестала быть делом исключительно конфессионального значения, и как следствие в пространстве культуры появляются литературные тексты, которые называются «Исповедь» [Соловьёва, 2001, с. 61] (например, произведения блаженного Августина, Ж.-Ж. Руссо).

Исповедь как особый литературный жанр чаще всего отождествляют с автобиографическим произведением, мемуарами или с такого типа художественным текстом, который имеет целью публичное покаяние. В отличие от автобиографии текст исповеди не может мыслиться в качестве любого типа самораскрытия, исповедальное слово всегда открывается как слово покаяния, слово новой жизни и судьбы. В исповедальном тексте всегда присутствует лицо, к которому обращается автор, и ценностно-нормативные установки, которыми автор «поверяет» свой жизненный путь [Там же, с. 63].

При всей насыщенности христианской лексикой толстовская «Исповедь» – это, прежде всего, публицистическое произведение, где христианская вера является предметом не восхищения, а взыскательного осмысления. Таким образом, «Исповедь» Толстого открывает новые возможности использования этого феномена, трактуя исповедь как публицистический прием.

Понять Льва Николаевича Толстого – это значит самому хотя бы на какое-то время попытаться войти в круг осмысления архиважных проблем: человек и природа, жизнь – смерть – бессмертие, свобода и несвобода в судьбе человека и общества, долг и счастье, ступени жизни: от детства через грехопадение к воскресению, вера и сомнение, добро и зло, насилие и «непротивление злу насилием», красота истинная и ложная, благо «животное» и духовное.

В «Исповеди», подобно блаженному Августину и Ж.-Ж. Руссо, Толстой делится с читателем своей попыткой осмыслить собственный жизненный путь, путь к тому, что он считал истиной. Впрочем, и все ранее созданное писателем тоже было своеобразной исповедью. Переживания героя «Детства», «Отрочества», «Юности», «Казаков», драма, раскрытая в «Семейном счастье», духовные искания Пьера, князя Андрея, Левина – это ли не преломление сокровенной жизни самого автора? Так, Левин выглядит почти двойником Толстого, и его история в романе уже содержит непосредственную прелюдию к «Исповеди».

Читая «Исповедь» Толстого, мы получаем возможность не просто познакомиться с важнейшими периодами жизни писателя, но и вместе с ним осознать, что «двигало» его жизнью, то есть, пользуясь психологическим термином, понять, что было ведущим мотивом для каждого этапа.

Исполненные удивительной искренностью, уже первые строки рисуют душевный «багаж» восемнадцатилетнего Толстого, входящего во взрослую жизнь. Из детства он вынес смутную веру во что-то хорошее, стремление быть как можно лучше. Главным же в этом неясном до конца чувстве, как потом только понял сам писатель, было стремление к нравственному совершенствованию.

Размышления Толстого подводят читателя к очень важной мысли, что именно в детстве закладываются нравственные основы личности. Об этом же Л. Н. Толстой писал и в биографической трилогии «Детство. Отрочество. Юность»: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений» [Толстой, 1989, с. 48].

С поистине научной, психологической точностью Толстой показывает в «Исповеди», как его стремление к совершенствованию стало все более и более конкретизироваться, а потом искажаться под действием социального окружения, пока не осозналось как стремление быть как можно лучше уже не перед Богом или собой, а перед другими людьми. При этом хотелась стать славнее, богаче, важнее их.

Известно, что на пороге взрослой жизни одним из самых мощных мотивов является «социальный мотив», то есть стремление получить признание окружающих тебя людей, найти место среди них. А это осуществимо только при условии удовлетворения «социальных ожиданий», направленных на личность. «Отдаваясь этим страстям, я становился похож на большого, и я чувствовал, что мною довольны», – читаем в «Исповеди» [Там же, 1983, с. 109].

Что же требовало от личности дворянское общество? «Честолюбие, властолюбие, любострастие, гордость, гнев, месть – все это уважалось», – вспоминает Толстой [Там же]. Именно такая система ценностей стала определять поступки молодого человека: «Я убивал людей на войне, вызывал на дуэли, чтобы убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал. Ложь, воровство, любодеяние всех родов, пьянство, насилие, убийство… Не было преступления, которого бы я не совершал, и за все это меня хвалили, считали и считают мои сверстники сравнительно нравственным человеком» [Там же, c. 110]. Естественно, что под такой образ жизни Толстым было сформировано и соответствующее мировоззрение, или, образно говоря, объектив, через который он пытался смотреть на мир, чтобы осознать его [Гудинг, Леннокс, 2001, с. 14].

Не удивительно, что рано или поздно желание оценить себя как личность приводит к настоящему конфликту, когда стремление к добру, нравственности, вынесенное из детства, наталкивается на постоянную необходимость поступать жестоко и безнравственно. По существу такой конфликт – это отражение духовной жизни личности, когда в борьбу вступают два начала: добро и зло. Но, к сожалению, внешняя необходимость в ситуации, отраженной в «Исповеди», постепенно превратилась во внутреннюю силу, мотив или «страсти», которым стал предаваться молодой Толстой.

