Анализ рассказа Четыре дня Гаршина

Интегрированный урок литературы по произведению В.Гаршина “Четыре дня”

Презентация к уроку

Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.

Цели:

Оборудование:

• подготовленные тексты рассказа,
• презентация

1. Вступительное слово учителя:

– Работу на уроке начнём с виртуального посещения Третьяковской галереи и остановимся у картины И.Е.Репина “Иван Грозный и его сын Иван”, написанную в 1885 году. (Слайд №3)

“Как-то в Москве в 1881 году я слышал новую вещь Римского-Корсакова – “Месть”. Эти звуки завладели мною, и я подумал, нельзя ли воплотить в живописи то настроение, которое создалось у меня под влиянием этой музыки. Я вспомнил о царе Иване”, – пишет Репин.

Картина написана на сюжет из русской истории XVI века. Темпераментная кисть Репина насыщает мощной эмоциональной силой исторические образы былого. Царевич Иван, сын Грозного, умер лишь спустя неделю после удара посохом, а такого количества крови, которое показано в картине, при подобной ране быть не могло. Но Репину необходимо было заострить сам момент убийства, “произошедшего в одно мгновенье”.

Сам художник так описывал работу над созданием картины:

“Я работал как завороженный. Мне минутами становилось страшно. Я отворачивался от этой картины… Прятал ее… Но что-то гнало меня к этой картине, и я опять работал над ней.

…Началась картина вдохновенно, шла залпами… Чувства были перегружены ужасами современности… В разгар ударов удачных мест разбирала дрожь, а потом, естественно, притуплялось чувство кошмара, брала усталость и разочарование… Я упрятывал картину… Слабо, слабо казалось все это…

Но на утро испытываю опять трепет… И нет возможности удержаться – опять в атаку. Никому не хотелось показывать этого ужаса… Я обращался в какого-то скупца, тайно живущего своей страшной картиной…

И вот, наконец, на одном из своих вечеров, по четвергам, я решил показать картину друзьям-художникам… Были: Крамской, Шишкин, Ярошенко, П.Брюллов и другие. Лампами картина была освещена хорошо, и воздействие ее на мою публику превзошло все мои ожидания…”

– Вглядитесь в неё, сколько здесь трагизма! Тёмные покои, отброшенный в сторону жезл – орудие убийства, залитый кровью ковёр, сидящий на полу царь – безумец, только что смертельно ранивший своего сына. Он прижимает голову к груди, словно пытается удержать его среди живых.

– Как вы думаете, что поведал этой картиной Репин? (О жестокости самовластия, об ужасах деспотизма).

– Самодержавная власть вешала, гноила в тюрьмах, гнала на каторгу, душила вынужденным безмолвием лучших сынов России.

– Эта картина неслучайно вдохновляла и на создание стихов: (стихотворение читает ученица)

Я вижу старинный московский дворец
И кровь на подушках дивана.
Там сына родной убивает отец,
Иван убивает Ивана.
Убийца, себя истребляющий сам,
Его обвинять не рискую, –
Виною всему праотец Авраам,
Замысливший жертву такую,
Который, не в силах любовь побороть,
Готов на посмертную муку,
Не зная о том, что удержит Господь
Его занесённую руку.

2. Знакомство с творческой судьбой В.Гаршина.

– И, наверное, мало кто знает, что царевича Ивана Репин писал с известного писателя. Это Всеволод Гаршин. (Слайд №5). С его мученическим бытием, с его жертвенностью, способностью в самую тяжёлую минуту своей жизни сопереживать страданиям других – со всей его судьбой. (Приложение 1)

3. История создания рассказа “Четыре дня”.

– В 1877 году началась русско-турецкая война. Россия вступилась за болгар, которые находились под владычеством турецкого султана и подверглись жесточайшему угнетению.

В.М.Гаршин, тогда студент горного института, решил отправиться на фронт добровольцем. Его зачислили рядовым пехотного полка и отправили на передовые позиции. В одном из писем матери он писал:

“. наш батальон ходил на место боя убрать мертвых, и я видел не особенно красивую картину. Турки – огромный народ, жирные и еще более раздулись от лежанья на жаре. Зловоние ужасное. Но мы были вознаграждены за все – нашли раненого. Пять суток лежал он в кустах с перебитой ногой. Несколько раз турки ездили мимо него, но не замечали. Наконец, 19 июля, через пять дней после боя, наша 6 рота набрела на несчастного. Его подняли и принесли в Коцелево. Жизнь его вне опасности. Вот уж именно спасшийся чудом!”.

Удивительное происшествие так поразило В.Гаршина, что, придя на бивуак, он немедленно принялся писать его рассказ. Закончил его быстро. Через два месяца он появился в журнале “Отечественные записки”.

Гаршин ненавидел кровь, насилие, поэтому строки его рассказов о войне звучат пронзительной болью. Но тогда ещё не знал, до какой степени его взгляды на войну, на трагедию отдельной личности на войне совпадают с взглядами русского художника В.Верещагина. (Слайд №6).

4. Знакомство с картинами художника В.Верещагина.

– В 1876 году Верещагин попал в Туркестан и оказался свидетелем и участником жесточайшей войны. С тех пор человек на войне становится главным персонажем его картин. (Просмотр слайдов №7–10 презентации).

– Давайте вглядимся в эти картины:

1. Залитая солнцем Средняя Азия, знойное небо, знойные пески. А вот смертельно раненный. Зажимая рану на груди, он ещё бежит. Но это бег уже умирающего. Потухшие глаза. Ещё миг и человека не станет.

2. А вот картина “Забытый”. Сражённый солдат, забытый на поле боя, умирает в горячих песках.

3. “Удача” – два бухарца любуются отрезанной головой русского солдата. Сейчас её опустят в кошель. За голову убитого заплатят щедро.

4. А вот “После удачи”. Лежат у крепостной стены трупы этих же бухарцев, а рядом раскуривает трубку русский солдат.

– Какой же видит войну В.Верещагин? (Он показывает самое страшное – равнодушие и душевную опустошённость. Лик войны у художника трагический. Жестокость, страдания и гибель людей порождают бесчеловечность).

– Да, он изображает войну как страшное зло. Такой же видит войну и В.Гаршин. Оба эти художника – художник кисти и художник слова – обличали войну как явление. Именно на полотнах художника впервые увидел Гаршин войну, а спустя три года сам стал её участником.

5. Анализ рассказа “Четыре дня”.

– Дома вы прочитали рассказ Всеволода Гаршина “Четыре дня” (Приложение 2). С сюжетом какой картины В.Верещагина он перекликается? (“Забытый”)

– Что вам показалось особенным, когда вы читали рассказ? Что отличает его от других произведений? (Много неопределённых местоимений).

– Какую смысловую нагрузку они несут? (Автор показывает бестолковость, неосознанность происходящего. Складывается впечатление, что солдаты не осознают, что происходит)

– В какой момент автор знакомит читателя с главным героем рассказа? (после атаки он оказывается раненым).

– Какое чувство заполняет всё существо русского солдата? (Боль и тоска).

– О чём он думает? (О многом, о доме). Он задаёт себе множество вопросов.

– Как вопросы характеризуют мысли героя, служат осуществлению авторского замысла?

