Чуковский Корней сказка “Мойдодыр”
Читательский дневник по произведению “Мойдодыр” Корнея Чуковского
Автор: Корней Иванович Чуковский
Название произведения: “Мойдодыр”.
Число страниц: 7.
Жанр произведения: сказка.
Главные герои: мальчик-грязнуля, умывальник Мойдодыр, Крокодил.
Краткое содержание сказки “Мойдодыр” для читательского дневника
Сказка “Мойдодыр” рассказывает нам про мальчика, который не любил умываться, чистить зубы и убирать за собой.
Внезапно, все вещи в доме перестают его слушаться и начинают убегать из дома: одеяло, подушка, простыня и даже самовар.
Однако, мальчик так и не мог понять, почему все вещи и предметы от него убегают.
И тут к нему явился сам Мойдодыр.
Он был хромым умывальником, начальником всех умывальников.
Как он не пытался объяснить мальчику, что плохо быть грязным замарашкой, все таки малец решил сбежать с дому.
На него набросились все щетки и мыло, но мальчику удалось отвертеться.
По дороге юноша встретил крокодила с Тотошей и Кокошей, и те грозно ему сказали, что съедят его, если он не умоется.
Вернулся мальчик в дом и стал мыться-умываться.
А Мойдодыр похвалил ребенка и отметил, что чистым надо быть всегда.
Все подушки и одеяло, и самовар вернулись домой к мальчику.
План пересказа сказки “Мойдодыр”
1. Ленивый и грязный мальчик.
2. Все вещи уходят от грязнули.
3. Появление Мойдодыра.
4. Угрозы крокодила.
5. Щетка и мыло моют мальчика.
6. Возвращение вещей домой.
Главная мысль произведения “Мойдодыр”
Главная идея сказки про грязного мальчика и Мойдодыра заключается в том, что необходимо следить за личной гигиеной и всегда быть чистым.
Чему учит сказка “Мойдодыр”
Сказка “Мойдодыр” учит нас быть чистоплотными, соблюдать личную гигиену и следить за своим внешним видом.
Ведь, если не умываться, не чистить зубы и не убирать за собой, то можно стать таким страшным замарашкой, что не то что мама с папой не узнают, а и вещи и игрушки сбегут.
На примере личных вещей автор показывает нам, что с грязнулями никто не хочет дружить и водиться.
Поэтому, если мы хотим иметь друзей и всегда быть красивыми, то следует придерживаться личной гигиены.
Краткий отзыв о сказке “Мойдодыр” для читательского дневника
“Мойдодыр” – моя любимая сказка Корнея Чуковского.
В ней автор описывает историю про мальчика, который не любил умываться и небрежно вел себя с вещами.
Из-за его неопрятности и поведения от него сбежали все вещи и игрушки.
И не удивительно, ведь они не хотели, что грязный мальчишка пользовался ними.
Мне даже было жалко мальчика, когда все от него ушли.
Но он сам виноват, ведь умыться – для этого много времени не надо.
А когда ты сам чистый, то и другим приятно играть с тобой.
В сказке меня напугал грозный Мойдодыр.
Он был так зол на мальчика и хотел заставить его помыться, что я и сам испугался.
Сказка про мальчика и Мойдодыра стала для меня примером.
Теперь я всегда по утрам умываюсь, мою руки перед едой и после прогулки и всем своим друзьям советую следить за личной гигиеной.
Сказку “Мойдодыр” рекомендую теперь прочитать всем своим товарищам.
Какие пословицы подходят к произведению “Мойдодыр”
“Вода не любит грязных детей”.
“Чист, как трубочист”.
“Чистота – залог здоровья”.
“Чистого и огонь не обожжет, а грязного и вода не отмоет”.
“Видно неряху по грязной рубахе”.
Неизвестные слова и их значения
Кушак – широкий пояс.
Вакса – черная мазь.
Ушате – деревянное корыто.
Лоханка – деревянная круглая посудина для стирки.
Готовый читательский дневник 2 класс: краткое содержание произведений, рисунок – иллюстрация, план, главная мысль, краткий отзыв и пословицы для развития логического мышления ребенка.
Конспект занятия «Чтение произведения К. Чуковского «Мойдодыр»
Альфия Валишина
Конспект занятия «Чтение произведения К. Чуковского «Мойдодыр»
Цель: Познакомить детей с произведение К. Чуковского «Мойдодыр»
– учить детей видеть взаимосвязь между содержанием произведения и его названием;
-формировать умение эмоционально воспринимать произведение, следить за развитием действий.
– развивать диалогическую речь.
воспитывать умение слушать;
прививать желание быть чистым и опрятным.
Возрастная группа: вторая младшая.
Форма организации деятельности: групповая.
Форма проведения: чтение художественной литературы.
Формирование словаря детей: кочерга, кушак, вакса, клякса.
Предварительная работа: Чтение произведения К. Чуковского «Айболит». Рассматривание книжных иллюстраций к произведениям К. Чуковского. Показ картинок и объяснение значения слов «кушак» (пояс из широкого и длинного куска материи) и «кочерга» (железный прут, согнутый на конце, для перемешивания топлива в печи).
Оборудование и материалы:
книга с произведением К. Чуковского «Мойдодыр»;
предметные картинки (подушка, свечка, книжка, самовар, утюг, сапоги, пироги, кочерга, кушак).
Ход ситуации:
Дети находятся в игровой комнате, воспитатель подзывает их к себе и сопровождает слова движениями
Ручки мыли? – Мыли.
А ушки мыли? – Мыли.
Носик мыли? – Мыли.
А щёчки? – Тоже мыли.
Всё помыли, ничего не забыли.
А теперь мы чистые, зайчики пушистые.
Дети садятся на стульчики, которые стоят полукругом, воспитатель с книгой в руках располагается напротив, рядом с магнитной доской.
Воспитатель: Посмотрите, кто это?
Дети: Мойдодыр.
Воспитатель: У нас в группе есть книга Корнея Ивановича Чуковского, в которой рассказывается удивительная история о том, как внезапно от мальчика начинают убегать его вещи. Тут появляется умывальник Мойдодыр и поясняет малышу, что все из-за его неряшливости. Мальчик ведь грязнуля! Мойдодыр помогает мальчику…Хотите узнать, как?
Воспитатель: Тогда у всех ушки на макушке. Слушаем внимательно.
Воспитатель читает произведение полностью.
Воспитатель: Как, дети, Мойдодыр помогает мальчику?
Дети: Он заставляет его умыться.
Воспитатель: Умывальник Мойдодыр приказывает и щеткам, и мочалкам, и мылу умыть мальчика, но тот не слушается и убегает. Кого грязнуля встречает на улице?
Воспитатель: Что крокодил говорит мальчику?
Дети: Чтобы мальчик умылся, а то он его съест.
Воспитатель: Крокодил проглатывает мочалку, а потом угрожает мальчику, что проглотит и его, если тот не умоется. Мальчик бежит умываться. Когда мальчик умылся что произошло?
Дети: Все вещи к нему вернулись.
Воспитатель: Мальчик хорошенько умывается и все вещи возвращаются к нему. Заканчивается стихотворение словами о том, как важно быть чистым. Дети, а вам больше нравится быть чистыми или грязными?
Воспитатель: А вы не забываете умываться и чистить зубки?
Воспитатель: Молодцы! А теперь давайте поиграем.
На болоте две подружки, две зеленые лягушки
Утром рано умывались, полотенцем растирались.
Ножками топали, ручками хлопали.
Влево, вправо наклонялись и обратно возвращались.
Вот здоровья в чем секрет…
Всем друзьям физкульт – привет!
Дети снова садятся на стульчики напротив магнитной доски. Воспитатель показывает шкатулку.
