Очерки бурсы – краткое содержание книги Помяловского
Повествование в повести Н.Г. Помяловского происходит в стенах казенного училища периода «великовозрастания», когда одновременно обучались ученики разных возрастов. Всего одновременно находились в училище около 500 человек. Каждый год из его стен выпускалось около сотни человек.
Героев произведения автор называет так как они сами друг друга прозвали: Тавля, Хорь, Элпаха, Митаха, Плюнь,Сатана, Аксюта и другие. Среди учеников был главный герой первого очерка Семенов, прозвище которого, по словам автора, произносить было просто неудобно. Парень не имел друзей, его считали изгоем, потому что он городской, и постоянно обижали.
Основным развлечением учеников были игры. Непременным условием любой из них, было наказание проигравшего физически: щелчки, удары по телу, таскание за волосы. Чтобы до конца общество учеников не беспредельничало, администрация заведения имело несколько десятков человек в роли фискалов, которые докладывали начальству о происходящих. Из таких и был Семенов.
В душе шестнадцати летний юноша мечтал иметь товарищей, ненавидел руководство училища и очень скучал по дому. Товарищи догадывались о поступках Семенова по отношению к ним в части доносов. За это в один из дней герой был жестоко избит. Ему причинили боль как физическую, так и моральную. Мальчик бежит жаловаться.
В школьный класс во время урока входит инспектор, который с порога подзывает Тавлю, основного участника избиения Семенова. В присутствии класса парня наказывают розгами. Инспектор обещает устроить ежедневную порку каждого десятого до тех пор пока не дознается кто бил Семенова. Ребята мстят герою с помощью пфимфы ( бумага с ватой в форме конуса), вставив ее в нос с поджиганием. Юноша не смог оказать сопротивление и в беспамятстве попадает в больницу. За выходку достается многим. Секут розгами и виновных и не причасных. Так заканчивается первый очерк повести.
Четыре часа утра в спальню к ученикам, входит Захаренко, чтобы разбудить и отправить в баню, которая находится в городе. После банных процедур толпа разбегается по городу. Бурсаки Аксютка и Сатана прославленные воры. Сытые и довольные они возвращаются в училищне, где рассказывают товарищам истории из прошлого.
Аксюта может быть прилежным учеником, но в основном лениться, за что получает розгами. Новый преподаватель, пришедший в заведение отличается от обычных своим поведением. Петр Федорович Краснов не сторонник телесных наказаний, но его моральные унижения на учеников действуют ничуть не хуже физических. Два приятеля умудряются украсть хлеб у хлебника училища Цепки. Один отвлекал хлебника, другой воровал в это время.
В училище приходят две женщины, одной из них около 30 лет, другая ее мать. Они приходят за женихом, поскольку их духовный попечитель умер, а следующим может стать только муж дочери. Аксюта тоже был в числе кандидатов на роль жениха. Он притворялся, чтобы просто поесть домашней еды.
На многое идут ученики бурсы, чтобы попасть домой. Один из таких Карась, которому не давалось церковное пение. В наказание за плохую учебу его могли не отпустить домой в Светлое Христово Воскресенье, поэтому он после долгих размышлений притворился больным. Это помогло ему отправить после больницы домой.
Со сменой нового смотрителя в училище многое изменилось. Меньше стало разновозрастных учеников.
Также читают:
Рассказ Очерки бурсы
Популярные сегодня пересказы
Лейтенант по фамилии Бейли-Лендом не позволил захватить Крым в 1920 году. Примечательно то, что выстрел остановивший армию Красных был совершен случайно. Полную свободу Крым обрел, когда власть перешла к Брежневу.
Певица Татьяна Петровна вместе с дочерью Варей и её няней приехала из Москвы в маленький сибирский городок и поселилась в доме старика Потапова. Но через месяц старика не стало. Квартиранты остались в доме одни, не считая кота по кличке Архип.
Николай Дмитриевич родился в Москве в купеческой семье. С детства он проявляет интерес к литературе, позже он знакомится с известным издателем Сытиным И.Д., который рассказывает ему все нюансы книгоиздания.
Действие произведения разворачивается в начале двадцатого века на территории Соединенных Штатов Америки. Повествование в романе осуществляется от лица Джека Бердена, представленного автором
Молотов, Помяловский Николай Герасимович
Краткое содержание, краткий пересказ
Краткое содержание повести
В одном из петербургских доходных домов на Екатерининском канале живет семья чиновника Игната Васильича Дорогова. У него шестеро детей, старшая из них — Надя, ей двадцать лет. Мать семейства, Анна Андреевна, — образцовая хозяйка. В доме царят уют и спокойствие.
Дед и бабка Анны Андреевны были бедными питерскими мещанами. На их дочери, Мавре Матвеевне, которая была умна, хороша собой и трудолюбива, женился мелкий чиновник Чижиков. Хозяйственность и энергия Мавры Матвеевны привели к тому, что в семье появился достаток. Анна Андреевна была младшей её дочерью. Она с детства привыкла к порядку и обеспеченному существованию. Когда Анна Андреевна вышла замуж за Игната Васильича, отношения их складывались непросто. Молодой супруг вел весьма беспутную жизнь, и это причиняло жене немало страданий, пока ей наконец не удалось прибрать его к рукам, приучить к дому. Игнат Васильич стал домовит, но в характере его появились строгость и мрачность, которые особенно заметны в его отношениях с детьми.