(Герой испытывает страдание, и автору важно это показать. Война приносит человеку страдания)

– Какие страдания? Подтвердите примерами текста. (Физические – боль в ногах, жгучее солнце, жажда. Нравственные – он убил человека, ни в чём не повинного человека. Это и составляет нерв рассказа).

– Осознанно ли шёл герой на убийство? (Читаем текст: Я не хотел этого. Я не хотел зла никому…).

– Эти строки выражают состояние духа, наверное, самого писателя.

– А виноват ли убитый им турок? (Читаем текст: А этот несчастный феллах… он виноват ещё меньше. Ему велели идти, и он пошёл…)

Словарная работа. (Слайд №12).

– Итак, никто из них не виноват.

6. Задание. Проследите по тексту, как меняется отношение героя к турку на протяжении рассказа. Составьте цитатный план.

“Может быть, у него, как и у меня есть старая мать”.

“Да, это турок, труп. Какой огромный”.

“Ты спасаешь меня, моя жертва”.

“Мой сосед – что станется с тобою?”

– Какие чувства передают эти цитаты? (Жалость. Сколько добрых дел мог бы совершить, если бы не война).

– Вот они, жертвы войны. Почему не говорит автор, кто истинные виновники войны?

(Главное для него показать противоестественность войны, её чудовищность, страшное лицо войны).

7. Прослушайте эпизод. Ученик выразительно читает эпизод рассказа. (Слайд №14)

Да, он был ужасен. Его волосы начали выпадать. Его кожа, чёрная от природы, побледнела и пожелтела; раздутое лицо натянуло до того, что она лопнула за ухом. Там копошились черви. Ноги, затянутые в штиблеты, раздулись, и между крючками штиблет вылезли огромные пузыри. И весь он раздулся горою.

Лица у него не было. Оно сползло с костей. Страшная костяная улыбка показалась мне такой отвратительной, такой ужасной, как никогда. ..Этот скелет в мундире с светлыми пуговицами привёл меня в содрогание.

– Вот оно, истинное лицо войны, что приводит в содрогание. Подобным образом видит лицо войны и художник Верещагин. Финалом его Туркестанской серии стала картина Апофеоз войны” (Слайд №15). Гора человеческих черепов посреди опустошения. На раме надпись: “Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим”.

– Объясните смысл такого посвящения.

– Как вы понимаете смысл названия рассказа?

– Какое слово на нашем уроке было ключевым? (Война)

– К сожалению, в истории человечества немало войн, больших и малых. И чем цивилизованнее становилось это человечество, тем кровопролитнее были войны. И задача каждого из нас: чтобы никогда эти четыре дня не повторились.

Анализ рассказа Четыре дня Гаршина

Горовенко Мария Александровна.

Доцент кафедры английской филологии Харьковского национального педагогического университета имени Г.С. Сковороды.

Рассказ В.М. Гаршина «Четыре дня» в критике В. Г. Короленко.

Короленко и Гаршин – представители одного поколения. Социальная среда из которой они вышли, идеалы, к которым они стремились – все это сближает их. Со своим литературным сверстником Короленко соприкасается и в стремлении обогатить старую реалистическую систему такими свойствами, которые дали бы ей возможность отразить предчувствие назревающих в России перемен. Этим объясняется и особый интерес Короленко к личности и художественному творчеству Гаршина.

Творческое наследие Гаршина в полной мере проанализировано критиком в его статье «Всеволод Михайлович Гаршин» (1910), которая была впервые напечатана в четвертом томе «Истории русской литературы 19 века». Однако задолго до написания статьи, еще в 1888 году в №255 «Волжского вестника» была напечатана «Литературная заметка» Короленко в связи со смертью Гаршина, в которой критик высоко оценил художественный талант писателя и поднял принципиальный вопрос о необходимости объективной оценки достоинств и недостатков выдающихся деятелей науки и искусства.

В письме к С.И. Дурылину от 10 января 1910 года Короленко писал: «Талант Гаршина я ставлю высоко. Как ни мало он написал в свою короткую жизнь, прерываемую периодами болезни, но в этом немногом дал много характерного для своего времени и своего поколения».

Литературно-критический очерк Короленко «Всеволод Михайлович Гаршин» по праву занимает важное место среди критической литературы о Гаршине. Мастерски написанный талантливой рукой художника, критический очерк Короленко представляет собой обстоятельный анализ творческого наследия писателя. Короленко прежде всего стремится выяснить идейно-художественную направленность творчества Гаршина в связи с характеристикой общего облика писателя. Короленко верно определяет своеобразие литературной манеры Гаршина, которая сформировалась, по мнению критика, под влиянием склонностей Гаршина к точным наукам: «Точность наблюдения и определенность выражения мысли, являются характерной чертой Гаршина-писателя».

Особенно интересным представляется анализ первого рассказа писателя «Четыре дня» (1878). Содержание небольшого рассказа, в котором чувства, мысли, переживания раненого и составляют основу повествования, отличается, по мнению Короленко, «художественной простотой», но в то же время необыкновенной силой воздействия на сознание читателей. Короленко высоко оценил мастерство Гаршина, указывая на то, что писатель, при отсутствии внешних событий в рассказе, приковал к этим четырем дням внимание читателя.

Анализируя рассказ «Четыре дня», Короленко останавливается на вопросе о влиянии Толстого на военные рассказы Гаршина. Эту проблему поднимали многие исследователи творчества Гаршина. Так, С.А. Андреевский указывает, что психологический монолог, или изложение одиноких мыслей вслух, Гаршин использует в своем рассказе под влиянием Толстого.

Н.К. Михайловский отмечал значительное влияние Толстого на всю военную беллетристику тех пор. Вопрос о влиянии на Гаршина «гения и манеры Толстого», от которого, по мысли Короленко, не свободен ни один русский писатель, критик уточняет на анализе одного «внешнего совпадения» в произведениях обоих писателей, при этом подчеркивая совершенную самостоятельность гаршинского настроения. Князь Андрей, раненый на поле сражения, как и герой Гаршина, смотрит на небо и предается размышлениям. Это и есть, по мнению Короленко, «внешнее совпадение», внешнее сходство, в то же время разных по своему внутреннему содержанию эпизодов из двух произведений. Короленко наглядно доказывает самостоятельность гаршинского изображения внутренних переживаний героя: «Князь Андрей весь уходит в созерцание таинственной синевы, далекой и непроницаемой. Все долгое остальное время своей уходящей жизни он чувствует себя все более и более близким к решению вечных вопросов, пока, наконец, автор не заявляет нам, что его герой все решил и все понял». То решение, которое принял герой Толстого, бесконечно далеко, утверждает Короленко, от тревог жизни, от людских переживаний, которыми томился герой Гаршина, который тоже смотрит на небо, но мыслит по другому. «Небо для него только явление природы… Вместо того, чтобы стремиться к бесконечным тайнам, он мучительно разбирается в своем положении: я убил его? За что»?

Внутренний психологизм в изображении героя Гаршина, мучившие его вопросы, Короленко связывает с особенностями того времени, того поколения, для которых вся суть «проклятых вопросов» сводилась к вопросу о правде или неправде в конечной области людских отношений». И поэтому в творчестве Гаршина, как яркого представителя поколения семидесятников, и нашли свое отражения те настроения, которые и характеризовали это поколение.