Воспитатель: Дети, посмотрите, сколько у меня картинок в этой шкатулке! Сейчас я каждому из вас дам по картинке. Давайте вспомним, какие вещи убежали от мальчика, когда он был грязным? Я буду называть эту вещь словами из произведения, а тот, у кого из вас такая картинка, покажет нам её, назовет, и мы вместе прикрепим её на доску. Итак, начинаем вспоминать! Одеяло убежало…
Один из детей показывает свою картинку, на которой изображено одеяло, называет и вместе с воспитателем прикрепляет на магнитную доску.
Воспитатель: Улетела простыня…
Ребенок, у которого на картинке изображена простыня, называет и показывает её, а потом прикрепляет на магнитную доску. Так на магнитной доске появляются в ряд изображения подушки, свечки, книжки, самовара, утюга, сапог, пирогов, кочерги, кушака. Дети хором называют эти предметы.
Воспитатель: Дети, а зачем надо умываться по утрам и вечерам?
Дети: Чтобы быть чистыми.
Воспитатель зачитывает детям конец произведения как гимн чистоте и воде:
Да здравствует мыло душистое,
И полотенце пушистое,
И зубной порошок,
И густой гребешок!
Давайте же мыться, плескаться,
Купаться, нырять, кувыркаться
В ушате, в корыте, в лохани,
В реке, в ручейке, в океане,
И в ванне, и в бане,
Вечная слава воде!
Закрывает книгу и показывает её детям.
Воспитатель: Дети, что вам понравилось больше всего?
Воспитатель: А вам понравилась сказка?
Воспитатель: Её написал Корней Иванович Чуковский, и называется эта книга «Мойдодыр». Давайте поместим её в книжный уголок, чтобы всегда могли её взять и посмотреть картинки.
Дети вместе со взрослым относят книгу в книжный уголок.
Чтение художественной литературы. Рассказ Н. Носова «Автомобиль» с фантазированием предполагаемой концовки произведения Конспект организованной образовательной деятельности с детьми подготовительной к школе группы по теме «Чтение художественной литературы:.
Воспитание нравственных качеств дошкольника через произведения К. И. Чуковского Внимание учёных и практиков к проблеме нравственного воспитания вообще и подрастающего поколения в особенности всегда было неослабевающим.
Фотоотчёт о показе музыкальной сказки по мотивам произведения К. Чуковского «Муха-Цокотуха» «День Знаний» дети старших групп «Лунтики» и «Мечтатели» показали для младших ребятишек музыкальную сказку по сказке К. Чуковского «Муха.
Громкое интерактивное чтение произведения Н. Сладкова «Щебет птиц» Видео Громкое интерактивное чтение произведения Н. Сладкова “Щебет птиц” Мудрак Марина Цели: развивать творческие способности, воображение, обогащать.
Конспект занятия по развитию речи в первой младшей группе «Чтение произведения К. Чуковского «Доктор Айболит» Цель: Познакомить с содержание произведения К. Чуковского “Доктор Айболит” Задачи: – -формировать начальные знания о профессиях взрослых-ветеринар;.
Конспект занятия «Чтение художественной литературы. Чтение рассказа Л. Воронковой «Снег идёт» Конспект занятия «Чтение художественной литературы». Тема: «Чтение рассказа Л. Воронковой «Снег идёт». Цель :Ознакомление детей с рассказом.
Конспект занятия по чтению произведения К. Д. Ушинского «Слепая лошадь» Конспект ООД по развитию речи : чтение художественной литературы. На тему: К. Д. Ушинский “Слепая лошадь”. (подготовительная группа). Цель:.
Конспект занятия в младшей группе «Мойдодыр сердится» Цель: формирование у детей потребности в соблюдении навыков гигиены и опрятности в повседневной жизни. Задачи: Обучающая: • Знакомить детей.
План-конспект занятия «Мойдодыр» Конспект по ознакомлению детей с произведением К. И. Чуковского «Мойдодыр» Формы образовательной деятельности: непосредственно образовательная.
Выразительное чтение произведения «Федорино горе» Корнея Чуковского План непосредственно-образовательной деятельности по выразительному чтению художественного произведения Корнея Чуковского «Федорино горе».
«Мойдодыр», Корней Чуковский: текст сказки
Сказка «Мойдодыр» учит детей и даже взрослых, которые им читают произведение, быть аккуратными, умываться и чистить зубы по утрам. Интересное произведение Чуковского в стихотворной форме легко читается и запоминается.
Основываясь на нем, можно ставить детские спектакли, сказки, придумывать сценарии для детских праздников. Пожалуй, я не соглашусь, что все стихи и сказки Корнея Чуковского так полезны для всестороннего развития малышей, но «Мойдодыр» мне симпатизирует и я с удовольствием читаю его сыну.
Корней Чуковский «Мойдодыр»
Одеяло
Убежало,
Улетела простыня,
И подушка,
Как лягушка,
Ускакала от меня.
Я за свечку,
Свечка — в печку!
Я за книжку,
Та — бежать
И вприпрыжку
Под кровать!
Я хочу напиться чаю,
К самовару подбегаю,
Но пузатый от меня
Убежал, как от огня.
Боже, боже,
Что случилось?
Отчего же
Всё кругом
Завертелось,
Закружилось
И помчалось колесом?
Утюги
за
сапогами,
Сапоги
за
пирогами,
Пироги
за
утюгами,
Кочерга
за
кушаком —
Всё вертится,
И кружится,
И несётся кувырком.
Вдруг из маминой из спальни,
Кривоногий и хромой,
Выбегает умывальник
И качает головой:
«Ах ты, гадкий, ах ты, грязный,
Неумытый поросёнок!
Ты чернее трубочиста,
Полюбуйся на себя:
У тебя на шее вакса,
У тебя под носом клякса,
У тебя такие руки,
Что сбежали даже брюки,
Даже брюки, даже брюки
Убежали от тебя.
Рано утром на рассвете
Умываются мышата,
И котята, и утята,
И жучки, и паучки.
Ты один не умывался
И грязнулею остался,
И сбежали от грязнули
И чулки и башмаки.
Я — Великий Умывальник,
Знаменитый Мойдодыр,
Умывальников Начальник
И мочалок Командир!
Если топну я ногою,
Позову моих солдат,
В эту комнату толпою
Умывальники влетят,
И залают, и завоют,
И ногами застучат,
И тебе головомойку,
Неумытому, дадут —
Прямо в Мойку,
Прямо в Мойку
С головою окунут!»
Он ударил в медный таз
И вскричал: «Кара-барас!»
И сейчас же щетки, щетки
Затрещали, как трещотки,
И давай меня тереть,
Приговаривать:
«Моем, моем трубочиста
Чисто, чисто, чисто, чисто!
Будет, будет трубочист
Чист, чист, чист, чист!»
Тут и мыло подскочило
И вцепилось в волоса,
И юлило, и мылило,
И кусало, как оса.
А от бешеной мочалки
Я помчался, как от палки,
А она за мной, за мной
По Садовой, по Сенной.
Я к Таврическому саду,
Перепрыгнул чрез ограду,
А она за мною мчится
И кусает, как волчица.
Вдруг навстречу мой хороший,
Мой любимый Крокодил.
Он с Тотошей и Кокошей
По аллее проходил
И мочалку, словно галку,
Словно галку, проглотил.
А потом как зарычит
На меня,
Как ногами застучит
На меня:
«Уходи-ка ты домой,
Говорит,
Да лицо своё умой,
Говорит,
А не то как налечу,
Говорит,
Растопчу и проглочу!»
Говорит.
Как пустился я по улице
бежать,
Прибежал я к умывальнику
опять.
Мылом, мылом
Мылом, мылом
Умывался без конца,
Смыл и ваксу
И чернила
С неумытого лица.
И сейчас же брюки, брюки
Так и прыгнули мне в руки.
А за ними пирожок:
«Ну-ка, съешь меня, дружок!»
А за ним и бутерброд:
Подскочил — и прямо в рот!