Когда приходят гости, в доме становится веселее. У Дороховых часто бывают чиновники Егор Иваныч Молотов, Макар Макарыч Касимов, Семен Васильич Рогожников, доктор Федор Ильич Бенедиктов. В один из таких вечеров Рогожников рассказывает историю о своем директоре, который не позволил мелкому чиновнику Меньшову жениться на бедной девушке. Меньшову было предложено повышение с условием отказа от невесты, но он отказался. Тогда директор оклеветал своего подчиненного перед невестой. Свадьба была расстроена, а Меньшов получил повышение.
Надя Дорогова воспитывалась в закрытом институте, но воспоминания об институтской жизни никогда не были ей приятны. И немудрено: там были уродливые порядки. Классные дамы не стеснялись брать взятки у воспитанниц, провинившихся девиц держали в лазарете, надев на них смирительные рубашки. В воспитании было много искусственного, фальшивого.
Выйдя из института, Надя много времени проводит за чтением. Мечты о муже и своем хозяйстве перемежаются мечтами о любви. У Нади появляются женихи, но она им отказывает. Девушка часто беседует с Молотовым, постоянным гостем в их доме. Она обращается к нему с самыми разными вопросами. Наде кажется, что Молотов чем-то не похож на прочих знакомых.
Молотов приходит к художнику Михаилу Михайлычу Череванину, родственнику Дорогова. Михаил Михайлыч — человек талантливый и оригинальный, но непостоянный. В любви ему не везло, и он стал циником. Когда-то он любил домашний уют, а теперь поселился в неопрятной мастерской в Песках. Молотов застает у Череванина компанию кутящей молодежи, среди которой с удивлением замечает сыновей знакомых чиновников. Подвыпившие юноши разглагольствуют о злободневных вопросах.
Молотов и Череванин, покинув веселящихся гостей, идут на Невский. Молотов упрекает художника за беспорядочную жизнь. Тот описывает свое душевное состояние: все безразлично, все представляется ничтожным. Свой образ мыслей Череванин называет “кладбищенством”. В детстве он жил возле кладбища и с тех пор научился видеть во всем мрачные стороны. Впрочем, художник обещает начать новую жизнь, много работать.
Вечер у Дороховых. Здесь и Молотов, и Череванин, и молодой Касимов, который еще вчера хотел стать художником, а теперь рад, что получил место чиновника. Молотов рассказывает о начале своей карьеры. Он стал чиновником не по призванию, а по приглашению друга, который достал ему место. Продолжить рассказ Егор Иванович не хочет.
Игнат Васильич удаляется в кабинет с секретарем статского генерала Подтяжина. Череванин повествует Молотову о своих не совсем удачных попытках начать новую жизнь.
Надя наедине с Череваниным расспрашивает его о Молотове. Художник вспоминает о том, как Молотов был назначен на следствие по делу женщины, убившей своего мужа. Егор Иваныч пожалел преступницу, и с тех пор считает, что в злодействах не люди виноваты, а среда. Он стал ко всем снисходительным, но не к себе.
Отец объявляет Наде, что к ней сватается генерал Подтяжин. Девушка в ужасе: генерал ей неприятен. Но родители и слышать не хотят об отказе. Надя решает посоветоваться с Молотовым. Разговор кончается тем, что Надя и Егор Иваныч объясняются друг другу в любви.
Молотов просит руки Надежды Игнатовны. Но Игнат Васильич приходит в ярость — особенно его возмущает, что дочь целовалась с Молотовым. Егору Иванычу отказано от дома, а дочери отец велит выбросить Молотова из головы. Череванов же утешает Надю, советует ей ничего не бояться и стоять на своем.
Проходит три дня. Дороговы празднуют именины Надежды Игнатовны. Череванов в разговоре с Надей язвительно характеризует гостей. Игнат Васильич перед всеми называет Надю невестой генерала Подтяжина. Однако Надя объявляет, что выйдет замуж только за Молотова.
Многочисленные родственники поражены этой сценой. На следующий день они, встретившись с Дороговым, советуют ему открыть Наде глаза на Молотова: и безбожник он, дескать, и развратник. В этих обвинениях есть доля правды: действительно, у Молотова была любовница. Однако Надя ничему не хочет верить.
Тогда отец объявляет дочери, что она останется старой девой. Надя пугается, что отец поднимет на нее руку. Увидев ужас на лице дочери, Игнат Васильич начинает чувствовать свою вину перед нею, но у него как-то не хватает решимости простить Надю.
Молотов же проводит время в ожидании. Наконец, не выдержав бездействия, он идет к генералу Подтяжину и объясняет, что Надя любит его, Молотова. Генерал без колебаний соглашается отказаться от столь эксцентричной девушки и принимает решение жениться на дочери Касимова. Егор Иваныч и Подтяжин вместе едут к Дороговым. Генерал объясняется с Игнатом Васильичем. Тот несколько обескуражен, но делать нечего. Родители Нади соглашаются на её брак с Молотовым.