Короленко раскрыл основной мотив творчества Гаршина, который заключается в вопросе о нравственном примирении с внутренним порабощением. Он доказал самостоятельность гаршинского настроения, свободного от влияния Толстого, а также определил силу Гаршина в «глубине и интенсивности» изображения. Неоспоримой заслугой Короленко является его высокая оценка рассказов Гаршина на военную тематику.

Через всю статью «В.М. Гаршин» проходит утверждение критика о целительном действии атмосферы стихийной безответственности на «неприспособленную душу» писателя. Именно в стихийно-народных процессах Гаршин, по мнению критика, нашел примирение с внутренним противоречием. Короленко очень тонко и проницательно раскрывает драму Гаршина как писателя, которая состояла в мучительном стремлении перейти от лирических мотивов к эпическому изображению действительности.

Сила авторского слова. Новелла В.М. Гаршина «Четыре дня»

Н.К. Михайловский выражает мнение читающей публики, которая с восторгом приняла первое произведение еще неизвестного автора: «Мы полюбили г. Гаршина сразу, за первый же его рассказ «Четыре дня». Помните, с каким огромным интересом прочли мы этот маленький рассказ, в котором раненый человек лежит в поле четыре дня, пока его не нашли санитары, и в котором с раненым за все четыре дня буквально ничего не случается; он даже никого не видал за все это время, кроме трупа турка, им же убитого».

Современные читатели, безусловно, не всегда читают это произведение. В школьной программе изучают его факультативно.

Наши дети должны быть литературно образованными. Безусловно, образованы посредством литературы и только через литературу. Значит, главный смысловой акцент в литературном образовании – книга, которая обогащает, делает человека неравнодушным и чутким.

Я озадачила своих учеников прочитать это произведение и подумать:

– почему нельзя оставаться равнодушным над проблемами, которые поднимает автор в произведении;

– почему рассказ о войне звучит с пронзительной болью;

– почему автор сумел привлечь к себе симпатии читателей;

– в чем красота и сила авторского слова.

Новелла автобиографична, она написана под впечатлением от русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Гаршин в качестве добровольца воевал рядовым пехотного полка и в августе 1877 г. был ранен в сражении. Он знал правду о войне из личного опыта: война быстро разочаровала добровольца Гаршина. Жестокость и беспощадность войны поразила автора. Он видел смерть людей, которые погибали совершенно бессмысленно, не понимая во имя чего нужно жертвовать своей жизнью. Свои впечатления Гаршин отразил в произведении, правдивость и честность которого поразила читателей.

Произведение написано в форме внутреннего монолога раненого солдата Иванова, вынужденного четыре дня находиться рядом с трупом убитого им в бою турка. Форма исповеди способствует глубокому проникновению во внутренний мир героя. Повествование поражает своей откровенностью и безысходностью, новелла написана от первого лица: «Я помню, как мы бежали по лесу, как жужжали пули», «Я никогда не находился в таком странном положении», Я проснулся. Почему я вижу звезды, которые так ярко светятся на черно-синем болгарском небе? Разве я не в палатке? Зачем я вылез из нее? Я делаю движение и ощущаю мучительную боль в ногах», «Я чувствую, как шевелятся корни волос на моей голове». Внутренние монологи, переполнены эмоциями. Сначала он испытывает неловкость положения тела, потому что очнулся, уткнувшись лицом в землю. Затем к нему приходит непонимание: «Отчего меня не подняли? Неужели турки разбили нас?». Непонимание сменяется страхом от того, что его просто не увидели за кустами. «Волосы зашевелились у меня на голове». Боль приносит страдание: «…каждое движение приносит нестерпимую боль.. , кричу с воплями…». Приходит отчаяние: «все равно умирать», а затем желание «бороться до конца, до последних сил». Душа главного героя эмоционально богата и духовно красива.

Интересна композиционная структура произведения. Композиционно повествование начинается сразу с развития действия, минуя экспозицию и завязку. Развитие действия вводит нас в страшный мир войны. «Я помню, как бежали по лесу, как жужжали пули…», «Наши кричали «ура!», падали, стреляли».

Главный пласт повествования поражает своим объемом, это происходит за счет внутреннего психологизма, приема самоанализа главного героя. Это приводит к «расширению пространства изображаемых событий и сужения времени: четыре дня». Внутренний психологизм в изображении героя Гаршина, передается рассуждениями: «Я не хотел зла никому, когда шел драться. Мысль о том, что придется убивать людей, как-то уходила от меня. Я представлял себе только, как я буду подставлять свою грудь под пули. И я пошёл и подставил. Ну и что же? Глупец, глупец!». Глядя на разлагающийся труп турка, он не думает о нем как о враге, а воспринимает его как человека, который, подобно ему, случайно оказался на войне. Ему жаль мать турка, которая «будет по вечерам сидеть у дверей своей убогой мазанки да поглядывать на далекий север: не идёт ли ее ненаглядный сын, ее работник и кормилец?…». Живой человек не испытывает отвращения к трупу! Он даже завидует ему, что тот не испытывает боли, жажды, отчаяния. Приходит момент, когда труп становится его спасителем, он ползет к турку, чтобы напиться теплой воды из его фляги. Это – ненормальное состояние человека, и в такую ненормальность вводит его война. Человек на войне даже с самыми благородными и добрыми намерениями неизбежно становится, убийцей других людей, олицетворением зла и насилия.В.М. Гаршин ставит проблему влияния войны на физическое и психологическое состояние человека.

Автор передает описание страданий через описание глаз, в них мы видим страх, мучение героя. » Несколько травинок, муравей, ползущий с одной из них вниз головою, какие-то кусочки сора от прошлогодней травы – вот весь мой мир, и вижу я его только одним глазом, потому что другой зажат чем-то твердым, должно быть веткою, на которую опирается моя голова». «И сон опускается на мои воспаленные глаза!». Эта художественная деталь передает всю сложность создавшейся ситуации. Характерная деталь в данном описании важнее, чем подробное описание особенностей всего портрета.

Необычен конфликт в этой новелле: конфликт солдата Иванова со своими ближайшими родственниками, противостояние между солдатом Ивановым и турком, сложное противостояние между раненым Ивановым и трупом турка. Многослойность конфликта акцентирует ужас и безысходность войны.

Пейзаж выразителен, эмоционально отражает состояние. Природа служит своеобразной призмой, через которую резче и отчетливее просматривается драма героя. Обратим внимание на изображение неба.

Используется прием градации.

«Я не слышал ничего, а видел только что-то синее; должно быть, это было небо».

«Почему я вижу звезды, которые так ярко светятся на черно-синем болгарском небе?»

«Надо мною – клочок черно-синего неба, на котором горит большая звезда и несколько маленьких, вокруг что-то темное, высокое. Это – кусты».

Синее небо => черно-синее небо => клочок черно-синего неба.

Небо утратило свою красоту и обаяние. В нем нет глубины и гармонии. Значит, нет смысла. Это небо не для живых. Война есть распад живой жизни.

Гаршин сопоставляет небо и землю. «Я лежу, кажется, на животе и вижу перед собою только маленький кусочек земли».

Клочок черно-синего неба => кусочек земли.

В «Толковом словаре» Ушакова дается семантика слов «кусок «и «клок».

Клок – кусок, вырванная или отделенная от чего часть, пучок.

Кусок – отдельная часть чего-нибудь, отломанная, отрезная.