Вот и книжка воротилась,
Воротилася тетрадь,
И грамматика пустилась
С арифметикой плясать.
Тут Великий Умывальник,
Знаменитый Мойдодыр,
Умывальников Начальник
И мочалок Командир,
Подбежал ко мне, танцуя,
И, целуя, говорил:
«Вот теперь тебя люблю я,
Вот теперь тебя хвалю я!
Наконец-то ты, грязнуля,
Мойдодыру угодил!»
Надо, надо умываться
По утрам и вечерам,
А нечистым
Трубочистам —
Стыд и срам!
Стыд и срам!
Да здравствует мыло душистое,
И полотенце пушистое,
И зубной порошок,
И густой гребешок!
Давайте же мыться, плескаться,
Купаться, нырять, кувыркаться
В ушате, в корыте, в лохани,
В реке, в ручейке, в океане, –
И в ванне, и в бане,
Всегда и везде —
Вечная слава воде!
Произведение датировано 1922г.
Анализ сказки Чуковского «Мойдодыр»
Произведения Корнея Чуковского можно анализировать очень долго, приводя цитаты из стихов и сказок, и не всегда такой анализ понравился бы самому автору. Но что касается анализа сказки Чуковского «Мойдодыр», то мне она вполне нравится. Во-первых, нет страшных фраз, как в «Айболите»: «Он бежал по дорожке, И ему перерезало ножки.» Во-вторых, сказка поучительная, ее крайне необходимо читать грязнулям
А еще на нашем сайте можно посмотреть онлайн советский мультфильм «Мойдодыр» по ссылке.
Наталья Галузинская для детского сайта ДвеМамы
«Мойдодыр» К. И. Чуковского: выразительный профиль текста
Рубрика: Филология, лингвистика
Дата публикации: 24.04.2015 2015-04-24
Статья просмотрена: 3203 раза
Библиографическое описание:
Максимов В. В. «Мойдодыр» К. И. Чуковского: выразительный профиль текста // Молодой ученый. 2015. №9. С. 1383-1385. URL https://moluch.ru/archive/89/17836/ (дата обращения: 09.01.2020).
В статье предпринимается опыт систематизации выразительных средств, использованных К. И. Чуковским в литературной сказке «Мойдодыр». Особое внимание уделяется тропам и моментам языковой игры, направленным на развитие творческих способностей читателя-ребенка.
Ключевые слова: литературная сказка, выразительные средства, образность.
В контексте отечественного литературоведения словесность, адресованная детям, привлекает все большее внимание исследователей. Одной из актуальных проблем в данном случае является вопрос об определении выразительного профиля текста, а именно: вопрос о выделении, описании и систематизации тех выразительных средств [1], которые использует автор. Особую сложность эта проблема приобретает на материале тех произведений, которые относятся к классике «детской словесности».
Обратимся к литературной сказке К. И. Чуковского «Мойдодыр» [3]. На наш взгляд, данный текст обладает полифункциональной природой. Как известно, «Мойдодыр» был написан автором по заказу Главного санитарно-просветительского управления, которое стремилось привить молодым советским читателям нормы и правила бытового поведения. Эта задача влияла на жанр и стиль произведения, которое было призвано убеждать и учить. Действительно агитационное морализирование входило в творческую установку писателя, но только ею не исчерпывалось.
Автор создал определенный миф, в рамках которого сначала изображается ситуация хаоса, а затем состояние порядка, то есть сюжет текста исчерпывается традиционным мифологическим мотивом перехода из хаоса в порядок, с центральным мифологическим героем — Мойдодыром. В то же время эта общемифологическая ситуация у Чуковского приобретает черты конкретно-исторической и социально-бытовой конкретизации, позволяющей миф превратить в наррацию, чуть ли не «рассказ-страшилку» о бытовом казусе.
Любопытно и то, что сказка осуществляется еще и как изящное риторическое упражнение, игровое по своему характеру, а все выразительные средства направлены на формирование ряда способностей у читателя. Главными из них становятся тренировка памяти и любовь к языковой игре. Таким образом, отдельные сегменты рассматриваемого текста попадали под действие не одного, а нескольких творческих заданий (социальная пропаганда, комогонический миф, волшебная сказка, курьезная наррация, игровая риторика). Именно поэтому задача определения профиля текста приобретает открытый проблемный характер.
В ходе исследования сначала были определены такие параметры «Мойдодыра», как количество стиховых строк (160), количество знаменательных слов (307), количество тропов (80). Соотношение данных показателей позволило уточнить формальные контуры профиля текста: распределение слов по строкам — 307:160 = 1,9; соотношение строки и тропы — 160:80 = 2; соотношение слова и тропы — 307:80 = 3,8.
Можно заметить, что практически в каждой второй строке обнаруживается выразительное средство, то есть способ обогащения художественной информации. Такую стратегию можно интерпретировать не как чередование строчек с повышенной выразительностью и нейтральных строк, но на самом деле, все выглядит иначе: образность охватывает две, четыре и т. д. строки сразу в единое риторическое целое. Такая же, кратная двум, закономерность обнаруживается и по линии тропы — слова. Здесь троп распространяется в среднем на четыре слова (или минимально — два, а максимально — 6, 8). Оговоримся, что далеко не весь словесный материал используется Чуковским для создания риторической образности. Средний количественный показатель — два слова в одной строке — тоже может нарушаться в произведении. Так, можно встретить и однословные строки, и состоящие из трех, четырех и даже пяти. Колебание этого показателя связано с желанием передать темп действий, описанных в сказке.
Переходя к смысловым аспектам используемой выразительной образности, остановимся более подробно на различных тропах и на тех моментах, которые в целом отличают идеостиль К.Чуковского.
Олицетворения (персонификации) — 27 случаев: Одеяло убежало; Простыня
улетела; Подушка ускакала; Книжка бежать и вприпрыжку под кровать; Пузатый (самовар) убежал; Умывальник выбегает; Умывальник качает головой; Брюки сбежали, убежали; Умываются мышата, котята, утята, жучки, паучки; Чулки и башмаки сбежали; (Мойдодыр о себе) топну; (Мойдодыр о себе) позову; Умывальники влетят, залают, завоют, застучат ногами, окунут; (Мойдодыр) ударил и вскричал; Щетки давай тереть и приговаривать; Мыло подскочило, вцепилось, кусало; Бешеная мочалка;(Мочалка) мчится, кусает; Крокодил проходил; Крокодил ногами застучит; Брюки прыгнули; Бутерброд подскочил; Книжка и тетрадь воротились; Граматика с арифметикой пустились плясать; Мойдодыр подбежал, танцуя; Мойдодыр говорил, целуя.
Для выражения олицетворения автор использует предикативную модель существительное + глагол (одеяло убежало) и глаголы со значением моторных действий, при помощи которых автор передает картину нарастающего хаоса, движения вещей, которые разбегаются от героя-грязнули. Самая частая глагольная слоформа «бежать» встречается 8 раз. Любопытно, что 6 случаев употребления этого глагола попадает в начальный фрагмент текста, что мотивируется кругозором и восприятием героя, но с появлением Мойдодыра предикативный ряд изменяется, так как право речи передается домашнему божеству чистоты, а чуть дальше еще одному сказочному герою — Крокодилу.
Эпитеты — 20 случаев: пузатый (о самоваре), мамина спальня, кривоногий и хромой умывальник, гадкий, грязный, неумытый поросенок, Великий Умывальник, Знаменитый Мойдодыр, неумытый, медный таз, бешеная мочалка, Садовая, Сенная, Таврический сад, хороший, любимый Крокодил, неумытое лицо, нечистый трубочист, мыло душистее, полотенце пушистее, зубной порошок, густой гребешок, вечная слава.
Выразительный потенциал эпитета определяется аналитическим характером данного вида тропа [1]. В «Мойдодыре» этот потенциал не используется автором, читатель имеет дело со стершимися эпитетами (вечная слава, душистое мыло, пушистое полотенце, зубной порошок), фактами языка, но не художественной речи.