И все-таки писателю на протяжении длительного времени удавалось избежать страшного тупика, к которому так упорно подталкивало его социальное окружение. Из текста «Исповеди» мы узнаем, что он много и плодотворно пишет, увлекается идеей народного образования. Важным этапом в его жизни становится женитьба, а затем воспитание детей. Каждое событие вызывает бурю эмоций у Толстого, страстно, вдохновенно он предается каждому своему занятию. Возможно, это и помогало ему не останавливаться на очередном мотиве, а, перерастая рамки одной роли, стремительно двигаться к другой. Но на протяжении всех жизненных периодов, как видно из текста «Исповеди», Толстой не прекращал напряженную аналитическую работу, направленную на познание личности как своей, так и других людей. Снова и снова он задается вопросами: чем живут они, эти окружающие его люди, каковы их истинные мотивы и ради чего действует он сам: «Начиная думать о том, как я воспитаю детей, я говорил себе: «Зачем?» Или, рассуждая о том, как народ может достигнуть благосостояния, я вдруг говорил себе: «Мне что за дело?» Или, думая о той славе, которую приобретут мне мои сочинения, я говорил себе: «Ну, хорошо, ты будешь славнее Гоголя, Пушкина, Шекспира, Мольера, всех писателей в мире, – ну и что же?» [Толстой, 1983, с. 116]. Такая мучительная аналитическая работа приводит к настоящему разочарованию, после которого он не может вернуться к прежним занятиям.

Нетрудно заметить, что в «Исповеди» присутствуют две линии, переплетающиеся между собой, по которым идет развитие личности писателя. Первая – стихийное развитие и стихийная смена ведущих мотивов, вторая – напряженная работа сознания и самосознания. Именно такая работа способствовала тому, что частный вопрос: «Для чего я это делаю?» превращается в коренной вопрос человеческой личности: «Для чего я живу?». К этому времени аналитическая составляющая личности Толстого становится настолько сильной, что без ответа на последний вопрос он не может продолжать жить: «Я почувствовал, что то, на чем я стоял, подломилось, что мне стоять не на чем, что того, чем я жил, уже нет, что мне нечем жить» [Там же].

Итак, старый «объектив», через который Толстой смотрел на мир, больше не устраивал писателя, но он не просто констатирует этот факт, не просто исповедуется, а, скорее, раскаивается в своем мировоззрении и прежнем образе жизни. Писатель утверждает, что наряду с рациональным разумом, оправдывающим его образ жизни и теорию прогресса, в нем всегда жило чувство, неподвластное разуму. Это чувство «вытекало из сердца». Именно оно, это чувство, и выступило той силой, которая побудила его к раскаянию. Однако от прежнего мировоззрения Толстой отказался более всего под страхом собственной смерти, страхом невероятной силы: «Я испытал ужас перед тем, что ожидает меня… Ужас тьмы был слишком велик, и я хотел поскорее избавиться от него петлей или пулей» [Там же, с. 121]. Вот поэтому так упорно, полагаясь на свой неутомимый ум, писатель ищет новое, отличное от прежнего мировоззрения, способное победить смерть. А поиск смысла жизни – в том виде, как он изображен Толстым, – есть одна из самых главных и высших функций личности, особенно той ее характеристики, которая определяется как самосознание.

Несомненно, сила ума, сила воли, работа, направленная на самосовершенствование, уроки нравственности, вынесенные из детства, осознание, а затем и раскаяние в собственном мировоззрении – все это помогло писателю преодолеть духовный кризис. И психологическим выходом из него стало понимание того, что в своих поисках писатель, не сумевший победить гордость и не достигший смирения, оторвался от многих миллионов людей, живших до него и живущих теперь: «С тех пор, как началась какая-нибудь жизнь людей, у них уже был этот смысл жизни, и они вели эту жизнь, дошедшую до меня. Все, что есть во мне и около меня, – все и плотское и неплотское, все это – плод их знания жизни. Те самые орудия мысли, которыми я обсуждаю эту жизнь и осуждаю ее, – все это не мной, а ими сделано. Сам я родился, воспитался, вырос благодаря им. Они выковали железо, научили рубить лес, приручили коров, лошадей, научили сеять, научили жить вместе, урядили нашу жизнь; они научили меня думать, говорить. И я-то – их произведение, ими вскормленный, вспоенный, ими наученный, их мыслями и словами доказал им, что они – бессмыслица! Тут что-то не так, – говорил я себе» [Там же, с. 136].

Да, именно через понимание, что человек и его личность – порождение человечества, Толстой приходит к важным выводам: «в одной вере можно найти смысл и возможность жизни» [Там же, с. 141] и чтобы постичь смысл своей жизни, нужно приравнять ее не к конечному существованию своего тела, а к «бесконечному началу», определяемому как «божественная душа»: «Понятия бесконечного Бога, божественности души, связи дел людских с Богом, понятия нравственного добра и зла – суть понятия, выработанные в скрывающейся от наших глаз исторической дали жизни человечества, суть те понятия, без которых не было бы жизни…» [Там же, с. 143].