Молотов рассказывает невесте о своем прошлом. После разочарования в чиновнической службе он пытался заняться вольным трудом, перепробовал различные профессии, работал на постоялом дворе, был учителем, литератором, но понял, что департамент обеспечивает человека лучше. Ему захотелось денег, комфорта, “мещанского счастья” и пришлось снова стать чиновником. Не всем дано быть героями, а потому осталось лишь “честно наслаждаться жизнью”. Надя во всем согласна со своим женихом.
Краткое содержание: Очерки бурсы
После окончания занятий в большой, заброшенной грязью, комнате учебного заведения играли в игры ученики бурсы.
Несколько дней назад закончился «период образования», который представлял собой прохождение всего научного курса. Его проходили ученики всех возрастных категорий. Сейчас действует «великовозрастной закон» – это выпуск бурсаков из школы, определенного возраста, когда он способен стать послушником, дьячком или, к примеру, писцом. Никто не желает становиться солдатом.
Один класс имеет в наличии около сотни учеников разных возрастных категорий. Каждая игра, будь то «камешки» или «постные» причиняют боль от ударов, щипков и щелчков. Никто не желает брать в игру Семенова, шестнадцатилетнего паренька, сына священника. Каждый из учеников знает о статусе Семенова – он фискал. Класс темнеет, и бурсаки начинают петь, играть в «малу кучу», но вдруг успокаиваются. Сквозь темноту доносятся удары – это ученики наказывают Семенова, который вскоре бежит жаловаться.
На только что начавшихся занятиях кто-то пытается спать, кто-то – беседовать. Весь смысл учебы – это зубрежка, «вдалбливание» в головы бурсаков материала, и поэтому никто не учится. В класс заходит Семенов, который ранее пожаловался на обидчиков и инспектор. Одного обидчика, на которого показал фискал, секут по приказанию инспектора, а также обещают на следующее утро сечь каждого десятого. Бурсаки сразу решают жестоко отомстить Семенову и ночью вставляют ему в нос горящую хлопушку в виде конуса, вследствие чего фискал попадает в лазарет, даже не подозревая от чего. По приказанию начальства бурсаков секут, некоторых даже напрасно.
Ранним утром в бурсацкой спальне начинают всех будить и ведут на помывку. Ученики, переругиваясь с прохожими людьми, идут шумной толпой через весь город. После помывки они расходятся по городу, вынюхивая, что можно своровать Особенно это касается учеников с прозвищем Сатана и Аксюта. Своровав какую-то пищу, бурсаки поели и с веселым настроением делятся между собой воспоминаниями о своих проделках.
В начале занятий преподаватель Лобов Иван Михайлович ругает бурсака Аксюту, который не выучил урок. Потом Лобов начинает ругать всех остальных. Он не разъясняет теми урока никогда, на уроке завтракает. Потом начинается латынь, преподавателем которой является Долбежин. В отличие от Лобова он не берет взяток, хотя тоже не оставляет никого без внимания и постоянно спрашивает, но он любим учениками. Еще один учитель, фамилия которого Батька, любит выпить, и поэтому очень зол, когда пьяный. Батька склонен к другим физическим наказаниям, кроме порки.
Аксютка остается голодным, потому что Лобов запретил давать ему обед, из-за плохого отношения к учебе. Этот ученик крайне непостоянен: иногда учится, сидя перед учителем, иногда не учится вообще. Лобов такого отношения терпеть не может.
В училище появляются две женщины – одна старая и одна тридцатилетняя, поджидая директора, а по его приходу – бросаются мужчине в ноги. Как оказывается, это пришла «закреплённая невеста» со своей матерью за «женихами». После смерти духовного лица, его место «закрепляется» за семейством, оно отдается человеку, соглашенному жениться на его дочке. Дьячиха с дочкой с этой целью пришли в бурсу.
В бурсе появляются новые преподаватели, среди которых Краснов Петр Федорович. Это добрый, деликатный человек, выступающий против жестоких наказаний, но именно он сильно злоупотребляет моральными наказаниями, проявляя издевательство над непослушными бурсаками перед классом.
Аксютка вместе с Сатаной крадут хлеб у бурсацкого хлебореза Цепки, который вследствие этого, взбесившись, бежит за хитрым бурсаком. Дежурный бурсы вызывает потенциальных «женихов» для осмотра невесты. Начальство говорит о годности в женихи Васенды, Азинуса и Аксютки. Первые двое – обитатели «Камчатки», занимаются исключительно церковными учениями. Васенда – практичный, серьезный, Азинус – безалаберный, бестолковый. Бурсаки отправляются на смотрины. Васенда отказывается от невесты – она не пришлась ему не по душе; Азинус решает жениться, несмотря на возраст невесты. Аксюта назвался женихом лишь для того, чтобы хорошенько поесть да украсть чего-нибудь.
Тем временем в бурсе затевают пародию на свадьбу.