Градации — 13 случаев: убежало — улетела — ускакала, завертелось — закружилось — помчалось колесом, вертится — кружится — несется кувырком, гадкий — грязный — неумытый, мышата — котята — утята, жучки — паучки, брюки — чулки — башмаки, Великий Умывальник — Знаменитый Мойдодыр — Умывальников Начальник — Мочалок Командир, влетят — залают — завоют — застучат — головомойку дадут — в Мойку с головою окунут, подскочить — вцепиться — юлить — мылить — кусать, налечу — растопчу — проглочу, мыло душистее — полотенце пушистое — зубной порошок — густой гребешок, мыться — плескаться — купаться — нырять — кувыркаться, ушат — корыто — лохань, река — ручеек — океан — ванна — баня.
Широкое использование градаций является отличительной особенностью поэтики К. И. Чуковского. Эффективность данного средства объясняется многими факторами, среди которых далеко не последнюю роль играет характер адресата — ребенок. Градация основывается на принципе серии, но это не формальный перечень. Количественный состав градации чаще всего ограничивается 3 предметами или действиями, но следует обратить внимание и на то, что Чуковский разрабатывает большие серии, которые соотносят 5, 6 и даже 8 предметов (последний пример из списка).
Достаточно сложной проблемой становится для исследователя обнаружение семантической основы градации (усиление, ослабление, смешанный тип). Например, явно на усиление работает градация завертелось — закружилось — помчалось колесом и вертится — кружится — несется кувырком. На своеобразное ослабление рассчитана градация Великий Умывальник — Знаменитый Мойдодыр — Умывальников Начальник — Мочалок Командир. Такое положение дел можно объяснить только одной причиной, а именно установкой автора на игровое использование данного средства.
Игровой потенциал актуализирует не только саму ситуацию, о которой говорится в тексте, но и способ речи о ней. Особенно это заметно в примере влетят — залают — завоют — застучат — головомойку дадут — в Мойку с головою окунут. Данный пример интересен тем, что здесь косвенный смысл идиоматического выражения задать головомойку переводится в прямой смысл в Мойку головою окунуть. Но в произведении важны оба члена градации, а также сам игровой переход между ними. Кроме отмеченных функций, градация используется автором еще и в композиционных целях, так как позволяет связывать достаточно большие фрагменты текста в единое целое, что помогает удерживать в восприятии читателя эти фрагменты, запоминать их и воспроизводить.
Сравнения — 9: подушка, как лягушка, ускакала; пузатый убежал, как от огня; все помчалось колесом; все несется кувырком; щетки затрещали, как трещотки; мыло кусало, как оса; я помчался, как от палки; (мочалка) кусает, как волчица; мочалку, словно галку, проглотил.
Несложно заметить, что семантическая основа сравнения во всех случаях связана с действием, которое обозначается определенной глагольной словоформой. Дополнительные семантические эффекты возникают во втором примере, так как удерживается значение чай «закипел и сбежал», а не только реальное физическое моторное действие «сбежать». Иной способ обыгрывания сравнения содержится в примере 5, здесь вступает в силу фонетическая игра, аллитерация. И наконец, два случая (3 и 4) представляют собой троп, построенный по модели «творительный сравнения» (А. Потебня), связанный с мифологическим сознанием. Такое сравнение передавало значение метаморфозы, превращения предмета одного предмета в другой.
У Чуковского большая часть тавтологий имеет отношение к центральному мифопоэтическому комплексу, выраженному словоформами «мыть» и «чистота» и определяющим переход из состояния хаоса в состояния порядка.
Выразительный профиль «Мойдодыра», или система образных средств, используемых автором, определяется не только жанрово-стилевой природой текста (литературная сказка [2]), но и его полифункциональностью (агитация, морализаторство, миф, нарратив, риторика, игра). Эти два момента существенно влияют на достаточно высокую степень выразительности произведения. Далеко не все выразительные средства обладают одинаковым художественным статусом. Так, эпитеты и сравнения заимствуются автором из арсенала уже накопленных в культуре и языке и ставших привычными тропов. Большой оригинальностью отличаются градации и тавтологии, благодаря им, автор развивает свои приемы языковой игры, вовлекая в нее читателя-ребенка. Наконец, самая представительная часть тропов (олицетворения) актуализируется в соответствии с выбранным жанром (сказкой), но в то же время акцентирует внимание на возможностях обыгрывания семантики моторных действий.
1. Бройтман С. Н. Теория литературы. М.: Академия, 2007.
Дилогия о чистоте К.И. Чуковского (“Федорино горе”, “Мойдодыр”)
«Бунт вещей» – К.И. Чуковский дважды «перевел» на язык детской сказки. Первый раз – в «Мойдодыре»:
Утюги за сапогами,
Сапоги за пирогами,
Пироги за утюгами,
Кочерга за кушаком –
Все вертится,
И кружится,
И несется кувырком [7].
Другой раз – в «Федорином горе», где, в отличие от городского, конкретно – петроградского – антуража «Мойдодыра», бегство перенесено в сельскую, крестьянскую среду:
Вот и чайник за кофейником бежит,
Тараторит, тараторит, дребезжит…
Утюги бегут покрякивают,
Через лужи, через лужи перескакивают,
………………………………
И бежит, бренчит, стучит сковорода:
«Вы куда? куда? куда? куда? куда?» [1]
В «Мойдодыре» и «Федорином горе», особенно в первом, Б.М. Гаспаров в своей работе «Мой до дыр» обнаружил целый ряд деталей, связывающих сказки с поэтикой ранних стихов Маяковского, прежде всего – и напрямую – с «бунтом вещей». Словно нарочно для подчеркивания сходства, в «Мойдодыре» в первый и, кажется, единственный раз появляется у Чуковского маяковская «лестничка». Пародия на футуристические тексты весьма добродушна, приближаясь к «полунасмешливому, полудидактическому намеку [4]. Эти две сказки по праву могут считаться дилогией на тему гигиены. К.И. Чуковский верно уловил первую психологическую реакцию ребенка на открытие всяких «надо» и «нельзя» – это удивление.
Для того, чтобы доказать простенькую истину, он использует мощный арсенал средств эмоционального воздействия. Весь мир приходит в движение, все предметы срываются с места и куда-то бегут, скачут, летят. Подобно гоголевскому Вию, вдруг является монументальная фигура Мойдодыра. Далее – погоня от «бешеной» мочалки через весь город. Кажется, вот спасение: добрый друг Крокодил с детьми, но и он приходит в ярость при виде грязнули. Герою приходится измениться – и внешне, и внутренне. Возвращение дружбы и симпатии а также организованный в тот же час праздник чистоты – справедливая награда герою за исправление.
Эпическая сказка позволяла автору многое скрыть в подтексте, отчего становилась иносказательной и затрудняла открытое звучание голоса поэта, ограничивала свободу для выражения главной темы – темы «психики малых детей».
Параллельно с работой над ее сюжетом К.И. Чуковский создавал свою самую оригинальную, не восходящую ни к каким фольклорным источникам, стихотворную поэму «Мойдодыр». Он искал такую форму, чтобы она позволяла не скрыть, а как можно больше открыть маленькому читателю. Подзаголовок «Мойдодыра» определяет природу сказки, связанную с принципиально иной, нежели фольклор и литература, сферой культуры – «кинематограф для детей». Это название подчеркивает традиционную для стиля К.И. Чуковского особенность – зрелищность, динамику, открытость созданного им сказочного мира.
Начинает сказку достаточно распространенная экспозиция, втягивающая читателя-зрителя в круговорот событий, где «Все вертится, И кружится, / И несется кувырком» [7].
Экспозиция «Мойдодыра» представляет собой бытовой, вещный мир (одеяло, простыня, свечка и т.п.), вдруг повернувшийся к человеку фантастической, ирреальной стороной. В центре этого мира – герой-повествователь (в лице авторского «я»), вопрошающий в недоумении:
Что такое?