Так, через субъективное открытие, а затем через приобщение своей личности к духовному наследию человечества писатель находит ответы на мучительные вопросы и вырабатывает новое мировоззрение на основе собственного свободного толкования христианства. А этапы сложнейшей мыслительной и духовной работы отразила «Исповедь» – не только удивительный психологический документ, раскрывающий «историю развития личности Толстого» [Гиппенрейтер, Пузырей, 1982, c. 240], но произведение настоящего художника слова.

Все, что преломлялось через личность Толстого, проходило испытание на жизнеспособность, воплощалось в художественных и философских произведениях. Сущее (реальная жизнь, с её взлетами и падениями) и должное (наше божественное по сути представление об идеале жизни) становились исходными точками толстовского миротворчества. «Толстой создал великие художественные ценности не вопреки своим философским воззрениям, а благодаря им. Его произведения формировались под явным влиянием плодотворных философских идей, органически вошедших в нравственно-психологический опыт писателя, способствовавших эстетическому постижению закономерностей человека и мира, материалистическому решению проблемы взаимодействия субъекта и объекта в самой художественной практике писателя» [Курляндская, 1988, с. 56].

Идея взаимосвязанности человека и мира, бережного отношения первого ко второму глубоко нравственна и крайне актуальна для сегодняшних поколений, когда человечество в гордом своем возвышении над природой отпало от нее и сделало свое существование весьма проблематичным.

Общество, где человек превращен в средство достижения целей, где материальное потребительство поглощает духовную сущность личности, где люди не обладают должной культурой общения и лишены реальных демократических прав, – такое общество, согласно Толстому, обрекает себя на неизбежную гибель. Эти мысли не только не утратили, но приобрели еще большую значимость в новом тысячелетии.

толстой исповедь человек мир

Список использованной литературы

1. Гудинг Д., Леннокс Дж. Мировоззрение: для чего мы живем и каково наше место в мире / пер. с англ.; общ. ред. Т. В. Барчуновой. Ярославль: Изд-во «ДИА-пресс», 2001.

2. Курляндская Г. Б. Нравственный идеал героев Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского: кн. для учителя. М.: Просвещение, 1988.

3. Психология личности: тексты / под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, А. А. Пузырея. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.

4. Соловьёва С. Исповедание как практика самосохранения души // Всероссийская научная конференция «Бренное и вечное: экология человека в современном мире» 23-24 октября 2001 года: тезисы докладов и выступлений / ред. Г. П. Выжлецов, И. Ф. Игнатьева. Великий Новгород, 2001. Вып. 4.

5. Толстой Л. Н. Детство. Отрочество. Юность. М.: Дет. лит., 1989.

6. Толстой Л. Н. Собрание сочинений: в 22-х т. / коммент. Л. Д. Опульской. М.: Худож. лит., 1983. Т. 16. Публицистические произведения. 1855-1886.

7. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем. Л., 1968. Т. 13. Кн. 2.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Особенности словесного искусства первой половины XIX вв. Толстого Л.Н. Характеристика произведений “Детство” и “Отрочество”. Язык произведений Толстого как сложное литературное явление. Процесс художественного завершения и обновления литературных стилей.

реферат [43,0 K], добавлен 07.05.2015

Основные этапы жизни и творчества Н.И. Толстого. Анализ работы “Язык и народная культура: очерк по славянской мифологии и этнолингвистике”. Роль исследований Н.И. Толстого для становления русской этнолингвистики как самостоятельной научной дисциплины.

реферат [34,5 K], добавлен 01.01.2010

Безличные предложения как вид односоставных предложений. Синтаксические преобразования предложений при переводе с русского языка на английский, переводческие трансформации. Особенности перевода безличных предложений в романе Л.Н. Толстого “Война и мир”.

дипломная работа [450,6 K], добавлен 13.11.2016

Проблема перевода безличных предложений с русского языка на английский. Общие проблемы и особенности художественного перевода романа Л.Н. Толстого “Война и мир” на английский язык. Предложения, описывающие оценку действия с морально-этической стороны.

курсовая работа [66,9 K], добавлен 05.05.2012

Формирование пласта лексики, восходящей к религии. Семантические процессы в религиозной лексике. Экстралингвистические параметры и языковые характеристики религиозного стиля. Состав и роль лексики с религиозной семантикой в произведениях Л.Н. Толстого.

курсовая работа [43,2 K], добавлен 29.04.2014

Различные подходы к рассмотрению роли метафоры в художественном тексте, как средства выражения художественной мысли писателя. Основная идея романа “451 градус по Фаренгейту”. Метафорическое изображение внутреннего мира в романе, описание сознания.

курсовая работа [29,3 K], добавлен 27.12.2013

Запятая и точка с запятой в бессоюзном сложном предложении, основные правила и закономерности их расстановки в русском языке. Использование двоеточия и тире. Использование наглядных примеров данных правил из произведения А.Н. Толстого “Петр первый”.

реферат [30,0 K], добавлен 10.05.2011

Роль эпистолярного жанра в истории русского литературного языка, его эволюция под влиянием лингвистических факторов. Анализ когнитивного (тезаурусного) и прагматического уровней языковой личности Петра Великого. Основные приемы речевого построения текста.