Карась еще в детстве грезил бурсой, потому что его старшие братья когда-то были бурсаками, а сейчас важничали перед ним. Карась-новичек попадает в бурсу, не сдерживая эмоций, но сразу же получает кучу насмешек, издевательств со стороны учеников. В первый день его секут. Карась попадает в семинарский хор, но вместо пения он лишь открывает рот. Бурсаки обзывают его Карасем, при этом проведя определенную церемонию «нарекания». Карась вступает в драку со своими обидчиками, заходит Лобов, застает эту сцену и высекает Карася. Жизнь Карася переламывается – он начинает ненавидеть бурсу и мечтает о мести.
Бурсак Силыч, богатырь класса, говорит о своем покровительстве и защите над Карасем, чтобы никто не смог его обидеть. Карасю становится жить намного легче. Он лично старается защитить «угнетённых» дурачков, а науку Карась отрицает и совершенно не хочет учиться.
Разумников Всеволод Васильевич, учитель пения, закона Божьего и истории, – преподаватель крайне прогрессивный: он открывает систему взаимной науки. Однако Карасю никак не дается церковное пение, в результате чего Разумников серьезно наказывает его, не отпуская на выходные домой. Карась боится того, что он не попадет домой на Пасху. Заходит учитель арифметики, Ливанов Павел Алексеевич, сильно пьяный, ученики издеваются над преподавателем.
Субботним утром Карась безобразничает из досады, что его не отпустили домой. Наступает воскресный день, Карась помышляет о побеге с бурсы. Он ранее слышал о побеге кого-то. В тот день возвращают назад пойманного Меньшинского, а затем секут и отвозят в больницу. Карась забывает о побеге и решает «спастись» от пения в лазарете. Он заболевает, пение проходит без Карася, и его на Пасху отправляют домой.
В бурсу приходит новый смотритель. Перед ним был Звездочёт, добрый человек, который любил уединяться в своем жилище и не выносил кошмара бурсы. Бурсаки видели в нем какую-то загадочность. В бурсе многое изменилось, смягчились наказания, стало намного меньше возрастных бурсаков.
Краткое содержание романа «Очерки бурсы» пересказала Осипова А. С.
Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Очерки бурсы». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.
Очерки бурсы
Огромная грязная комната училища. Занятия кончились, и бурсаки развлекаются играми.
Совсем недавно кончился «период насильственного образования», когда все, независимо от возраста, должны были проходить полный курс наук. Теперь начал действовать «закон великовозрастия» — по достижении определённого возраста бурсака исключают из школы, и он может стать писцом, дьячком, послушником. Многие не могут найти себе места. Ходят слухи, что таких будут брать в солдаты.
В классе более ста человек. Среди них и двенадцатилетние дети, и взрослые. Играют в «камешки», «швычки», «постные», «скоромные». Все игры непременно связаны с причинением друг другу боли: щипками, щелчками, ударами и так далее.
Никто не хочет играть с Семеновым, шестнадцатилетним мальчиком, сыном приходского священника. Все знают, что Семенов — фискал. В классе темнеет. Бурсаки развлекаются пением, устраивают шумные игры в «малу кучу», но вдруг все стихает. В темноте слышно: кого-то секут. Это товарищи наказывают фискала Семенова. Озлобленный Семенов бежит жаловаться.
Начинаются занятия. Кто-то спит, кто-то беседует. Главный метод бурсацкой учёбы — бессмысленная «долбня», зубрёжка. Учиться поэтому никто не хочет.
В классе появляются инспектор и Семенов, пожаловавшийся на своих обидчиков. Одного из них по приказу инспектора секут и обещают на следующий день высечь каждого десятого ученика. Бурсаки решают отомстить Семенову. Ночью они вставляют ему в нос «пфимфу», то есть конус с горящей хлопчаткой. Семенов попадает в больницу, причём сам не знает, что с ним произошло. По приказу начальства многих секут, и многих напрасно.
Раннее утро. Бурсацкая спальня. Учеников будят и ведут в баню. Они идут через город с шумом, переругиваясь со всеми прохожими. После бани они рассыпаются по городу в поисках того, что плохо лежит. Особенно отличаются при этом бурсаки по прозвищам Аксюта и Сатана. Поев краденого, бурсаки находятся в добром расположении духа и рассказывают в классе друг другу предания о прежних временах бурсы: о проделках бурсаков, о том, как раньше секли.
Начинаются занятия. Учитель Иван Михайлович Лобов вначале сечёт Аксюту, не выучившего урока, затем спрашивает прочих, распределяя наказания. Во время занятия он завтракает. Урока Лобов никогда не объясняет. Следующий урок — латынь — ведёт учитель Долбежин. Он также сечёт всех подряд, но его ученики любят: Дол-бежин честен, взяток не берет и фискалов не жалует. Третий учитель по прозвищу Батька особенно свиреп в пьяном виде: наряду с поркой он применяет и другие, более изощрённые физические наказания.
Аксютка голоден: Лобов приказал оставлять его без обеда, пока он не перейдёт на «Камчатку». Аксютка то учится прекрасно и сидит за первой партой, а то вовсе не учится. Лобову такие перемены надоели: он предпочитает, чтобы Аксютка никогда не учился.