Что случилось?
Отчего же
Все кругом
Завертелось,
Закружилось
И помчалось колесом? [7]
Пространственные, пластические, зрелищные возможности кинематографа автор сопрягает с монологической стихотворной формой и дидактически-назидательным сюжетом (сказка создавалась с утилитарной целью, о чем говорит посвящение: «Мурке,- чтобы умывалась»).
Образ повествователя, возникающий в экспозиции сказки, с развитием сюжета становится тем психологическим центром, к которому сходятся все идейно-художественные нити авторской концепции. Он используется автором с целью театрализации сказки, разыгрывания представления по типу игры одного актера. По мнению И.Н. Арзамасцевой, можно выделить три основные роли повествователя: роль Грязнули, от лица которого ведется рассказ обо всех невероятных событиях сказки; роль главного героя, Мойдодыра; роль сказочника.
В «Мойдодыре» К.И. Чуковский впервые обращается к форме повествования от лица ребенка, лично переживающего перипетии сюжета. Каждый поворот вызывает новую волну чувств и ощущений маленького грязнули. Переживания читателя, становление активной личности, преодоление своих недостатков, борьба со страхом – такова внутренняя, лирическая тема сказки. Чтобы убедительно раскрыть ее, автору самому необходимо побывать в роли ребенка. Это основная роль для любого детского писателя.
В «Мойдодыре» впервые появился герой-ребенок, поведение которого исследуется изнутри, с учетом личных мотивировок; характер самораскрывается. Ощущается единство маленького героя и его полномочного представителя автора, несмотря на то, что образ грязнули, казалось бы, отрицательный. Автор серьезно относится к переживаниям малыша, образ грязнули совсем лишен иронии, он создан путем синтеза лирики и мягкого юмора. Это лирический образ. Авторское «я» и «я» ребенка-повествователя накладываются друг на друга – возникает образ лирического героя.
Образ лирического героя К.И. Чуковского, благодаря глубокому проникновению автора в тайны детской психологии, включает в себя переживания маленького читателя. Удивительно, как тепло, дружески, без тени осуждения дети воспринимают образ грязнули. Дело в том, что он для них – частица самого себя, и речь идет уже не об умывании по утрам и вечерам. Лирический герой открывает перед ребенком, говоря словами автора, возможность «сочувствовать, сопереживать», жить внутренней жизнью. Под маской грязнули дети чувствуют душу. Ст.Б. Рассадин отмечает в образе Грязнули «настоящий драматизм» и «одиночество», именно потому, что «речь идет о ребенке, а не о бабе Федоре и не о Рассеянном. И пусть этот ребенок – неряха из дразнилки, потомок Степки-Растрепки, – все равно маленький читатель воспримет его злоключения как свои собственные» [5]. Отсюда понятна положительная оценка образа, сохранившаяся в книге «Воспоминания о Чуковском».
Наряду с лирическим, внутренним планом повествования, важен в сказке внешний, событийный план, заявленный как стремительный круговорот жизни. Внешний, сюжетный план К.И. Чуковским «драматизируется». Писатель сказку не только рассказывает, но и показывает, переключившись во внутреннюю позицию, как бы «растворившись» в своих персонажах. При этом читатель непосредственно, без помощи авторского комментария, подключается к сказочному действию, развивающемуся самопроизвольно, по закону «слово – поступок». Принцип монтажа дает возможность менять угол зрения на происходящее, усиливать или замедлять темп движения.
Среди приемов «театрализации» повествования (монолог, фиксирование поступков) К.И. Чуковский использует мотив маски. Он становится одним из способов выражения авторской позиции.
Автор-повествователь сказки выступает в роли главного героя, Мойдодыра. Роль сыграна так мастерски, что лица под маской можно и не узнать. Автор сливается со своим героем, выступает в его маске. Впервые на это указал В.И. Глоцер в своей статье «Он – Великий Умывальник, Знаменитый Мойдодыр».
Мотив маски в «Мойдодыре» используется в новой функции. Если в «Тараканище» автор стремился скрыть под маской сущность, индивидуальность и обобщить до степени знака, символа какую-либо черту героя, то в «Мойдодыре» автор пользуется маской, решая более серьезную задачу. Такими возможностями наделена карнавальная маска, за которой, по словам Бахтина, всегда открывалась «неисчерпаемость и многоликость жизни» [2].
В народной карнавальной культуре мотив маски, по М. Бахтину, имеет следующие значения: «Маска связана с радостью смен и перевоплощений, с веселой относительностью, с веселым же отрицанием тождества и однозначности, с отрицанием тупого совпадения с самим собой; маска связана с переходами, метаморфозами, нарушениями естественных границ, с осмеянием, с прозвищем (вместо имени); в маске воплощено игровое начало жизни, в основе ее лежит совсем особое взаимоотношение действительности и образа, характерное для древнейших обрядово-зрелищных форм» [2]. Большинство названных значений присущи образу-маске Мойдодыра, динамичной, изменчивой, поворачивающейся к читателю различными гранями.
Неожиданное появление фантастического Умывальника (подчеркнуто словом «вдруг») вместе с тем подготовлено предшествующей экспозицией, где «Все вертится, и кружится, и несется кувырком». Он появляется из хоровода, круговорота вещей. Он тоже вещь. Но последующая характеристика выделяет его из потока других оживших предметов быта. Это антропоморфный образ, соединивший в себе черты бытового предмета, духа воды и человека. Разнородное происхождение образа свидетельствует о его неоднозначности, о «веселой относительности» и «отрицании совпадения с самим собой»: это не простой умывальник, есть в нем что-то мифическое, но вместе с тем и что-то очень знакомое, родное.
Герой, как и положено, в театрализованном представлении, самораскрывается через монолог. Первая часть монолога Мойдодыра по своим укоризненно-ругательным интонациям и по лексическому составу воссоздает собирательный образ рассерженных родителей:
Ах, ты, гадкий, ах ты, грязный,
Неумытый поросенок!
Ты чернее трубочиста,
Полюбуйся на себя. и т.д. [7]
Отчетливо слышимые в монологе «чужие» голоса указывают на наличие маски, элементов сказа. Когда после такого вступления герой представляется:
Я – Великий Умывальник,
Знаменитый Мойдодыр,
Умывальников начальник
И Мочалок Командир [7]:
– не вызывает сомнения, что перед нами посланник из мира взрослых. Маска на лице взрослого воспринимается ребенком как приглашение к игре, и следовательно – за маской не скучный воспитатель, который умеет только серьезно поучать, а веселый взрослый, умеющий шутить, смеяться и даже дразниться. Он и маску свою называет не именем, а прозвищем, возникшим, подобно некоторым русским фамилиям, из побудительной формы глагола: Мой-до-дыр!
Этим веселым взрослым может быть именно сказочник. Сама природа сказочного жанра дает сказочнику возможность играть на глазах слушателя, «демонстративно меняя маски», «переключаясь» с внешней, близкой нам точки зрения, во внутреннюю позицию, тождественную сказочному герою.
Мойдодыр вызывает ряд ассоциаций. Хоть он и появляется по определенному поводу – проучить грязнулю, сам по себе этот образ многомерен и многолик, на глазах меняется.
Веселое подмигивание маски, приглашение к игре сменяется угрозами: «позову моих солдат», которые «и залают, и завоют, и ногами застучат. » и «прямо в Мойку с головою окунут!» (вновь образ представляет что-то мистическое, страшное). Появившаяся армия Мойдодыра устраивает нешуточную войну грязнуле: мыло «вцепилось в волоса», «кусало, как оса», мочалка «бешеная», «кусает, как волчица».