монография [223,5 K], добавлен 21.02.2012

Понятия о пословицах; выражение отношения человека к труду в русской и английской пословичных картинах мира: сопоставительный анализ, семантическое и грамматическое осмысление, структурная организация русских и английских пословиц и поговорок о труде.

дипломная работа [66,1 K], добавлен 13.05.2013

Особенности художественного текста. Его адекватный и эквивалентный перевод. Проблема изучения коннотаций. Творчество М.А. Шолохова и его место в мировой литературе. Изучение коннотативно-окрашенных элементов прозы писателя и анализ способов их перевода.

дипломная работа [84,1 K], добавлен 13.10.2015

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.

Книги: читаем и обсуждаем!

Популярные публикации

Последние комментарии

Исповедь Толстого

В истории западной мысли известны «исповеди» трех крупных философов. Первый из них — Августин Блаженный Аврелий. Лишь некоторые части его произведения, написанного около 400-х годов н.э. на латинском языке, были переведены на турецкий язык.

Второй — Жан-Жак Руссо и его распространенные во второй половине XVIII века идеи.

Он представил свое видение мира, исходя из принципа: «Все хорошо, что выходит из рук Творца, все вырождается в руках человека». Его «Исповедь» была полностью переведена с французского языка на турецкий.

И, наконец, Лев Николаевич Толстой. Сегодня, когда человечество вступает в кризисную фазу, его исповедь имеет к нашей жизни едва ли не самое прямое отношение. Да, по сравнению с нами, жители Германии или Нидерландов обладают бóльшим количеством современных благ, но, несмотря на это, в этих странах буквально на каждом углу можно встретить психиатрическую клинику.

Свое произведение под названием «Исповедь» Толстой написал после перенесенного им в 1879 году духовного кризиса. Толстого не позабавили бы популярные в наши дни развлекательные игры и современные «игрушки»; он размышляет над смыслом жизни, но ему никак не удается его найти. Поэтому в своей книге он словно кричит от отчаяния: «На то, что ты такое и зачем ты живешь, мы не имеем ответов. » В другом месте он говорит так: «Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все суета. »

Произведение, которое навевает пессимистические настроения, в 1882 году планировалось опубликовать в журнале «Русская мысль». Российские цензурные органы тотчас же конфисковали номер журнала и запретили печатать этот труд. Впоследствии он вышел на немецком языке в переводе Ловенфельда под названием «Meine Beichte». Для издания трактата на турецком языке именно этот перевод, а, увы, не русскоязычный оригинал, был взят в качестве источника. Тем временем кризис, который пережил Толстой, в наши дни все более приобретает свою актуальность: «Ведь я не живу, когда теряю веру в существование бога, ведь я бы уж давно убил себя, если б у меня не было смутной надежды найти его. Ведь я живу, истинно живу только тогда, когда чувствую его и ищу его». И далее он говорит так: « Бог есть жизнь».

Сильное влияние на молодого Толстого оказали мыслители эпохи Просвещения, прежде всего — Вольтер и Руссо. Под воздействием их идей писатель отдаляется от христианской веры. Особенно сильное потрясение он испытывает дважды. В первый раз он видит сцену исполнения смертной казни с использованием гильотины в Париже. Толстой признает высочайший уровень развития культуры и прогресса во Франции, но вид этой сцены вызывает в нем непередаваемое отвращение. Второй случай — это смерть его брата, заболевшего туберкулезом и ушедшего из жизни в мучительных страданиях. Писатель задается вопросом: в чем смысл жизни? Сначала он полагает, что сможет найти его с помощью науки, однако видит, что отчаяние, которое в нем поселилось, не просто не уходит, а только возрастает.

Путь, по которому идет Толстой, подводит его к краю пропасти; он никак не может найти выхода из этой жизненной ситуации. Его творческая личность не ограничивается российскими границами: «Ну хорошо, ты будешь славнее Гоголя, Пушкина, Шекспира, Мольера, всех писателей в мире, — ну и что ж!» Так и не найдя ответы на свои вопросы в творчестве просветителей, он снова возвращается к религии и скрупулезно изучает христианство. «Возлюбим друг друга да единомыслием. » Какие прекрасные слова и как сложно этого достичь. Между тем Толстой обращает внимание на следующий момент: «Слова: “исповедуем отца и сына и святого духа” — я пропускал, потому что не мог понять их».

Толстой описывает случай, произошедший с ним на богомолье: «Слушал я разговор безграмотного мужика-странника о боге, о вере, о жизни, о спасении, и знание веры открылось мне. Но стоило мне сойтись с учеными верующими или взять их книги, как какое-то сомнение в себе, недовольство, озлобление спора возникали во мне, и я чувствовал, что я, чем больше вникаю в их речи, тем больше отдаляюсь от истины и иду к пропасти». Но Сократ был для него исключением. По мнению русского писателя, уникальным ключом к разгадке таинства жизни является следующее изречение Сократа: «Мы приблизимся к истине только настолько, насколько мы удалимся от жизни».

В результате он изучает быт неученых людей, живет простой, полной смиренности жизнью и обретает душевное равновесие. Ценность своей жизни Толстой находит в религиозной вере. Благодаря этому столь незамысловатому пути, основанному на любви и чистой вере, он спасается от довлевшего над ним духовного кризиса.