Во дворе училища две женщины — старуха и тридцатилетняя — поджидают директора и бросаются ему в ноги. Оказывается, это «закреплённая невеста» с матерью, пришедшие «за женихами». Дело в том, что после смерти духовного лица его место «закреплено» за семейством, то есть переходит тому, кто соглашается жениться на его дочери. Дьячихе с дочерью приходится идти в бурсу, чтобы найти себе «кормильца».
В бурсе возникает новый тип учителей. Среди них Петр Федорович Краснов. Он, по сравнению с другими, человек добрый и деликатный, выступает против слишком жестоких наказаний, однако злоупотребляет наказаниями морального порядка, издеваясь над невежественными учениками перед всем классом.
Аксютке вместе с другим учеником по прозвищу Сатана удаётся украсть хлеба у бурсацкого хлебника Цепки. Аксютка выводит Цепку из себя, тот гонится за наглым бурсаком, а Сатана тем временем крадёт хлеб.
Дежурный вызывает женихов — смотреть невесту. Начальство признает годными в женихи Васенду, Азинуса, Аксютку. Двое первых — обитатели «Камчатки», занимающиеся только церковными науками. Васенда — человек практический, основательный, Азинус — бестолковый, безалаберный. Бурсаки едут на смотрины. Васенде не по душе и невеста, и место, Азинус же решает жениться, хотя невеста гораздо старше его. Аксютка просто назвался женихом, чтобы поесть у невесты и стянуть что-нибудь.
А в бурсе затевают новую игру — пародию на свадьбу.
Карась с раннего детства мечтал о бурсе, ибо его старшие братья были бурсаками и очень перед ним важничали. Когда Карася-новичка приводят в бурсу, он радуется. Но на него сразу же сыплются насмешки, различные издевательства со стороны товарищей. В первый же день его секут. Карась поступает в семинарский хор. Вместо пения он старается только открывать рот. Товарищи «нарекают» его Карасём, церемония «нарекания» очень обидна, Карась дерётся с обидчиками, а Лобов, заставший сцену драки, велит высечь Карася. Эта жестокая порка производит перелом в душе Карася — появляется страшная ненависть к бурсе, мечты о мести.
Ученик по прозвищу Силыч, первый богатырь класса, заявляет, что будет покровительствовать Карасю, дабы никто не смел его обижать. Под этой защитой Карасю становится легче жить. Он сам старается защищать «угнетённых», особенно бурсацких дурачков. Бурсацкую науку Карась решительно отрицает, учиться не хочет.
Всеволод Васильевич Разумников, учитель церковного пения, закона Божия и священной истории, — педагог довольно прогрессивный: он вводит систему взаимного обучения. Но Карась не может постичь церковного пения, и Разумников наказывает его: не отпускает домой по воскресным дням. Над Карасём нависает опасность, что его не отпустят домой на Пасху.
Приходит учитель арифметики, Павел Алексеевич Ливанов. Он в пьяном виде беспомощен, и бурсаки издеваются над ним.
В субботу Карась вытворяет всякие безобразия с досады, что его не пускают домой. В бурсе проходит воскресный день, и Карась начинает помышлять о бегстве. Он слышал, что кого-то из младших «бегунов» поймали, но простили, других высекли, но все же не засекли, что где-то на дровяном дворе «спасаются» беглые. Но в тот же день привозят пойманного «бегуна» Меньшинского. Его секут до полусмерти, а потом отвозят на рогожке в больницу. Карась оставляет мысли о бегстве. Он решает «спасаться» от церковного пения в больнице. Ему удаётся заболеть, страшный урок проходит без него, и на Пасху Карася отправляют домой.
В бурсе появляется новый смотритель. Прежний, по прозвищу Звездочёт, был человеком добрым и, не вынося ужасов бурсы, предпочитал уединяться в своей квартире, что придавало ему в глазах бурсаков большую загадочность. Вообще к этому времени в бурсе многое изменилось: наказания смягчились, меньше стало великовозрастных бурсаков.
Оцените пересказ
Мы смотрим на ваши оценки и понимаем, какие пересказы вам нравятся, а какие надо переписать. Пожалуйста, оцените пересказ:
Николай Помяловский – Очерки бурсы
Николай Помяловский – Очерки бурсы краткое содержание
Известность Помяловского зиждется почти исключительно на его «Очерках бурсы». Бесспорно, талантливые очерки освещали один скромный, но очень темный уголок русской жизни, куда не заглядывало еще ничье независимое око. Культурное русское общество, сокрушавшееся по поводу «Антонов-Горемык», зачитывавшееся «Записками охотника», было поражено откровением, сделанным Помяловским. С ужасом узнало оно, что в Петербурге — центре культурной жизни, существует известная до сих пор лишь по добродушному описанию Гоголя и Нарежного бурса и что в этой бурсе творятся дела, поражающие своей бесцельной и бесчеловечной жестокостью. «Очерки» имели сенсационной успех, произвели на общество сильное впечатление и доставили автору большую популярность, нежели все его другие произведения. Это самое главное, самое характерное произведение Помяловского.