Но все эти страшилища, подобно карнавальным, смешные, веселые. Им соответствует праздничное музыкальное сопровождение. «История» происходит на фоне ритмов итальянской тарантеллы: Моем, моем трубочиста / Чисто, чисто, чисто, чисто. Эту ритмическую особенность впервые заметил Н. Кузьмин [3].
Окончательное перевоплощение Мойдодыра происходит в финале сказки: еще недавно «кривоногий и хромой», он подбегает к умывшемуся ребенку «танцуя», говорит с ним «целуя», как самый близкий человек.
В читательском восприятии наставление автора-повествователя мыслится как продолжение речи Мойдодыра. И он, и повествователь воспринимаются как одно лицо – веселый сказочник, разыгравший весь сюжет. Играющий сказочник в финале «возвращается» из роли, становится самим собой.
Эпилог сказки – гимн воде – это и гимн жизни. Этой концепции автор подчиняет многосложную субъектную организацию повествования (от лица лирического героя-ребенка, от лица повествователя и в маске персонажа).
«Мойдодыр»- сказка с двумя сюжетными ходами, по определению М.С. Петровского: встреча грязнули с Мойдодыром и бегство от него, затем встреча грязнули с Крокодилом и возвращение к Умывальнику. Крокодил – это еще одна персонажная маска сказочника, с помощью которой автором решается несколько задач.
Как было отмечено выше, Крокодил – любимый актер сказочного театра К.И. Чуковского, выполняющий роли всех типов, в зависимости от ситуации. Крокодил – герой переменчивый. В «Мойдодыре» у него двоякая роль: сначала он спасает грязнулю от преследования «бешеной мочалки», выступая защитником, другом ребенка («мой любимый, мой хороший Крокодил»); а затем перевоплощается в страшного хищника, угрожающего «растоптать и проглотить» в случае, если грязнуля не вернется домой и не умоется.
С появлением Крокодила карнавальное, «вихревое» движение сюжета как бы приостанавливается: резкое торможение подчеркнуто исчезнувшей в пасти Крокодила мочалкой. Сюжет вступает в сказочную фазу развития. Меняется ритм повествования:
А потом как зарычит
На меня,
Как ногами застучит
На меня:
«Уходи-ка ты домой,
– Говорит,
– Да лицо свое умой,
– Говорит. » [7]
Это кульминация сказки: ситуация требует от героя-ребенка решительного действия, правильного выбора перед лицом опасности. Грязнуля, преодолев свои недостатки и страхи, возвращается домой и ценой собственных усилий восстанавливает гармонию отношений с миром вещей, людей, с природой.
«Федорино горе» (1926) также начинается с удивления перед небывальщиной: Скачет сито по полям, // А корыто по лугам. Автор довольно долго держит читателя в напряженном изумлении.
Только в третьей части появляется Федора, причитая и маня сбежавшую утварь oбpaтно. Если в «Мойдодыре» неряхой является ребенок, то в этой сказке – бабушка. Читатель, уже усвоивший урок «Мойдодыра», может понять недостатки других, в том числе и взрослых, поэтому Федорина посуда прощает хозяйку при первых признаках раскаяния.
К.И. Чуковский «стал одним из авторов принципиально новой концепции духовной жизни юного человека в общем мире, способной инициировать его социально-этический рост, начальную фазу творческого поведения и общения в жизни» [6].
Одним из инициирующих факторов является высокая авторская активность, для выражения которой он находит разнообразные игровые формы; главная из них – игровое поведение повествователя.
Обе сказки отличаются точной передачей интонации в каждой строке. Даже не искушенный в декламации стихов чтец легко произнесет с нужным выражением любую фразу. Эти и другие сказки Чуковского воспринимаются ребенком как пьесы.
Список литературы
- Арзамасцева И.Н., Николаева С.А. Детская литература: учебник для студентов. – М., 2000.
- Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М., 1986.
- Воспоминания о К. Чуковском. – М., 1983.
- Галанов Б.Е. Книжка про книжки. – М., 1985.
- Рассадин Ст.Б. Так начинают жить стихом. – М., 1967.
- Рогачев В.А. Проблемы становления и развития русской советской деткой поэзии 20-х годов: Жанрово-стилевые аспекты. – Свердловск, 1990.
- Чуковский К.И. Сказки.//Сочинения: в 2 т. – Т. 1. – М., 1990.
Истинное содержание произведения К. Чуковского Мойдодыр
Argumenta ponderantur, non numerantur
(Сила аргументов не в числе, а в весомости)
Non progredi est regredi
(Не идти вперед – значит идти назад)
Некоторое время назад мне довелось ознакомиться с трудами Альфреда Николаевича Баркова, а также с работами его последователей Павла Маслака и его супруги (или сестры?) Ольги. Труды эти относятся к области теоретического литературоведения и посвящены вопросам применения разработанной ими оригинальной методики анализа определенного класса литературных произведений.
С помощью этой методики на моих глазах был вскрыт, как консервным ножом, целый ряд знаменитых бестселлеров разных эпох и стран. И оказалось, что они содержат сложнейшую внутреннюю структуру, не имеющую ничего общего с их очевидной фабулой, как содержимое консервной банки, если продолжить аналогию, представляющее мешанину фасоли и кусочков говядины, залитых томатным соусом, не имеют ничего общего с оцинкованным железом.
Чтобы заинтриговать читателя, впервые столкнувшегося с этой методикой, я назову некоторых подопытных писателей: Шекспир, Пушкин, А.Толстой, Булгаков. А чтобы дальнейшее стало понятным (тем, кто все же решился читать последующие строки), позволю себе коротко изложить теоретические основы упомянутой методики в той мере, в какой понял сам.
Итак, согласно традиционному подходу к литературе, существует три жанра: эпос, лирика и драма. Различаются они прежде всего позицией автора-рассказчика. В эпосе рассказчик предельно отстранен от описываемых событий, он скорее “над ними”, максимально объективизирован. В лирике основой является субъективная позиция рассказчика (который, конечно, может не совпадать с автором, так называемый “лирический герой”), его переживания, мироощущение, воспоминания. Драма же вообще подразумевает отсутствие рассказчика.
А.Барков установил, что целый ряд произведений не относится ни к одному из перечисленных жанров, а представляет собой особый жанр, точнее “метажанр”, включающий в себя традиционные жанры как частные случаи. Этот метажанр – мениппея.
Термин “мениппея” был введен, очевидно, М.М.Бахтиным, который указал на некоторые его особенности, но не дал исчерпывающей дефиниции, и, по-видимому, даже не выделил мениппею в отдельный жанр (метажанр). А.Барков четко определил структуру мениппеи через не менее четко определенные им понятия фабулы, сюжета и композиции.
Более того, практическое применение методики анализа мениппеи носит аксиоматический характер, выводы производятся путем формулирования силлогизмов, основанных на некоторых фундаментальных аксиомах-постулатах (при этом почти не используется индуктивный метод, точнее, используется как параллельный, дополнительный). Причем единственным постулатом, лежащим в основе цепочки силлогизмов, является гениальность автора исследуемого произведения.
Поясню на примере.
Принимаем постулат, который мало у кого вызывает сомнения: Пушкин – гений. Возьмем, например, “Повести Белкина”. Традиционное литературоведение отмечает множество небрежностей и откровенных слабостей в этих повестях, чаще же всего просто их игнорирует и обходит молчанием (желающих знать, о чем конкретно идет речь, отсылаю к работам А.Баркова). Если исходить из принятого постулата, надо признать, что эти “огрехи” сделаны Пушкиным умышленно, иначе что же это за гений, допускающий просчеты, непростительные даже начинающему литератору. Именно наличие таких противоречий указывает на то, что мы имеем дело с мениппеей.