Уже практически в конце своей долгой жизни Толстой принимается проповедовать новую, не совпадающую с церковным христианством, религиозную доктрину. Голос Толстого слышит весь мир. Люди, желающие жить так же, как и он, в качестве образца воспринимают коммуну. Церковь и государство начинают видеть в Толстом их главного врага. В 1901 году Толстой был отлучен от церкви. В его семье также нет спокойствия; он не может достичь взаимопонимания со своей женой.

Толстой, оставивший после себя гениальные произведения, бежит из своего дома. Его цель — через Болгарию прибыть в Турцию. Но в дороге писателя настигает болезнь; 20 ноября 1910 года на станции «Астапово» он покидает этот суетный мир. Судьба русского писателя действительно никого не может оставить равнодушным. Никакие материальные блага не представляют для человека ценности, пока он не обрел душевного спокойствия.

«Исповедь» Л. Н. Толстого: традиционное и новаторское Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Березко Александр Федорович

Автор статьи исследует особенности реализации жанровых черт исповеди в одноименном произведении Л. Н. Толстого. Особое внимание уделяется доказательству того, что Л. Н. Толстой, продолжая исповедальную традицию европейской литературы, создал новаторское произведение, оказавшее значительное влияние на дальнейшее развитие жанра.

Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Березко Александр Федорович

The author of the article investigates the peculiarities of the realisation of genre features of a confession in the same-named work of L. Tolstoy. The special attention is paid to the proving that Tolstoy, continuing confessional traditions of European literature, created the innovatory work, that made a great impact to the following genre development.

Текст научной работы на тему ««Исповедь» Л. Н. Толстого: традиционное и новаторское»

Ф I Л А Л О Г I Я

«ИСПОВЕДЬ» Л. Н. ТОЛСТОГО: ТРАДИЦИОННОЕ И НОВАТОРСКОЕ

Практически каждый из литературных жанров представлен в мировой литературе рядом ключевых произведений, в которых его особенности проступают с максимальной ясностью, четкостью и полнотой. Так, например, яркими образцами романа-эпопеи являются «Война и мир» Л. Н. Толстого и «Тихий Дон» М. А. Шолохова. В жанре литературной исповеди такими классическими произведениями, вызывающими у опытного читателя целый ряд литературных ассоциаций, являются «Исповеди» Августина Блаженного, Ж.-Ж. Руссо и Л. Н. Толстого.

Результаты исследования и их обсуждение

Исповедальное произведение – это человеческий документ, зеркало души автора. Отсюда следует, что между такими текстами и жизнью писателя имеется тесная связь. Поэтому прежде чем заниматься анализом художественного произведения, написанного в жанре литературной исповеди, необходимо выяснить, какие события личной жизни побудили его обратиться к этому жанру.

Появление «Исповеди» Л. Н. Толстого в литературоведении принято связывать с духовным кризисом, который охватил писателя в конце 1870 – начале 1880-х годов после так называемого «арзамасского ужаса». 1 сентября 1869 года Л. Н. Толстому, ехавшему в Пензенскую губернию купить имение, пришлось переночевать в Арзамасе. События, случившиеся в эту ночь, коренным образом изменили жизнь писателя и оказали огромное влияние на его дальнейшее творчество. Сам Л. Н. Толстой в письме к жене Софье Андреевне Берс так описал случившееся с ним: «Было два часа ночи, я устал страшно, хотелось спать, и ничего не болело. Но вдруг на меня нашла тоска, страх, ужас такие, каких я никогда не испытывал. Подробности этого чувства я тебе расскажу впоследствии; но подобного мучительного чувства я никогда не испытывал и никому не дай Бог испытывать» [1, 5-6]. Пережившему страх смерти Л. Н. Толстому открывается новый путь, смысл которого он видел в разрыве с идеологией дворянского класса и переходе на сторону простого трудового народа.

К работе над «Исповедью» автор приступил еще в 1875 году, затем «охладел» к своей задумке и вернулся к ней лишь в 1879 году. Как утверждает Н. Н. Гусев, план работы над книгой менялся несколько раз: если в 1875 году писатель «представлял себе ее содержание только как историю своих религиозных исканий», то в 1879 году «у Толстого явилась мысль описать свою прошлую жизнь, но описать ее таким образом, чтобы, как писал он Страхову 2 ноября, «возбудить к своей жизни отвращение» всех читателей» [2, 142-143].

Произведение Л. Н. Толстого, помимо основного заглавия, сопровождалось подзаголовком -«Вступление к ненапечатанному сочинению». Дело в том, что «Исповедь» задумывалась лишь как вступление к основным трудам автора – к трактату «Исследование догматического богословия» (1879-1880, 1884), работе «Соединение и перевод четырех Евангелий» (1880-1881) и, наконец, к трактату «В чем моя вера?» (1884). Но так уж вышло (в силу цензурного запрета), что «Исповедь» в России была опубликована лишь в 1906 году, т. е. позднее произведение, к которым она, собственно, и писалась.