Очерки бурсы – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Николай Герасимович Помяловский
Зимний вечер в бурсе. Очерк первый
Класс кончился. Дети играют.
Огромная комната, вмещающая в себе второуездный класс училища, носит характер казенщины, выражающей полное отсутствие домовитости и приюта. Стены с промерзшими насквозь углами грязны – в чернобурых полосах и пятнах, в плесени и ржавчине; потолок подперт деревянными столбами, потому что он давно погнулся и без подпорок грозил падением; пол в зимнее время посыпался песком либо опилками: иначе на нем была бы постоянная грязь и слякоть от снегу, приносимого учениками на сапогах с улицы. От задней стены идут парты (учебные столы); у передней стены, между окнами, стол и стул для учителя; вправо от него – черная учебная доска; влево, в углу у дверей, на табурете – ведро воды для жаждущих; в противоположном углу – печка; между печкой и дверями вешалка, на спицах которой висит целый ряд тряпичный: шинели, шубы, халаты, накидки разного рода, все перешитое из матерних капотов и отцовских подрясников, – нагольное, крытое сукном, шерстяное и тиковое; на всем этом виднеются клочья ваты и дыры, и много в том месте злачнем и прохладном паразитов, поедающих, тело плохо кормленного бурсака. В пять окон, с пузырчатыми и зеленоватыми стеклами, пробивается мало свету. Вонь и копоть в классе; воздух мозглый, какой-то прогорклый, сырой и холодный.
Мы берем училище в то время, когда кончался период насильственного образования и начинал действовать закон великовозрастия. Были года – давно они прошли, – когда не только малолетних, но и бородатых детей по приказанию начальства насильно гнали из деревень, часто с дьяческих и пономарских мест, для научения их в бурсе письму, чтению, счету и церковному уставу. Некоторые были обручены своим невестам и сладостно мечтали о медовом месяце, как нагрянула гроза и повенчала их с Пожарским, Меморским, псалтырем и обиходом церковного пения, познакомила с майскими (розгами), проморила голодом и холодом. В те времена и в приходском классе большинство было взрослых, а о других классах, особенно семинарских, и говорить нечего. Достаточно пожилых долго не держали, а поучив грамоте года три-четыре, отпускали дьячить; а ученики помоложе и поусерднее к науке лет под тридцать, часто с лишком, достигали богословского курса (старшего класса семинарии). Родные с плачем, воем и причитаньями отправляли своих птенцов в науку; птенцы с глубокой ненавистью и отвращением к месту образования возвращались домой. Но это было очень давно.
Время перешло. В общество мало-помалу проникло сознание – не пользы науки, а неизбежности ее. Надо было пройти хоть приходское ученье, чтобы иметь право даже на пономарское место в деревне. Отцы сами везли детей в школу, парты замещались быстро, число учеников увеличивалось и наконец доросло до того, что не помещалось в училище. Тогда изобрели знаменитый закон великовозрастия. Отцы не все еще оставили привычку отдавать в науку своих детей взрослыми и нередко привозили шестнадцатилетних парней. Проучившись в четырех классах училища по два года, такие делались великовозрастными; эту причину отмечали в титулке ученика (в аттестате) и отправляли за ворота (исключали). В училище было до пятисот учеников; из них ежегодно получали титулку человек сто и более; на смену прибывала новая масса из деревень (большинство) и городов, а через год отправлялась за ворота новая сотня. Получившие титулку делались послушниками, дьячками, сторожами церковными и консисторскими писцами; но наполовину шатались без определенных занятий по епархии, не зная, куда деться со своими титулками, и не раз проносилась грозная весть, что всех безместных будут верстать в солдаты. Теперь понятно, каким образом поддерживался училищный комплект, и понятно, отчего это в темном и грязном классе мы встречаем наполовину сильно взрослых.
На дворе слякоть и резкий ветер. Ученики и не думают идти на двор; с первого взгляда заметно, что их в огромном классе более ста человек. Какое разнохарактерное население класса, какая смесь одежд и лиц. Есть двадцатичетырехгодовалые, есть и двенадцати лет. Ученики раздробились на множество кучек; идут игры – оригинальные, как и все оригинально в бурсе; некоторые ходят в одиночку, некоторые спят, несмотря на шум, не только на полу, но и по партам, над головами товарищей. Стон стоит в классе от голосов.
Большая часть лиц, которые встретятся в нашем очерке, будут носить те клички, которыми нарекли их в товариществе, например, Митаха, Элпаха, Тавля, Шестиухая Чабря, Хорь, Плюнь, Омега, Ерра-Кокста, Катька и т. п., но этого не можем сделать с Семеновым: бурсаки дали ему прозвище, какого не пропустит никакая цензура – крайне неприличное.