И вот здесь мы подходим к основной отличительной черте мениппеи – личности рассказчика. Прошу прощения за обширную цитату из работы А.Баркова, но лучше создателя теории мениппеи не скажешь:
“В мениппее рассказчик-персонаж излагает события своего сказа так, как он их видит сквозь субъективную призму собственной психики и личных переживаний. Нередко он — один из персонажей собственного сказа, в числе других он описывает и самого себя, свои действия, а это тем более сопряжено с субъективизмом, поскольку полной “вненаходимости” (объективации образа) добиться в этом случае просто невозможно; в таком описании будут обязательно присутствовать элементы лирики. Поэтому в задачу автора мениппеи входит создание образа рассказчика с характерной для него психикой, и только сквозь призму психологических характеристик этого образа следует оценивать содержание того, о чем он повествует[…]
Принципиальное отличие мениппеи от эпических произведений состоит в том, что ее текст следует воспринимать как созданный не титульным автором, а рассказчиком-персонажем. То, что мы не осознаем его присутствия и его специфической роли в формировании композиции, является следствием его позиции: ему удается вводить нас в заблуждение — путем формирования в нашем сознании ложного представления о произведении как чисто эпическом, а также путем навязывания ложной системы образов, которая ошибочно воспринимается как единственный сюжет и как содержание всего произведения. Для того, чтобы в сознании читателя сформировалась истинная система образов, необходимо не только выявить присутствие такого рассказчика (а это непосредственно связано с определением границ той лирической фабулы, которая описывает его действия), но и определить его интенцию, то есть, психологические доминанты, в силу которых содержание повествуемых им событий претерпевает искажения. Именно он, а не описываемые им персонажи, является главным героем произведения; именно то, как он ведет свой сказ, и является основным содержанием любой мениппеи, а сам сказ играет лишь роль вставной новеллы, работающей на раскрытие образа рассказчика.”
Verba volant, scripta manent
(Слова исчезают, написанное остается)
Надеюсь, что все вышепрочитанное вас заинтриговало, как в свое время и меня, в результате чего я решился предпринять собственное исследование. Объектом которого выбрал интересовавшее меня с детства эпическое (как мне раньше казалось) произведение К.Чуковского “Мойдодыр”.
План исследования будет такой:
• Во-первых, выявить признаки-противоречия “Мойдодыра”, указывающие на то, что мы имеем дело с мениппеей.
• Во-вторых, выявить личность рассказчика, его психологические особенности, тем самым установив истинный сюжет произведения.
• И, наконец, в-третьих, попытаться установить реальный прототип, скрывающийся за личиной “рассказчика”.
Итак, читатель, открой перед собой текст анализируемого произведения (надеюсь, он есть в каждом доме). Не верь мне на слово. Пройди со мной весь путь и делай выводы самостоятельно.
Всем известен сюжет “Мойдодыра”. В нескольких словах он выглядит так: автор повествования – мальчик (о времени и месте повествования позже), встав утром, с удивлением наблюдает, как от него сбегает вся домашняя утварь. В довершение неприятности “…из маминой спальни кривоногий и хромой” (фрейдистский мотив “Эдипова комплекса” заслуживает отдельного исследования, здесь достаточно указать лишь на вызываемую им древнегреческую аллюзию, что лишний раз доказывает – мы имеем дело с мениппеей, этимологически происходящей от имени древнегреческого сатирика Мениппа) появляется Мойдодыр. Он произносит ряд оскорблений и угроз в адрес мальчика, принуждая его к бегству по улицам неназванного Города. Погоня мочалок прекращается вмешательством Крокодила с детьми, избавляющего героя от угрозы быть вымытым. После этого Крокодил призывает нашего героя к тому же, к чему его склонял Мойдодыр, однако, на этот раз призывы возымели действие, и все заканчивается апофеозом и гимном воде.
Это видимый всем сюжет. Он насквозь дидактичен. Совершенно очевидно, что неприкрытая дидактичность материала и гениальность автора (напоминаю об основном постулате теории мениппеи) находятся в непримиримом противоречии. Одно это позволяет зачислить “Мойдодыра” в разряд мениппей. Но это только начало списка нелепостей и противоречий.
Для того, чтобы выявить другие парадоксы произведения, остановимся, как обещано, на времени и месте протекания описываемых в мениппее событий. Казалось бы, что определить время действия – задача безнадежная. В “Мойдодыре” нет ни одной даты, отталкиваясь от которой можно было бы решить задачу. Однако, А.Барков при анализе мениппеи А.Пушкина “Евгений Онегин” блестяще разрешил подобную задачу (Пушкин ненавязчиво разбросал временные метки по всему роману), неопровержимо установив и даты рождения Онегина и Татьяны, и дату дуэли (из чего сделаны далеко идущие выводы). Вдохновимся этим.
Вглядимся пристальней в перечень вещей, убежавших от героя:
“…Я за свечку, Свечка в печку. ”
“…К самовару подбегаю, Но пузатый…”
“…Утюги за сапогами…Кочерга за кушаком…”
Читатель! У тебя в доме есть свечка? Не знаешь? Наверное, где-то валяется на случай перебоя в подаче электроэнергии, но где? Во всяком случае, в перечне бегущих от тебя предметов ты бы упомянул свечку последней. А кочерга? Клянусь мениппеей, если ты даже знаешь, что это такое, то в доме ее нет! В крайнем случае на даче. Я уж не говорю про печку. Про самовар. Про кушаки. Но этого мало.
Перечитаем проклятья Мойдодыра:
“…Ты чернее трубочиста… У тебя на шее вакса…”
Я последний раз видел трубочиста по телевизору в какой-то познавательной передаче про Голландию в качестве национальной экзотики. (Кстати, трубочист еще три раза – проверь – появляется в тексте). А не припомнишь ли ты, читатель, когда “сапоги” чистили “ваксой”?
Упомянутые реалии дают нам верхнюю границу времени повествования: 20-е – 30–е годы ХХ века. Упоминание пресловутой “маминой спальни” опускает временную границу из эпохи коммуналок еще ниже – в дореволюционный период. Упоминание же в “вещевом” списке утюга ограничивает нижний временной предел 90-ми годами ХIХ века. (В более ранние годы утюг был роскошью, недоступной семье невысокого социального статуса, к коему относится семья героя: явное отсутствие домработницы, попытка героя позавтракать без матери и отца, находящихся, очевидно, на службе).
Итак, действие происходит в девяностые годы девятнадцатого века.
Теперь о месте. Хотя Город, в котором происходят все эти невероятные события, нигде в тексте не идентифицирован, косвенные намеки все же есть. Перечитайте маршрут бегства:
“…По Садовой, по Сенной.
Я к Таврическому саду…”
Это ни о чем тебе, читатель, не говорит? Тогда перелистни страницу назад, к угрозам Мойдодыра:
“…Прямо в Мойку, Прямо в Мойку
С головою…”
Sic! Чтобы читатель не подумал, будто речь идет о кухонной мойке, написано 2 раза и с прописной буквы! Какая великолепно завуалированная подсказка! Еще одно подтверждение незаурядности автора. Я думаю, читатель, что ты уже готов вместе со мной сделать единственно возможный вывод: место действия – Петербург. Я понимаю всю неожиданность этого вывода, но согласись – он единственно возможный.
Давайте сделаем следующий шаг. К.Чуковский родился в 1882 г. В Петербурге. Герою произведения – лет 12-15. Все говорит о том, что “Мойдодыр” автобиографичен. И вот противоречие: хотя К.Чуковский родился в Петербурге, но детство прошло в Одессе. Небрежность? Да, если считать рассказчиком самого К.Чуковского. Нет, если исходить из нашего постулата. Ergo, рассказчик и К.Чуковский – не одно и то же. “Мойдодыр” – мениппея.
(A propos, не очень известно, что настоящая фамилия К.Чуковского – Корнейчуков. Николай Васильевич Корнейчуков. Пристрастие к псевдонимам – признак склонности к мистификациям. Мениппея – всегда мистификация.)