Суффиксы -ОК, -ЕК – это формообразовательная единица, образующая имена существительные мужского рода со значением образности, уменьшительности, которая сопровождается экспрессией. При первом впечатлении земля и небо противопоставляются, явно используется прием антитезы. Но это не так. Данные синонимы со значением негативности выступают в одной плоскости. Кругозор лежащего на земле Иванова ограничен. Он видит только кусты и тело убитого турка. Пространство неба шире. Он смотрит в небо и видит звезды, которые ярко светятся, потом появляется луна, озаряющая место, где он лежит, наконец, поднимается солнце. «Его огромный диск, весь пересеченный и разделенный черными ветвями кустов, красен, как кровь». Земля и небо изображены в едином пространстве. Это пространство мертвое, в нем нет жизни. Раненый русский солдат Иванов и убитый толстый турок, находятся рядом. Жизнь утратила смысл.

«Странность и необычность взгляда на мир главного героя в том, что ранее виденное им сквозь призму общих представлений о долге, войне, самопожертвовании, вдруг освещается новым светом. В этом свете герой видит иначе не только настоящее, но и все свое прошлое». Герой рассказа сравнивает свою судьбу с судьбой запомнившейся ему с детства раненой собачки, которую дворник добил и «бросил в яму, куда бросают сор и льют помои. Но она была жива и мучилась ещё три дня». Так в постепенном сопоставлении настоящего и прошлого, открывается для Иванова правда человеческих отношений, ложь обыденного, он понимает теперь, искаженный взгляд на жизнь, и встает вопрос о добре и зле, вине и ответственности, жизни и смерти.

Четыре дни, явившиеся страшным испытанием для героя рассказа, перевернули все его представления о смысле жизни. Разлагающийся труп турка – это истинное лицо войны, приводящее читателей к содроганию. Доброволец Иванов, и турок – жертвы войны. Война полностью меняет все ценности человеческой жизни, добро и зло изображаются в одном черном свете, оттенков нет, жизнь теряет свою ценность, смерть обезличивается.

В.М. Гаршин глазами своего героя Иванова, его душевными переживаниями показал нам, читателям, жестокость, бессмысленность, беспощадность, бесчеловечность войны. Безусловно, звучит страшный протест против насилия, войны, против истребления человека человеком.

Рассказать о войне с пронзительной болью и искренностью. Обладать умением привлечь читателя к важным проблемам: влияние войны на физическое и психологическое состояние, поиск смысла человеческой жизни. Мастерски показать эмоционально страждущую душу главного героя. Акцентировать внимание на художественном своеобразии повествования. Ввести в страшный мир зла и насилия войны, где у читателя растет гнев и ненависть, боль и сострадания, живой протест против войны. Мы считаем, именно в этом красота и сила авторского слова.

Не случайно литератор Павловский ярко выразил свое впечатление от рассказа: «Главная доля была в красоте формы и задушевной искренности рассказа».

Литература как учебный процесс является уроком совместного чтения учителя и учеников. Где должен развиваться интерес к книге и чтению. Только такое чтение ведет к духовному обогащению, к пониманию авторской позиции, к восприятию художественного слова писателя, к идейно – художественному своеобразию произведения, к овладению образной спецификой литературы и инструментария теоретико-литературных знаний. Все это развивает желание читать и творчески думать.

Военные рассказы Гаршина. “Четыре дня”

/Николай Константинович Михайловский (1842-1904). О Всеволоде Гаршине/

Мы полюбили г. Гаршина сразу, за первый же его рассказ “Четыре дня”. Помните, с каким огромным интересом прочли мы этот маленький рассказ, в котором раненый человек лежит в поле четыре дня, пока его не нашли санитары, и в котором с раненым за все четыре дня буквально ничего не случается; он даже никого не видал за все это время, кроме трупа турка, им же убитого. И несмотря на эту скудость и даже просто отсутствие фабулы, автор сумел привлечь к себе все симпатии читателей. Наоборот, в последнем произведении г. Гаршина, в “Надежде Николаевне”, фабула чрезвычайно сложна: тут и неожиданные встречи, и возрождение падшей женщины, и образ Шарлотты Корде 1 , и два убийства и проч. А между тем мы с некоторым не совсем приятным недоумением остановились перед этой повестью, несмотря на то, что в ней есть прекрасно написанные фигуры второстепенных действующих лиц (художник Гельфрейх, рисующий только кошек, но достигший в этом роде совершенства, капитан Грум-Скребицкий, выдающий себя за “бойца Мехова и Опатова”). Нельзя назвать удачными и другие вторжения г. Гаршина в область выдумки, несмотря на их оригинальность. Таковы его сказки, кроме “Красного цветка”. Одним словом, уж никак не за выдумку полюбился нам г. Гаршин.

Не раз уже было отмечено влияние гр. Л.Н. Толстого на всю нынешнюю военную беллетристику. Не избег, да и не мог избегнуть этого влияния и г. Гаршин. В его трех-четырех военных рассказах можно найти прямые, непосредственные отражения отдельных сцен и фигур из “Войны и мира” и севастопольских и кавказских рассказов. Такова, например, в “Воспоминаниях рядового” сцена прохождения войск перед государем, весьма близкая к подобной же сцене в “Войне и мире”. Такова также фигура зверски жестокого офицера Венцеля, неожиданно заливающегося слезами, как будто вовсе к нему не идущими; фигура, несомненно, навеянная образом наглого и жестокого Долохова, тоже совсем неожиданно плачущего. Подобные невольные подражания неизбежны, когда перед глазами стоит такой образец, как Толстой, и можно наверное сказать, что они будут встречаться у всякого нравоописателя военного быта. Те или другие сцены, те или другие фигуры Толстого невольно, так сказать, всасываются творческим аппаратом всякого, кого коснулся дух простоты и правдивости, установленный для военной беллетристики камертоном автора “Войны и мира”. Но это нисколько не мешает индивидуальности г. Гаршина. Он вносит нечто свое в свои военные рассказы, и это свое нам, может быть, особенно дорого.

Может показаться, что г. Гаршин, то есть сумма разных Ивановых, есть просто слезливый человек, который не видит ничего дальше своего маленького, спокойного семейного уголка, где старушка мать сидит и маленькая лампа на маленьком столике горит, и не способен подняться на высоту общественных, пожалуй, мировых событий, какова война. Это, конечно, не так. Один из Ивановых не хочет идти на войну, вследствие чего неосновательно заподозривается, да и сам себя заподозривает в трусости. Но другой Иванов (“Четыре дня”) идет на войну по собственной охоте, у него связывается с этой войной “идея”, и тем не менее, убив турка, он с испуганным недоумением спрашивает себя: “За что я его убил?” Третий Иванов (“Из воспоминаний рядового”) рассказывает о походе: “Нас влекла невидимая тайная сила: нет силы большей в человеческой жизни. Каждый отдельно ушел бы домой, но вся масса шла, повинуясь не дисциплине, не сознанию правоты дела, не чувству ненависти к неизвестному врагу, не страху наказания, а тому невидимому и бессознательному, что долго еще будет водить человечество на кровавую бойню, самую крупную причину всевозможных людских бед и страданий”. Но тот же Иванов свидетельствует: “Никогда не было во мне такого полного душевного спокойствия, мира с самим собой и кроткого отношения к жизни, как тогда, когда я испытывал эти невзгоды (невзгоды похода) и шел под пули убивать людей. Дико и странно может показаться все это, но я пишу одну правду”.