Семенов был мальчик хорошенький, лет шестнадцати. Сын городского священника, он держит себя прилично, одет чистенько; сразу видно, что училище не успело стереть с него окончательно следов домашней жизни. Семенов чувствует, что он городской, а на городских товарищество смотрело презрительно, называло бабами; они любят маменек да маменькины булочки и пряники, не умеют драться, трусят розги, народ бессильный и состоящий под покровительством начальства. Для товарищества редкий городской составлял исключение из этого правила. Странно было лицо у Семенова – никак не разгадать его: грустно и в то же время хитро; боязнь к товарищам смешана с затаенной ненавистью. Ему теперь скучно, и он, шатаясь из угла в угол, не знает, чем развлечься. Он усиливается удержать себя вдали от товарищей, в одиночку; но все составили партии, играют в разные игры, поют песни, разговаривают; и ему захотелось разделить с кем-нибудь досуг свой. Он подошел к играющим в камешки и робко проговорил:
– Братцы, примите меня.
– Гусь свинье не товарищ, – отвечали ему.
– Этого не хочешь ли? – проговорил другой, подставив под самый нос его сытый свой кукиш с большим грязным ногтем на большом пальце…
– Пока по шее не попало, убирайся! – прибавил третий.
Семенов отошел уныло в сторону; но на него не произвели особенного впечатления слова товарищей. Он точно давно привык и стерпелся с грубым обращением.
– Господа, с пылу горячих!
– Кому, Тавля? – отозвались голоса.
Семенов вместе с другими направился к столу, около которого тоже шла игра в камешки между двумя великовозрастными, и притом Гороблагодатский был второй силач в классе, а Тавля – четвертый. Лица, окружившие игроков, приятно осклаблялись, ожидая увеселительного зрелища.
Николай Помяловский – Очерки бурсы
Николай Помяловский – Очерки бурсы краткое содержание
Очерки бурсы читать онлайн бесплатно
Николай Герасимович Помяловский
Зимний вечер в бурсе. Очерк первый
Класс кончился. Дети играют.
Огромная комната, вмещающая в себе второуездный класс училища, носит характер казенщины, выражающей полное отсутствие домовитости и приюта. Стены с промерзшими насквозь углами грязны – в чернобурых полосах и пятнах, в плесени и ржавчине; потолок подперт деревянными столбами, потому что он давно погнулся и без подпорок грозил падением; пол в зимнее время посыпался песком либо опилками: иначе на нем была бы постоянная грязь и слякоть от снегу, приносимого учениками на сапогах с улицы. От задней стены идут парты (учебные столы); у передней стены, между окнами, стол и стул для учителя; вправо от него – черная учебная доска; влево, в углу у дверей, на табурете – ведро воды для жаждущих; в противоположном углу – печка; между печкой и дверями вешалка, на спицах которой висит целый ряд тряпичный: шинели, шубы, халаты, накидки разного рода, все перешитое из матерних капотов и отцовских подрясников, – нагольное, крытое сукном, шерстяное и тиковое; на всем этом виднеются клочья ваты и дыры, и много в том месте злачнем и прохладном паразитов, поедающих, тело плохо кормленного бурсака. В пять окон, с пузырчатыми и зеленоватыми стеклами, пробивается мало свету. Вонь и копоть в классе; воздух мозглый, какой-то прогорклый, сырой и холодный.
Мы берем училище в то время, когда кончался период насильственного образования и начинал действовать закон великовозрастия. Были года – давно они прошли, – когда не только малолетних, но и бородатых детей по приказанию начальства насильно гнали из деревень, часто с дьяческих и пономарских мест, для научения их в бурсе письму, чтению, счету и церковному уставу. Некоторые были обручены своим невестам и сладостно мечтали о медовом месяце, как нагрянула гроза и повенчала их с Пожарским, Меморским, псалтырем и обиходом церковного пения, познакомила с майскими (розгами), проморила голодом и холодом. В те времена и в приходском классе большинство было взрослых, а о других классах, особенно семинарских, и говорить нечего. Достаточно пожилых долго не держали, а поучив грамоте года три-четыре, отпускали дьячить; а ученики помоложе и поусерднее к науке лет под тридцать, часто с лишком, достигали богословского курса (старшего класса семинарии). Родные с плачем, воем и причитаньями отправляли своих птенцов в науку; птенцы с глубокой ненавистью и отвращением к месту образования возвращались домой. Но это было очень давно.
Время перешло. В общество мало-помалу проникло сознание – не пользы науки, а неизбежности ее. Надо было пройти хоть приходское ученье, чтобы иметь право даже на пономарское место в деревне. Отцы сами везли детей в школу, парты замещались быстро, число учеников увеличивалось и наконец доросло до того, что не помещалось в училище. Тогда изобрели знаменитый закон великовозрастия. Отцы не все еще оставили привычку отдавать в науку своих детей взрослыми и нередко привозили шестнадцатилетних парней. Проучившись в четырех классах училища по два года, такие делались великовозрастными; эту причину отмечали в титулке ученика (в аттестате) и отправляли за ворота (исключали). В училище было до пятисот учеников; из них ежегодно получали титулку человек сто и более; на смену прибывала новая масса из деревень (большинство) и городов, а через год отправлялась за ворота новая сотня. Получившие титулку делались послушниками, дьячками, сторожами церковными и консисторскими писцами; но наполовину шатались без определенных занятий по епархии, не зная, куда деться со своими титулками, и не раз проносилась грозная весть, что всех безместных будут верстать в солдаты. Теперь понятно, каким образом поддерживался училищный комплект, и понятно, отчего это в темном и грязном классе мы встречаем наполовину сильно взрослых.