Это не единственная “небрежность”. Рассмотрим повнимательнее “исход вещей”, который, как сказано, происходит “колесом”. Утюги, сапоги и пироги образуют циклическую последовательность, которую можно, действительно, рассматривать, как колесо. Но, буквально в следующей строчке “кочерга за кушаком”. Это уже как минимум второе колесо! Не говоря уже о книжке, “вприпрыжку” убежавшей под кровать и никак не напоминающей даже третье колесо.
Но это все цветочки. Главное, в чем проявляется беспомощность К.Чуковского (если считать его единственным автором) – это прорисовка образа титульного героя произведения. Его поступки психологически немотивированы. Начнем с первого появления из навязшей в зубах “маминой спальни”. Напугав ребенка неожиданным появлением, он рассчитывает на немедленное послушание. Мало того, он набрасывается на мальчугана с угрозами. На что же он надеется? А ведь это положительный образ, по крайней мере, в рамках эпического сюжета.
Далее, потеряв проглоченную Крокодилом мочалку, Мойдодыр должен был испытывать, самое малое, раздражение по отношению к главному виновнику этой потери. Вместо этого он:
“…Подбежал ко мне, танцуя,
И, целуя, говорил…”
Немотивированные перепады настроения, неаутентичная сентиментальность. Запомним это. Что, Чуковский настолько беспомощен, что не видит: заглавный образ не удался?
Что после этого говорить о прочих – Крокодиле, его детях, неназванных свидетелей погони и уничтожения мочалки (маловероятно, что днем в Петербурге не нашлось очевидцев)?
Рамки настоящего повествования не дают возможности остановиться на других несообразностях (их много, и они еще ждут своих исследователей). Но и сказанного достаточно, чтобы сделать вывод: или К.Чуковский бездарный графоман, или перед нами мениппея. Третьего не дано.
Quod erat demostrandum.
Nil admirari
(Ничему не удивляйся)
Теперь становится ясным, что рассказчик – не Чуковский, несмотря на установленную автобиографичность произведения. Рассказчик – некая персона, желающая, чтобы его принимали за Чуковского. И он является свидетелем и участником по меньшей мере части описываемых событий. Его цель – показать беспомощность Чуковского, как автора эпического повествования, а себя выставить в благоприятном свете. И все “промахи” и “несообразности” Чуковского-автора специально организованы рассказчиком.
Это и есть психологическая характеристика рассказчика. Очевидна “анти-Чуковская” направленность “его” опуса. На данном этапе исследования уже можно поставить вопрос: кто же является рассказчиком?
В силу ограниченного числа действующих лиц мы пойдем методом исключения. Мальчик, как выяснилось, рассказчиком мениппеи не является по определению. Хотя существование мамы подразумевается наличием сакраментальной спальни, она (мама) не может претендовать на роль рассказчика как иррелевантная по отношению к сюжетным событиям. Мойдодыр, как мы уже показали, выглядит неприглядно со своей неаутотентичностью, что противоречит целям рассказчика по облагораживанию своего образа. Тотоша и Кокоша недоросли. Вывод: рассказчик – Крокодил.
Несмотря на кажущуюся неожиданность вывода, он логичен. Ведь Крокодил – единственный положительный персонаж – и бесстрашный боец с мочалками, и умелый наставник молодежи, чьи советы непререкаемы и подлежат немедленному исполнению. А как о нем якобы пишет мальчик:
“…мой хороший
Мой любимый Крокодил…”
С чего бы эта любовь? Очевидно, что объяснение в любви к Крокодилу вложено в уста маленького героя самим Крокодилом – всякое другое объяснение не выдерживает критики.
Наконец, он примерный семьянин, прогуливающий по аллее детишек (заметим, что и здесь мама (Крокодилица) отсутствует, что подчеркивает отсутствие у него комплексов и Эдипа, и Электры; однако, в истинном сюжете этим отсутствием супруги К.Чуковский намекает нам на прототип Крокодила; но об этом позже).
Теперь становятся понятны все “огрехи” и “несообразности” повествования. Это не огрехи К.Чуковского; это огрехи бездарного литератора Крокодила (“косящего”, если пользоваться современной терминологией, под Чуковского), не способного ни к логичному построению сюжета, ни к психологической прорисовке образов.
И вот здесь становится ясен истинный сюжет “Мойдодыра”: это произведение о том, как графоман Крокодил пишет “Мойдодыра”, пытаясь мимикрировать под Чуковского с целью компрометации последнего. А видимый “ложный” сюжет, принимаемый всеми за истинный, есть вставная новелла, написанная Крокодилом.
Облегченно вздохнув, мы можем перейти к последней главе нашего исследования.
ЧУКОВСКИЙ И КРОКОДИЛЫ
Cui bono? Cui prodest?
(Кому хорошо? Кому выгодно?)
До сих пор все исследование опиралось исключительно на факты, содержащиеся в самом тексте. Согласно теории мениппеи, поиск прототипов выводит нас во внетекстовое поле, т.к. требует привлечения не только биографических данных, но и фактов общелитературной жизни во время создания полотна (1923 г.)
Мы уже показали в нашем исследовании психологическую непрорисованность образа Мойдодыра. И надо признать, что вина за это лежит не только на рассказчике-Крокодиле, но и на авторе мениппеи. А так как автор безгрешен (remember about postulate!), это означает только одно: у Крокодила и Мойдодыра один и тот же прототип!
Проведенные мной нарратологические, топонимические и эпистолярные изыскания (которые я собираюсь опубликовать отдельной работой) привели меня к выводу, который позволю себе сформулировать здесь в окончательном виде:
прототипом Мойдодыра и Крокодила является “пролетарский писатель” и “народный учитель” М.Горький (А.М.Пешков).
Приведу только некоторые факты, подтверждающие вывод.
Именно М.Горький в 1916 г. пригласил К.Чуковского руководить детским отделом издательством “Парус”. Именно М.Горький посоветовал ему писать для детей. А разве не вопиет тот факт, что первой детской сказкой К.Чуковского был “Крокодил” (опубликована в 1917 г. под названием “Ваня и Крокодил”)?! А сказка “Краденое солнце”, где Крокодил показан в самом неприглядном виде?!
А.Горький не был настолько глуп, чтобы не понять, в кого нацелены стрелы чуковской сатиры. Но, как и любой объект сатиры, он не желал сознаться, что узнал себя, и инициировал направленную травлю Чуковского (здесь не стоит излагать общеизвестные факты обструкции, организованной педологами 20-х – 30-х годов, обвинявших Чуковского в антипедагогичности).
Вспомните упоминавшееся мной отсутствие супруги Крокодила – это намек на гражданскую жену А.Горького артистку Художественного театра М.Ф.Андрееву.
Отметьте для себя не раз упоминавшуюся в воспоминаниях современников сентиментальность Горького, его способность в любой момент прослезиться, и сопоставьте это с уже упоминавшейся психической неуравновешенностью Мойдодыра (“…Вот теперь тебя люблю я…”).
И, наконец, главный аргумент. Если М.Горький и М.Андреева послужили прототипами главных героем мениппеи М.А.Булгакова “Мастер и Маргарита” и главных героев мениппеи А.Толстого “Приключения Буратино” (Буратино и Мальвина), то чем хуже К.Чуковский? Как поет в одной из своих песен Тимур Шаов, “это уж традиция, нарушать нельзя”.
Можно только выразить сожаление, что А.С.Пушкин написал “Евгения Онегина” до рождения традиционных прототипов.
Contra spem spero
(Надеюсь вопреки ожиданию)
Надеюсь, что мой пример вдохновит хоть кого-нибудь на продолжение подобных перспективных исследований. Ведь столько скрытых еще мениппей ждет своих открывателей, вооруженных универсальным консервным ножом!
Feci, quod potui, faciant meliora potentes
(Я сделал все, что мог; пусть, кто может, сделает лучше)
Заинтересовавшихся темой прошу обращаться ко мне. Со своей стороны, жду Ваших ссылок, соображений и работ.
Загрузка...