Основной целью вступления была попытка реконструировать ход мыслей автора вплоть до того момента, когда он пришел к пониманию необходимости собственного изучения богословия. Таким образом, в «Исповеди» Л. Н. Толстого читатель не найдет изложения писателем своих религиозно-философских взглядов, получивших впоследствии название «толстовство». «Исповедь» – это вступление в собственном смысле этого слова; это лишь подступы к «толстовству», которое было изложено в последующих работах. А поскольку в исповедальном слове всегда, независимо от того, сознательно этого хочет автор или нет, соединяется не только раскаяние в своих грехах, искренность, но обязательно и заповедь, проповедь нового понимания жизни, открывающаяся писателю лишь по прошествии многих лет, то всякая литературная исповедь (в том числе и «Исповедь» Л. Н. Толстого) включает в себя дидактические тенденции, наполняется чертами проповеди.

ВЕСН1К МДПУ iмя I. П. ШАМЯК1НА

Тяга к исповедальности наблюдалась на протяжении всего творческого пути Л. Н. Толстого. Это и автобиографическая трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность», и «Севастопольские рассказы», написанные непосредственным участником этих военных событий, а также «Записки сумасшедшего», «Анна Каренина», «Крейцерова соната» и т. д. Тяга эта в итоге приводит Л. Н. Толстого к созданию на закате своей жизни предельно искреннего произведения -«Исповеди». Таким образом, «жанр исповеди не явился в творческом движении Толстого чем-то неожиданным» [3, 364].

Л. Н. Толстой, несомненно, был знаком с опытами его предшественников по созданию литературных исповедей. В частности, известно, что писатель неоднократно перечитывал «Исповеди» Блаженного Августина и Ж.-Ж. Руссо. Но столь же несомненно, что он создал оригинальное произведение, не укладывающееся в рамки устоявшегося к концу XIX века жанра исповеди.

В чем же заключается новаторство произведения Л. Н. Толстого? В первую очередь, в самом подходе автора к пониманию жанра литературной исповеди. Для того чтобы понять, какой комплекс идей писатель вкладывал в понятие «исповедь», необходимо обратиться к его семантике. В «Словаре современного русского литературного языка» содержится два значения этого слова: во-первых, «у православной и католической церкви обряд раскаяния в грехах перед священником»; во-вторых, «откровенное признание в чем-нибудь, сообщение своих мыслей, взглядов и т. п.» [4, 488]. Второе значение и является, на наш взгляд, ключом к пониманию «Исповеди» Л. Н. Толстого. Произведение задумывалось автором не столько как правдивый рассказ о своей жизни, сколько как изложение собственных взглядов и идей.

«Исповедь» Л. Н. Толстого – это изложение длительного пути обретения автором собственной веры. Этот путь, наполненный радостями и горестями, успехами и заблуждениями, передан знатоком человеческой души Л. Н. Толстым с удивительной силой и точностью.

Первое, что сразу же бросается в глаза при знакомстве с книгой Л. Н. Толстого, -это отсутствие традиционного для структуры жанра литературной исповеди рассказа о генеалогии героя. Характерно, что первая редакция «Исповеди» начиналась с «биографических подробностей детских лет автора – характеристики отца, матери и теток-воспитательниц» [2, 143]. Затем автор подвергнул текст правке, выкинув рассказ о своих близких. «Вследствие таких вычеркиваний, -пишет Н. Н. Гусев, – рассказ Толстого в этой части в значительной степени утратил свою задушевность и интимность, которыми он отличался в первой редакции» [2, 144]. Отсутствие генеалогии в окончательном варианте, конечно же, не случайно. Л. Н. Толстой как бы подчеркивает, подсказывает читателю, что «Исповедь» – это не рассказ о всей жизни, а лишь о самом главном, мучавшем, не дававшем покоя писателю – о напряженном поиске смысла жизни. Поэтому, например, говоря о своей молодости, Л. Н. Толстой ограничивается одной емкой фразой, в которой сконцентрировано столько событий, что из них можно было бы создать произведение, в несколько раз больше объема самой «Исповеди»: «Я убивал людей на войне, вызывал на дуэли, чтоб убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал. Ложь, воровство, любодеяния всех родов, пьянство, насилие, убийство. Не было преступления, которого бы я не совершал. » [5, 110]. В данном случае Л. Н. Толстой следует традиции, общепринятой в жанре исповеди: самобичевание автором самого себя на страницах художественного произведения с целью собственного самосовершенствования в будущем. Подача событий личной жизни, выполненная при этом, как и требует выбранный жанр, с предельной искренностью, в таком сжатом виде позволяла писателю не отвлекать внимание читателя от тщательно продуманной композиции «Исповеди». «Когда-нибудь я расскажу историю своей жизни – и трогательную и поучительную в эти десять лет моей молодости» [5, 109], – пишет Л. Н. Толстой в «Исповеди».

Начинается «Исповедь», а вместе с ней и путь главного героя (т. е. самого Л. Н. Толстого) со следующего признания: «Я был крещен и воспитан в православной христианской вере. Меня учили ей и с детства, и во время моего отрочества и юности. Но когда я 18-ти лет вышел со второго курса университета, я не верил уже ни во что из того, чему меня учили» [5, 106]. Таким образом, в исходной точке своего пути Л. Н. Толстой, хотя и с оговорками (« . я никогда и не верил серьезно, а имел только доверие к тому, чему меня учили. » [5, 106]), принимал христианскую веру.