Изо всего этого следуют, мне кажется, такие выводы. Война — дело всегда страшное, но пока неизбежное. Как всякое страшное, но неизбежное дело, оно чревато противоречиями. Люди могут с чистою совестью идти на войну во имя идеи, разбуженной войной или возбудившей войну. Но если они не деревянные люди или пока они не одеревенели от практики и зрелища убийства, они все-таки не могут видеть убитого человека без упрека совести. Однако в огромном большинстве случаев люди идут под пули, убивают людей просто потому, что они “пальцы от ноги”, части некоторого огромного целого, которому захотелось “обрезать их и бросить”. Тогда страшный вопрос “за что я его убил?” становится еще страшнее, потому что ведь и этот убитый “неприятель”, которого я в глаза никогда не видал и которому до меня никакого дела нет, есть тоже “палец от ноги”, его также вышвырнуло огромное целое и с непреодолимою силою втянуло в общий поток.

Все военные рассказы г. Гаршина кончаются печально: увечьем или смертью, не украшенною ни георгиевскими крестами, ни золотым оружием, ни даже просто каким-нибудь очень большим подвигом. В этом еще нет ничего удивительного. Но и все другие произведения г. Гаршина оканчиваются более или менее глубоко скорбно: если не смертью, то по крайней мере воздыханием. И не то чтобы непременно какой-нибудь злобный дух, летающий над нашей грешною землей, диктовал нашим писателям печальные финалы. Если бы понадобилось разительное опровержение такого предположения, то оно может быть почерпнуто в произведениях того же г. Гаршина. Это писатель необыкновенно мягкий, беззлобный, преисполненный добрых чувств и только с печальным раздумьем, а отнюдь не с бурным негодованием останавливающийся перед злом. Мало того, по мягкости своей он стремится, и, благодаря его таланту, ему удается призывать иногда симпатию читателей к несчастиям и горестям такого рода, которые едва ли заслуживают столько теплого участия. Таков его рассказ “Медведи”. Фабула рассказа очень проста, ее даже, можно сказать, нет. Вышло известное распоряжение, которым воспрещалось водить так называемых “ученых” медведей, которые показывают, как старые бабы ходят, как мальчишки горох воруют и проч. Через пять лет после издания этого закона поводыри медведей, преимущественно цыгане, должны были явиться в определенные сборные пункты вместе со своими зверями и собственноручно перебить их. Этот-то день расстреляния медведей и занимает г. Гаршина. По его мнению, сквозящему во всем рассказе, цыгане, лишившиеся вместе со своими медведями хорошего привычного заработка, должны обратиться для возмещения этой прорехи в бюджете к конокрадству. Можно сомневаться, чтобы это было соображение вполне основательное, но мнение мнением, а дело в том, что г. Гаршин пустил уже слишком поэтическое и слишком жалостное освещение на цыган, на медведей и на весь этот промысел. Рассказ так хорош в художественном отношении и так много вложено в него автором добрых чувств, что увлеченный читатель может, пожалуй, забыть, что ученые медведи представляли грубейшую и жестокую забаву и что в сей юдоли плача есть вещи несравненно более достойные слез, чем расстреляние медведей.

Мне вообще иногда кажется, что г. Гаршин не стальным пером пишет, а каким-то другим, мягким, нежным, ласкающим, — сталь слишком грубый и твердый материал. Но тем интереснее, что такое мягкое, нежное ласкающее перо каждый рассказ неизменно заканчивает горем, скорбью, смертью или целою философскою перспективою безнадежности. Последнее особенно любопытно и веско. Если с Иваном Никитиным или Никитой Ивановым случилось даже величайшее из несчастий, так ведь это, может быть, именно только случилось в том смысле, что это нечто единичное, обставленное такими и такими-то частными условиями. Г-н Гаршин, мягкий и беззлобный, почему-то не находит ничего такого, на чем можно было бы отдохнуть душой. Давайте пересмотрим эти не то что мрачные — к писаниям г. Гаршина это слово не идет, — а безнадежно печальные, безысходно грустные рассказы. Военные оставим в стороне, мы их уже видели.

► Читайте также другие статьи Н.К. Михайловского о Всеволоде Гаршине:

Четыре дня

Wikipedia open wikipedia design.

Четыре дня
«Отечественные записки», 1877, № 10
Жанр	рассказ
Автор	Всеволод Гаршин
Язык оригинала	русский
Дата написания	1877
Дата первой публикации	1877
Текст произведения в Викитеке

«Четыре дня» — рассказ Всеволода Гаршина, написанный в 1877 году. Произведение создано на основе реальной истории и первоначально имело подзаголовок «Один из эпизодов войны».

Рассказ впервые опубликован в журнале «Отечественные записки» (1877, № 10). Ещё при жизни автора был переведён на несколько европейских языков [1] .

Содержание

История создания [ править | править код ]

В студенческие годы Гаршин отправился добровольцем на русско-турецкую войну. Там он стал свидетелем истории, которая произвела на молодого бойца сильное впечатление. Рядовому Болховского полка Василию Арсеньеву в бою перебило ноги. Оказавшись без еды и питья, он сумел снять флягу с убитого солдата противника и благодаря воде продержаться более четырёх суток. Раненого нашли люди 6-й роты, в которой служил Гаршин, и доставили в лазарет, где спустя некоторое время он всё же скончался [2] .

Об этом фронтовом эпизоде Гаршин сообщил в письме к матери (1877, 21 июля) [3] . Позже, попав в госпиталь, он приступил к созданию рассказа, рукопись которого была отправлена в «Отечественные записки». Сохранив основную фактическую канву, автор в то же время сознательно подкорректировал некоторые детали. Так, герой «Четырёх дней», в отличие от настоящего Арсеньева, сам убил неприятеля, фляга которого спасла ему жизнь. Кроме того, писатель изменил национальность — убитый, по его версии, оказался египетским феллахом, силой посланным на войну. С помощью новых подробностей Гаршин сместил центр сюжета в сторону моральных терзаний героя [2] .

Он взял положение неведомого солдата и вставил в эту рамку собственные мысли и чувства. Для Гаршина и его поколения вся психология «проклятых вопросов» сводилась к вопросу о правде или неправде в конечной области людских отношений [4] .

Сюжет [ править | править код ]

Повествование ведётся от лица рядового Иванова, отправившегося добровольцем на русско-турецкую войну и очнувшегося в лесу после одного из боёв. Сначала идёт поток воспоминаний о минувшем дне: выстрелы, падающие и стреляющие люди, бегущий прямо на рассказчика солдат противника, штыковая атака. Затем все звуки разом исчезают, над головой появляется синее небо. Потом и оно гаснет.

Придя в себя, Иванов обнаруживает, что не может подняться: обе ноги перебиты. Неподалёку неподвижно лежит заколотый им солдат — феллах в египетском мундире. Чувство вины перед незнакомым человеком, никогда не слышавшим ни о России, ни о Болгарии, перемешивается с чувством жажды. На теле феллаха видна фляга с водой. Чтобы добраться до неё, надо по земле преодолеть расстояние в две сажени. Этот путь кажется Иванову вечностью.