На дворе слякоть и резкий ветер. Ученики и не думают идти на двор; с первого взгляда заметно, что их в огромном классе более ста человек. Какое разнохарактерное население класса, какая смесь одежд и лиц. Есть двадцатичетырехгодовалые, есть и двенадцати лет. Ученики раздробились на множество кучек; идут игры – оригинальные, как и все оригинально в бурсе; некоторые ходят в одиночку, некоторые спят, несмотря на шум, не только на полу, но и по партам, над головами товарищей. Стон стоит в классе от голосов.
Большая часть лиц, которые встретятся в нашем очерке, будут носить те клички, которыми нарекли их в товариществе, например, Митаха, Элпаха, Тавля, Шестиухая Чабря, Хорь, Плюнь, Омега, Ерра-Кокста, Катька и т. п., но этого не можем сделать с Семеновым: бурсаки дали ему прозвище, какого не пропустит никакая цензура – крайне неприличное.
Семенов был мальчик хорошенький, лет шестнадцати. Сын городского священника, он держит себя прилично, одет чистенько; сразу видно, что училище не успело стереть с него окончательно следов домашней жизни. Семенов чувствует, что он городской, а на городских товарищество смотрело презрительно, называло бабами; они любят маменек да маменькины булочки и пряники, не умеют драться, трусят розги, народ бессильный и состоящий под покровительством начальства. Для товарищества редкий городской составлял исключение из этого правила. Странно было лицо у Семенова – никак не разгадать его: грустно и в то же время хитро; боязнь к товарищам смешана с затаенной ненавистью. Ему теперь скучно, и он, шатаясь из угла в угол, не знает, чем развлечься. Он усиливается удержать себя вдали от товарищей, в одиночку; но все составили партии, играют в разные игры, поют песни, разговаривают; и ему захотелось разделить с кем-нибудь досуг свой. Он подошел к играющим в камешки и робко проговорил:
– Братцы, примите меня.
– Гусь свинье не товарищ, – отвечали ему.
– Этого не хочешь ли? – проговорил другой, подставив под самый нос его сытый свой кукиш с большим грязным ногтем на большом пальце…
– Пока по шее не попало, убирайся! – прибавил третий.
Семенов отошел уныло в сторону; но на него не произвели особенного впечатления слова товарищей. Он точно давно привык и стерпелся с грубым обращением.
– Господа, с пылу горячих!
– Кому, Тавля? – отозвались голоса.
Семенов вместе с другими направился к столу, около которого тоже шла игра в камешки между двумя великовозрастными, и притом Гороблагодатский был второй силач в классе, а Тавля – четвертый. Лица, окружившие игроков, приятно осклаблялись, ожидая увеселительного зрелища.
– Ну! – сказал Тавля.
Гороблагодатский положил на стол руку, растопырив на ней пальцы. Тавля разместил на руке его пять небольших камней самым неудобным образом.
– Валяй! – сказал он.
Тот вскинул кверху камни и поймал из них только три.
– За два! – подхватили окружающие.
– Пиши, брат, к родителям письма, – прибавил Тавля с своей стороны.
Гороблагодатский, ничего не отвечая, положил левую руку на стол. Тавля кинул камень в воздух, во время его полета успел со страшной силой щипнуть руку Гороблагодатского и опять поймал камень.
Игра в камешки, вероятно, всем известна, но в училище она имела оригинальные дополнения: здесь она со щипчиками, и притом щипчиками холодненькими, тепленькими, горяченькими и с пылу горячими, которые доставались проигравшему. Без щипчиков играла самая молодая, самая зеленая приходчина, а при щипчиках с пылу горячих присутствует теперь читатель.
Между тем матка (главный камень) летала в воздухе, а Тавля своими, здоровенными руками скручивал кожу на руке партнера и дергал ее с ожесточением. После двадцати щипчиков рука сильно покраснела; после пятидесяти появилась синева.
– Любо ли? – спрашивает Тавля, заглядывая ему в глаза.
Опять ответа нет.
– Взъерепень, взъерепень его! – говорят окружающие.
– Заплачь, так прощу! – говорит Тавля.
– Смотри, чтобы самому плакать не пришлось! – ответил Гороблагодатский. Здоровый детина выносил сильную боль в руке, но только мрачный взгляд обнаруживал, что он чувствует.
– Что, дядя, больно?
Тавля дал такого щипка, что Гороблагодатский невольно стиснул зубы. Все захохотали.
– Живота аль смерти?
Сильный щипок повторился при хохоте зрителей. В этом хохоте не слышалось злорадованья или неприязненной насмешки; товарищи видели во всем только комическую сторону. Один лишь Семенов улыбался как-то особенно; его удовольствие не походило на удовольствие других, и действительно, он затаенно повторял в душе:
Загрузка...