Следующим шагом духовного развития героя, произошедшим с ним в шестнадцатилетнем возрасте, был отход от христианской веры. Автор детально, во всех подробностях знакомит читателя с процессом «отпадения . от веры»: «Я с шестнадцати лет перестал становиться на молитву и перестал по собственному побуждению ходить в церковь и говеть. Я перестал верить в то, что мне было сообщено с детства, но я верил во что-то. Во что я верил, я никак бы не мог сказать» [5, 108].

Воспроизводя на страницах «Исповеди» определенный этап своей жизни, Л. Н. Толстой реконструирует ход мыслей, которые волновали его в это время. Иными словами, между Толстым-героем и Толстым-автором «Исповеди» нет временной дистанции. Лишь в исключительных случаях в хронологическое изложение задушевных мыслей и чувств Толстого-героя вмешивается Толстой-автор, который воспринимается уже не как непосредственный участник тех событий, а как художник, заботящийся о художественной отделке своего произведения: «Теперь, вспоминая то время, я вижу ясно, что вера моя-то, что, кроме животных инстинктов, двигала моею жизнью, -единственная истинная вера моя в то время была вера в совершенствования» [5, 109]. С помощью такого же приема, к примеру, автор поясняет читателю, что в период «отпадения» от учения Христа он стал верить сначала в нравственное, а затем в совершенствование вообще. В целом, подобная авторская позиция позволяла Л. Н. Толстому исключить недомолвки, объяснить читателю то, что было ему, главному герою «Исповеди», непонятно непосредственно в тот момент, когда происходили те или иные события в его жизни.

Очень скоро под влиянием дурного сообщества стремление быть лучше перед людьми «подменилось желанием быть сильнее других людей, т. е. славнее, важнее, богаче других» [5, 109]. В это время Л. Н. Толстой начинает свою литературную деятельность, которая приносит ему славу. Новым этапом пути писателя становится «вера в значение поэзии». Суть этой веры автор охарактеризовал следующим образом: « . жизнь вообще идет развиваясь и что в этом развитии главное участие принимаем мы, люди мысли, а из людей мысли главное влияние имеем мы – художники, поэты. Наше призвание – учить людей» [5, 110]. Однако через два-три года Л. Н. Толстой приходит к убеждению, что «вера эта – обман» [5, 111], поскольку между жрецами этой веры нет согласия.

Побывав за границей, пообщавшись с передовыми людьми, главный герой «Исповеди» возвращается к вере в совершенствование вообще, которая получила лишь новую огласовку – вера в прогресс. С целью реализовать свою веру на практике Л. Н. Толстой организует крестьянские школы в своей деревне. «Дело, казалось, шло хорошо, – так описывает этот этап своей жизни автор, – но я чувствовал, что я не совсем умственно здоров и долго это не может продолжаться» [5, 114]. Спасение писатель находит в семейной жизни: «Новые условия счастливой семейной жизни совершенно уже отвлекли меня от всякого искания общего смысла жизни» [5, 115].

Центральное место в «Исповеди» занимает описание духовного кризиса писателя. Предшествующую ему жизнь Л. Н. Толстой описывает лишь пунктирно, фрагментарно. Автор перескакивает через годы, останавливаясь лишь на основных, узловых моментах своей жизни. В связи с этим распространенными являются фразы типа «Так я жил десять лет» [5, 110], «Так прошло еще пятнадцать лет» [5, 115] и т. п. Специфика подачи жизненного материала проявляется и в распределении событий по главам «Исповеди». Жизненный отрезок Л. Н. Толстого от рождения в 1828 году до кризиса в 1869 подан автором в трех главах, а оставшиеся 23 главы посвящены тщательному описанию автором всего комплекса своих мыслей в период духовного кризиса.

«Исповедь» Л. Н. Толстого отличается от исповедальных произведений предшественников отсутствием прямого обращения к читателям. В письме от 15-18 декабря 1885 года к С. А. Толстой писатель, оценивая «Исповедь», подчеркнул эту особенность своего произведения: «В «Исповеди», написанной в 1879 году, но выражающей чувства и мысли, в которых я жил года два тому назад, -вот что я писал. Писал не для публики, а то, что я выстрадал, то, к чему я пришел не для разговора и красивых слов, а пришел, как ты знаешь, я приходил ко всему, к чему я приходил – искренно и с тем, чтобы делать то, что я говорил» [2, 158].

Счастливая семейная жизнь завершается, когда Л. Н. Толстого начинает одолевать, как он сам называет, «детский» вопрос: «Зачем мне жить, зачем что-нибудь желать, зачем что-нибудь делать?». Еще иначе выразить вопрос можно так: «Есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожался бы неизбежно предстоящей мне смертью?» [5, 122]. С этим вопросом приходит и разочарование в жизни, итогом чего явились мысли о самоубийстве: «Мысль о самоубийстве пришла мне так же естественно, как прежде приходили мысли об улучшении жизни. » [5, 117].