Воды во фляге, по расчётам Иванова, должно хватить на пять суток. Однако невозможность передвигаться ввергает героя в отчаяние. Кажется, что приходит спасение: на переходе через ручей появляются казаки. Рассказчик тщетно пытается докричаться до них, потом падает в изнеможении и не замечает, что из опрокинутой фляги вытекает драгоценная жидкость. Когда он это обнаруживает, воды остаётся на полстакана.

Так проходят четыре дня. Иванов начинает угасать, когда на него натыкается ефрейтор Яковлев, отправившийся вместе с товарищами искать раненых и убитых. Далее события развиваются стремительно: вода, носилки, лазарет, операция. Доктор Пётр Иваныч сообщает пришедшему в сознание бойцу, что «одну ножку пришлось отнять», но жить он будет.

Отзывы [ править | править код ]

Литературный дебют Гаршина вызвал немало откликов среди его современников. Одна из самых эмоциональных оценок принадлежала Ивану Тургеневу, который, прочитав «Четыре дня», назвал молодого автора продолжателем писательской «славы Достоевского и Толстого» [5] .

Владимир Короленко позднее писал, что на публикацию в «Отечественных записках» обратила внимание значительная часть русской интеллигенции, а фамилия никому доселе не известного автора «сразу засверкала над литературным горизонтом яркой звездой» [4] . Поэт Пётр Якубович в статье, озаглавленной «Гамлет наших дней», назвал историю четырёхдневных терзаний бойца правдивой и «осязательно живой» [6] :

Гаршин с особой подробностью останавливается на самом страшном преступлении, лежащем на совести современного человечества, – на войне.

Анализ [ править | править код ]

Большинство критиков сходятся во мнении, что сильной стороной Гаршина было умение показать «окопную правду» войны [5] . Герой рассказа, как и его автор, отправляется на фронт, повинуясь чувству долга и преследуемый чувством вины перед сверстниками, которые «лбы и груди подставляют под пули» [8] . Но оказавшись на фронте, рядовой Иванов вновь испытывает нравственные мучения — на сей раз из-за того, что лишил жизни простого египетского крестьянина, не по своей воле попавшего на театр боевых действий. Ни герой, ни автор не пытаются докопаться до социальной подоплёки, порождающей войну, но она чужда и непонятна обоим [9] .

Самый драматичный момент рассказа, по мнению Григория Бялого, — это появление убитого солдата турецкой армии. Он, как и бывший студент Иванов, — жертва войны; если один оставил на родине дом и хозяйство, то второй — мать и невесту Машу. На поле боя эти люди, такие разные, связаны общей бедой [10] .

Публицист Александр Мелихов обращает внимание на интонацию рассказа — в нём нет нарочитой аффектации, экспрессивных элементов, излишних знаков препинания. Автор отказывается от использования дополнительных красок при изображении войны, сохраняя подчёркнуто нейтральную манеру изложения; повествование строится в формате «жёсткой очеркистики» [7] .

Владимир Короленко при анализе «Четырёх дней» полемизировал с критиками, увидевшими в рассказе «толстовское влияние», которое, по их мнению, особенно сильно проявилось в эпизоде падения героя и созерцания им синей высоты; точно так же Андрей Болконский, лёжа под небом Аустерлица, размышлял о вечных вопросах. Разница между героями, считал Короленко, в том, что вольноопределяющийся Иванов, в отличие от князя, не стремился к постижению тайн мироздания; для него было важнее найти ответ на конкретный вопрос: за что я его убил [4] ? Эту точку точку поддерживает Александр Мелихов, убеждённый, что

Гаршин — не Толстой, и герой его — не Андрей Болконский: высокое небо не пробуждает в нём отрешённости от всего земного [7] .

Примечания [ править | править код ]

1. ↑Гаршин В. М. Рассказы. — М. : Советская Россия, 1976. — С. 324. — 336 с.
2. ↑ 12Добин Е. С. История девяти сюжетов. Рассказы литературоведа. — Л. : Детская литература, 1973. — С. 140 – 147. — 175 с.
3. ↑В. М. Гаршин. Полное собрание сочинений. — М. – Л.: Academia, 1934. — Т. III. Письма. — С. 131.
4. ↑ 123В. Г. Короленко. Всеволод Михайлович Гаршин. Литературный портрет // История русской литературы XIX века. — СПб, 1910. — Т. 4.
5. ↑ 12Владислав Федотов.Быль и сказки Гаршина // Нева. — 2012. — № 7 .
6. ↑В. М. Гаршин. Полное собрание сочинений. — СПб, 1910. — С. 546 – 547.
7. ↑ 123Александр Мелихов.«Самый чистый, самый искренний и самый симпатичный» // Новая Юность. — 2014. — № 5(122) .
8. ↑В. М. Гаршин. Полное собрание сочинений. — М. – Л.: Academia, 1934. — Т. III. Письма. — С. 116.
9. ↑Кийко Е. И. Гаршин // История русской литературы: В 10 т. / АН СССР. Институт русской литературы (Пушкининский Дом). — М., Л.: Издательство АН СССР, 1956. — Т. Т. IX. Литература 70—80-х годов. Ч. 2. — С. 291—310.
10. ↑Бялый Г. А.В. М. Гаршин. Критико-биографический очерк. — М. : Гослитиздат, 1955. — 108 с.

This page is based on a Wikipedia article written by contributors (read/edit).
Text is available under the CC BY-SA 4.0 license; additional terms may apply.
Images, videos and audio are available under their respective licenses.

В. М. Гаршина «Четыре дня» Дроздова Н., 11Б кл., Моу сош №8, г. Томск Проверил: Бурцева Е. В., учитель русского языка и литературы Почему для анализа был выбран именно рассказ

Филологический анализ рассказа В.М.Гаршина «Четыре дня» Выполнила: Дроздова Н., 11Б кл., МОУ СОШ №8, г.Томск Проверил: Бурцева Е.В., учитель русского языка и литературы Почему для анализа был выбран именно рассказ Гаршина «Четыре дня»? Этим рассказом В.М.Гаршин когда-то прославился (1), благодаря особому «гаршинскому» стилю, впервые проявившемуся именно в этом рассказе, он стал известным русским писателем. Однако читателями нашего времени этот рассказ фактически забыт, о нём не пишут, его не изучают. Вместе с тем нет никаких сомнений в художественных достоинствах рассказа, в его «качестве» — он написан Всеволодом Михайловичем Гаршиным, автором замечательного «Красного цветка» и «Attalea Princeps». Выбор автора и произведения повлиял на то, чтo предметом внимания прежде всего будут художественные детали, которые, как правило, несут основную смысловую нагрузку в рассказах В.М.Гаршина (2). В маленьком рассказе «Четыре дня» это особенно хорошо заметно. В анализе мы будем учитывать эту особенность гаршинского стиля. Правдивое, свежее отношение Гаршина к войне художественно воплотилось в виде нового необычного стиля — очерково отрывочного, с вниманием к, казалось бы, ненужным деталям и подробностям. Появлению такого стиля, отражающего авторскую точку зрения на события рассказа, способствовало не только глубокое знание Гаршиным правды о войне, но и то, что он увлекался естественными науками (ботаникой, зоологией, физиологией, психиатрией), которые научили его замечать «бесконечно малые моменты» действительности. Кроме того, в студенческие годы Гаршин был близок кругу художников-передвижников, которые научили его смотреть на мир проницательно, в мелком и частном видеть значительное. Тему рассказа «Четыре дня» сформулировать несложно: человек на войне. Такая тема не была оригинальным изобретением Гаршина, она довольно часто встречалась как в предшествующие периоды развития русской литературы (например, «военная проза» декабристов Ф.Н.Глинки, А.А.Бестужева-Марлинского и др.), так и у современных Гаршину авторов (например, «Севастопольские рассказы» Л.Н.Толстого). Можно даже говорить о традиционном решении этой темы в русской литературе, начавшемся ещё со стихотворения В.А.Жуковского «Певец во стане русских воинов» (1812) — всегда шла речь о крупных исторических событиях, которые возникают как сумма поступков отдельных обыкновенных людей, при чём в одних случаях люди осознают своё воздействие на ход истории (если это, например, Александр I, Кутузов или Наполеон), в других участвуют в истории неосознанно. Гаршин внёс некоторые изменения в эту традиционную тему. Он вывел тему «человек на войне» за рамки темы «человек и история», как бы перевёл тему в другую проблематику и усилил самостоятельное значение темы, дающей возможность исследовать экзистенциальную проблематику. Проблематику рассказа Гаршина можно определить как философскую или как романную Последнее определение более точно подходит в данном случае: рассказ показывает не человека вообще, то есть человека не в философском смысле, а конкретную личность, испытывающую сильнейшие, шоковые переживания и переоценивающую своё отношение к жизни. Ужас войны заключается не в необходимости совершать героические поступки и жертвовать собой, как раз эти живописные видения представлялись добровольцу Иванову (и, видимо, самому Гаршину) до войны, ужас войны в другом, в том, что заранее даже не представляешь. А именно: 1) Герой рассуждает: «Я не хотел зла никому, когда шёл драться. Мысль о том, что придётся убивать людей, как-то уходила от меня. Я представлял себе только, как я буду подставлять свою грудь под пули. И я пошёл и подставил. Ну и что же? Глупец, глупец!» (3, с.7). Человек на войне даже с самыми благородными и добрыми намерениями неизбежно становится носителем зла, убийцей других людей. 2) Человек на войне мучается не от боли, которую порождает рана, а от ненужности этой раны и боли, а также от того, что человек превращается в абстрактную единицу, про которую легко забыть: «В газетах останется несколько строк, что, мол, потери наши незначительны: ранено столько-то; убит рядовой из вольноопределяющихся Иванов. Нет, и фамилии не напишут; просто скажут: убит один. Убит один, как та собачонка…» (3, с.6) В ранении и смерти солдата нет ничего героического и красивого, это самая обыкновенная смерть, которая не может быть красивой. Герой рассказа сравнивает свою судьбу с судьбой запомнившейся ему с детства собачки: «Я шёл по улице, кучка народа остановила меня. Толпа стояла и молча глядела на что-то беленькое, окровавленное, жалобно визжавшее. Это была маленькая хорошенькая собачка; вагон конно-железной дороги переехал её, она умирала, вот как теперь я. Какой-то дворник растолкал толпу, взял собачку за шиворот и унёс. Дворник не пожалел её, стукнул головой об стену и бросил в яму, куда бросают сор и льют помои. Но она была жива и мучилась ещё три дня » (3, с.6-7,13) Подобно той собачке, человек на войне превращается в мусор, а кровь его — в помои. Ничего святого от человека не остаётся. 3)Война полностью меняет все ценности человеческой жизни, добро и зло путаются, жизнь и смерть меняются местами. Герой рассказа, очнувшись и осознав своё трагическое положение, с ужасом понимает, что рядом с ним лежит убитый им враг, толстый турок: «Передо мною лежит убитый мною человек. За что я его убил? Он лежит здесь мёртвый, окровавленный. Кто он? Быть может, и у него, как у меня, есть старая мать. Долго она будет по вечерам сидеть у дверей своей убогой мазанки да поглядывать на далёкий север: не идёт ли ее ненаглядный сын, её работник и кормилец?… А я? И я также… Я бы даже поменялся с ним. Как он счастлив: он не слышит ничего, не чувствует ни боли от ран, ни смертельной тоски, ни жажды » (3, с.7) Живой человек завидует мёртвому, трупу! Дворянин Иванов, лёжа рядом с разлагающимся вонючим трупом толстого турка, не брезгует страшным трупом, а почти равнодушно наблюдает все стадии его разложения: сначала «был слышен сильный трупный запах» (3, с.8), затем «его волосы начали выпадать. Его кожа, чёрная от природы, побледнела и пожелтела; раздутое ухо натянулось до того, что она лопнула за ухом. Там копошились черви. Ноги, затянутые в штиблеты, раздулись, и между крючками штиблет вылезли огромные пузыри. И весь он раздулся горою» (3, с.11), потом «лица у него уже не было. Оно сползло с костей» (3, с.12), наконец «он совсем расплылся. Мириады червей падают из него» (3, с.13). Живой человек не испытывает отвращения к трупу! Причем настолько, что ползёт к нему для того, чтобы напиться теплой воды из его фляги: «Я начал отвязывать флягу, опершись на один локоть, и вдруг, потеряв равновесие, упал лицом на грудь своего спасителя. От него уже был слышен сильный трупный запах» (3, с.8). Всё поменялось и перепуталось в мире, если труп является спасителем… В чём заключаются особенности стиля Гаршина и смысл художественных деталей и подробностей? Изображенный в рассказе мир отличается тем, что он не обладает очевидной цельностью, а как раз наоборот очень раздроблен. Вместо леса, в котором идет бой в самом начале рассказа, показаны детали: кусты боярышника; ветки, отрываемые пулями; колючие ветви; муравей, «какие-то кусочки сора от прошлогодней травы» (3, с.3); треск кузнечиков, жужжание пчёл — всё это разнообразие не объединено ничем целым. Точно также и небо: вместо единого просторного свода или бесконечно восходящих небес — «видел только что-то синее; должно быть, это было небо. Потом и оно исчезло» (3, с.4). Мир не обладает цельностью, что вполне соответствует идее произведения в целом — война есть хаос, зло, нечто бессмысленное, бессвязное, бесчеловечное, война есть распад живой жизни. Изображенный мир не имеет цельности не только в пространственной ипостаси, но и во временной. Время развивается и не последовательно, поступательно, необратимо, как в реальной жизни, и не циклически, как это нередко бывает в произведениях искусства, здесь время каждый день начинается заново и каждый раз заново встают, казалось бы, уже решенные героем вопросы. В первый день из жизни солдата Иванова мы видим его на опушке леса, где пуля попала в него и тяжело ранила, Иванов очнулся и ощупывая себя понял, что с ним произошло. На второй день он вновь решает те же вопросы: «Я проснулся Разве я не в палатке? Зачем я вылез из неё? Да, я ранен в бою. Опасно или нет? » (3, с.4) На третий день он опять всё повторяет: «Вчера (кажется, это было вчера?) меня ранили» (3, с.6). Время дробится на неравные и ничего не значащие отрезки, пока ещё похожие на часы, на части суток; эти временные единицы, казалось бы, складываются в последовательности — первый день, второй день… — однако эти отрезки и временные последовательности не имеют никакой закономерности, они несоразмерны, бессмысленны: третий день в точности повторяет второй, а между первым и третьим днём герою кажется промежуток гораздо больше суток и т.