С этого момента в «Исповеди» изменяется способ изложения автором своих мыслей: если события, предшествующие духовному кризису, вспоминались Л. Н. Толстым, реконструировались из прошлого, то сейчас явственно ощущается, что автор пишет по горячим следам, что он совсем недавно пережил всё то, о чем сообщает читателю. Иными словами, временной отрезок между событиями, о которых идет речь, и их осмыслением на страницах «Исповеди» совсем незначительный.

На страницах «Исповеди» Л. Н. Толстой отражает весь процесс мучительного поиска ответа на не дававший ему спокойно жить вопрос. Отнюдь не случайно, что этот поиск был начат

ВЕСН1К МДПУ îmh I. П. ШАМЯК1НА

с науки, т. к. «с ранних лет Толстой впитал многое из рационализма XVTI-XVTII веков, для которого разум, вернее рассудок, «здравый смысл», был высшим и последним судьей во всех вопросах» [6, 9]. Автор, ознакомившись с множеством книг, приходит к неутешительному для себя выводу: наука не способна принести ему облегчения.

Еще одной особенностью «Исповеди» Л. Н. Толстого, выделяющей ее в ряду исповедальных произведений, является обращение автора к жанру притчи. С помощью данного жанра писатель подводит черту под значимыми этапами своей духовной эволюции. «Форма притчевого выражения позволяет писателю наиболее адекватно решить поставленную им в «Исповеди» главную дидактико-проповедническую задачу: убедить читателя в истинности своей нравственной позиции» [7, 74].

Не найдя ответа на интересующий вопрос в человеческом знании, Л. Н. Толстой стал искать его в людях. Порвав с жизнью представителей своего круга, поскольку они «потеряли смысл жизни и хотят убить себя» [5, 138], автор делает новый шаг на пути обретения собственной веры: принимает веру миллионов простых людей, которая, по сути, есть не что иное, как православная вера. Писатель всем сердцем стремится принять эту веру. Он посещает службы, постится, говеет, однако впитанный с детства рационализм не дает ему возможности принять не поддающиеся здравому смыслу церковные таинства: «Я чувствовал, что я лгал бы перед собой, насмеялся бы над тем, что для меня свято, если бы я делал это» [5, 153].

Л. Н. Толстой осознает, что жить без веры невозможно, т. к. вера в его понимании -это «знание смысла человеческой жизни, вследствие которого человек не уничтожает себя, а живет» [5, 141]. Но для автора также невозможно и принять целиком православную веру. Он не может принять борьбу представителей различных вероисповеданий, он протестует против огосударствления Церкви, и уж совсем дико для него, что во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов члены Церкви «одобряли убийство заблудших беспомощных юношей» [5, 162].

«И волей-неволей я приведен к изучению, исследованию этого [священного – А. Б.] писания и предания, – исследованию, которого я так боялся до сих пор» [5, 162], – к такому итогу приходит Л. Н. Толстой в «Исповеди».

Таким образом, идея пути является центральной в построении «Исповеди» Л. Н. Толстого. При этом духовное развитие центрального персонажа не представляет собой прямую линию. Путь его начинается с принятия христианской веры, к ней же он, совершив ряд отклонений, возвращается к концу книги. «Исповедь» Л. Н. Толстого, обобщив опыт великих предшественников, положила начало новой линии в развитии жанра, характерной особенностью которой становится не покаянный рассказ о своей греховной жизни, а задушевное изложение собственных взглядов и идей. Продолжая и развивая толстовскую традицию, к жанру исповеди в разные годы обращались О. Уайльд, К. Сваяк, А. Адамович.

1. Цит. по: Киреев, Р. Лев Толстой: арзамасский ужас / Р. Киреев // Литература. – 2003. – № 32. – С. 4-10.

2. Гусев, Н. Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1881 по 1885 год / Н. Н. Гусев. -М. : «Наука», 1970. – 560 с.

3. Толстой, Л. Исповедь. В чем моя вера? / Л. Толстой ; вступ. ст. А. Меня. – Л. : Худож. лит., 1990. – 416 с.

4. Словарь современного русского литературного языка : в 17 т. / А. М. Бабкин, Ю. С. Сорокин. -М.-Л. : Изд-во АН СССР, 1956. – Т. 5.

5. Толстой, Л. Н. Собрание сочинений : в 22 т. / Л. Н. Толстой. – М. : Худож. лит., 1983. – Т. 6.

6. Мень, А. «Богословие» Льва Толстого и христианство / А. Мень // Исповедь. В чем моя вера? / Л. Толстой. – Л. : Худож. лит., 1990. – С. 5-27.

7. Цыбакова, С. Б. Дидактическое в литературе. Классическая притча как жанр художественной дидактики : пособие по спецкурсу / С. Б. Цыбакова. – Гомель : УО «Гомельский государственный университет им. Ф. Скорины», 2003. – 87 с.

The author of the article investigates the peculiarities of the réalisation of genre features of a confession in the same-named work of L. Tolstoy. The special attention is paid to the proving that Tolstoy, continuing confessional traditions of European literature, created the innovatory work, that made a great impact to the following genre development.

Ссылка на основную публикацию