п. Время в рассказе необычное: это не отсутствие времени, подобное, скажем, миру Лермонтова, в котором герой-демон живет в вечности и не осознает разницы между мигом и веком (4), у Гаршина показано умирающее время, на глазах читателя проходят четыре дня из жизни умирающего человека, и ясно видно, что смерть выражается не только в гниении тела, но и в потере смысла жизни, в потере смысла времени, в исчезновении пространственной перспективы мира. Гаршин показал не цельный или дробный мир, а мир распадающийся. Такая особенность художественного мира в рассказе привела к тому, что особое значение стали иметь художественные детали. Повышенное внимание к детали у Гаршина не случайно: как уже говорилось выше, он знал правду о войне из личного опыта солдата-добровольца, он увлекался естественными науками, которые научили его замечать «бесконечно малые моменты» действительности — это первая, так сказать, «биографическая» причина. Второй причиной повышенной значимости художественной детали в художественном мире Гаршина является тема, проблематика, идея рассказа — мир распадается, дробится на бессмысленные происшествия, случайные смерти, бесполезные поступки и т.д. Наиболее заметная деталь художественного мира рассказа — небо. Как уже отмечалось в нашей работе, пространство и время в рассказе отличаются дробностью, поэтому даже небо представляет собой нечто неопределённое, как бы случайный фрагмент настоящего неба. Получив ранение и лёжа на земле, герой рассказа «не слышал ничего, а видел только что-то синее; должно быть это было небо. Потом и оно исчезло» (3, с.4), через некоторое время очнувшись от сна он вновь обратит внимание на небо: «Почему я вижу звёзды, которые так ярко светятся на чёрно-синем болгарском небе? Надо мною — клочок чёрно-синего неба, на котором горит большая звезда и несколько маленьких, вокруг что-то тёмное, высокое. Это — кусты» (3, с.4-5). Это даже не небо, а нечто похожее на небо — у него нет глубины, оно на уровне свисающих над лицом раненого кустов; это небо не упорядоченный космос, а нечто чёрно-синее, клочок, в котором вместо безупречно красивого ковша созвездия Большой Медведицы какая-то неизвестная «звезда и несколько маленьких», вместо путеводной Полярной звезды просто «большая звезда». Небо утратило гармонию, в нем нет порядка, смысла. Это другое небо, не из этого мира, это небо мёртвых. Ведь над трупом турка именно такое небо… Поскольку «клочок неба» — это художественная деталь, а не подробность, то она (точнее он — «клочок неба») имеет собственный ритм, меняется по мере развития событий. Лёжа на земле лицом вверх, герой видит следующее: «Бледные розоватые пятна заходили вокруг меня. Большая звезда побледнела, несколько маленьких исчезли. Это всходит луна» (3, с.5) Узнаваемое созвездие Большой Медведицы автор упорно не называет своим именем и его герой тоже не узнает, так происходит потому, что это совсем другие звёзды, и совсем другое небо. Уместно сравнить небо гаршинского рассказа с небом Аустерлица из «Войны и мира» Л.Толстого — там герой оказался в похожей ситуации, он тоже ранен, тоже глядит в небо. Сходство этих эпизодов давно замечено читателями и исследователями русской литературы (1). Солдат Иванов, прислушиваясь в ночи, отчётливо слышит «какие-то странные звуки»: «Как будто бы кто-то стонет. Да, это — стон. Стоны так близко, а около меня, кажется, никого нет… Боже мой, да ведь это — я сам!» (3, с.5). Сравним это с началом «аустерлицкого эпизода» из жизни Андрея Болконского в романе-эпопее Толстого: «На Праценской горе лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном» (т.1, часть 3, гл. XIX)(5). Отчуждение от собственной боли, своего стона, своего тела — мотив связывающий двух героев и два произведения — это только начало сходства. Далее совпадает мотив забытья и пробуждения, будто бы перерождения героя, и, конечно, образ неба. Болконский «раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с ещё выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность»(5). Отличие от неба в рассказе Гаршина очевидно: Болконский видит хотя и далекое небо, но небо живое, синеющее, с плывущими облаками. Ранение Болконского и его слияние с небесами — своеобразная ситуация, придуманная Толстым для того, чтобы дать герою осознать происходящее, его реальную роль в исторических событиях, соотнести масштабы. Ранение Болконского — эпизод из большого сюжета, высокое и чистое небо Аустерлица — художественная подробность, уточняющая смысл того грандиозного образа небесного свода, того тихого умиротворяющего неба, которое встречается сотни раз в четырехтомном произведении Толстого. В этом корень отличия похожих эпизодов двух произведений. Повествование в рассказе «Четыре дня» ведётся от первого лица («Я помню…», «Я чувствую…», «Я проснулся»), что, конечно, оправданно в произведении, цель которого исследовать душевное состояние бессмысленно умирающего человека. Лиризм повествования приводит не к сентиментальному пафосу, а к повышенному психологизму, к высокой степени достоверности в изображении душевных переживаний героя. Интересно построен сюжет и композиция рассказа. Формально сюжет может быть определён как кумулятивный, так как сюжетные события как бы нанизываются друг за другом в бесконечной последовательности: день первый, день второй… Однако из-за того, что время и пространство в художественном мире рассказа как бы испорчены, то никакого кумулятивного движения нет. В таких условиях становится заметна циклическая организация внутри каждого сюжетного эпизода и композиционной части: в первый день Иванов пытался определить свое место в мире, предшествующие этому события, возможные последствия, а затем во второй, третий и четвертый день то же самое он будет повторять заново. Сюжет развивается как бы кругами, все время возвращаясь в исходное состояние, в то же время отчетливо видна и кумулятивная последовательность: с каждым днём труп убитого турка всё более разлагается, все более страшные мысли и более глубокие ответы на вопрос о смысле жизни приходят Иванову. Такой сюжет, сочетающий в себе в равных пропорциях кумулятивность и цикличность, можно назвать турбулентным. Много интересного в субъектной организации рассказа, где второе действующее лицо — не живой человек, а труп. Необычен конфликт в этом рассказе: он многосложен, вбирает в себя старый конфликт солдата Иванова со своими ближайшими родственниками, противостояние между солдатом Ивановым и турком, сложное противостояние между раненным Ивановым и трупом турка и мн. др. Интересно проанализировать образ повествователя, который как бы скрыл себя внутри голоса героя. Рассказ «Четыре дня» имеет неожиданные интертекстуальные связи — с новозаветным Откровением Иоанна Богослова или Апокалипсисом, в котором рассказывается о последних шести днях человечества перед Страшным Судом. Гаршин в нескольких местах рассказа расставляет намёки или даже прямые указания на возможность такого сопоставления — например: «Я несчастнее её [собачки], потому что мучаюсь целые три дня. Завтра — четвёртый, потом, пятый, шестой… Смерть, где ты? Иди, иди! Возьми меня!» (3, с.13) В перспективе рассказ Гаршина, в котором показано мгновенное превращение человека в мусор, а его крови в помои, оказывается связан с известным рассказом А.Платонова «Мусорный ветер», в котором повторяется мотив превращения человека и человеческого тела в мусор и помои. Оценка статьи: (пока оценок нет) Загрузка... Сохранить себе в: Анализ рассказа Четыре дня Гаршина Ссылка на основную публикацию