Сигнальщики и горнисты – краткое содержание повести Алексина (сюжет произведения)

«Сигнальщики и горнисты» – краткое содержание для читательского дневника

Дата создания: 1985.

Тема: отзывчивость и сострадание.

Идея: готовность всегда прийти на помощь и самопожертвование – лучшие человеческие качества.

Проблематика. Хороших людей гораздо больше, чем плохих, но трусы и подлецы чаще всего живут за счет добрых и отзывчивых.

Основные герои: Петя Перов и его мама, Надежда Емельяновна, Екатерина Ильинична, отец и сын Гнедковы.

Сюжет. Петя Перов живет вдвоем с мамой. Его дядя Андрей погиб на войне. Отец выжил, но полученная на фронте контузия также рано оборвала его жизнь. Мама Пети – педиатр. Помимо своих прямых врачебных обязанностей, она всегда готова прийти на помощь любому человеку. В доме Перовых оборудован настоящий медицинский пункт. В таком же духе мама воспитывает Петю. Мальчик любит помогать другим людям. За это квартиру Перовых называют “бюро добрых услуг”.

Ниже по этажу живет семья Гнедковых. Гнедков-старший постоянно упрекает Петину маму за бескорыстие. По его мнению, за любую оказанную услугу нужно требовать вознаграждения. Да и остальные разговоры Гнедкова вызывают в Пете раздражение. Таким же расчетливым и беспринципным является сын Гнедкова – Валька.

Выполняя очередное мамино поручение, Петя приносит лекарства Надежде Емельяновне. Он уже знает, что ее дочь Таня погибла на войне. Разговорившись с женщиной, Петя выясняет, что в Таню были влюблены многие мальчики. Пока она была жива, они часто приходили к ней и присылали ей записки и письма. Теперь Надежда Емельяновна очень одинока. Петя берет у нее три адресованных Тане письма с целью разыскать тех, кто их написал.

Мама советует Пете обратиться к бывшей классной руководительнице Тани – Екатерине Ильиничне. Мальчик приходит к ней и узнает множество подробностей о жизни и смерти бывших учеников Екатерины Ильиничны. Женщина сообщает ему, что сама любила давать прозвища ребятам. Она говорит Пете, что он очень похож на своего дядю Андрея, которого она прозвала Горнистом. Андрюша всегда “горнил”: “человек в беде, человек в опасности!”. Он всегда приходил на помощь тем, кому это было нужно. Екатерина Ильинична считает, что за свою самоотверженную помощь Петя также может считать себя Горнистом.

Мальчик ведет с бывшей учительницей очень долгий разговор. Оказывается, авторы трех писем погибли на войне, да и вообще из всего класса выжил только Гнедков-старший. Больше всего Петю поражают обстоятельства гибели Тани. В доме было установлено дежурство на крыше при налетах немецкой авиации. В дождливый день Гнедков смалодушничал и отказался нести дежурство, опасаясь поскользнуться. Вместо него на крышу поднялась Таня. Она спасла множество жизней, сбрасывая немецкие зажигательные бомбы. Но от ударной волны Таню сбросило с крыши, и она погибла. За это Андрей жестоко отхлестал по щекам Гнедкова. Первый раз в жизни он избил человека, не выдержав его подлости и трусости. После таниной трагической гибели все ее одноклассники одновременно ушли добровольцами на войну. Лишь Гнедков, сославшись на здоровье, остался в тылу.

Под впечатлением от услышанной истории Петя возвращается домой и по дороге встречает Вальку Гнедкова, который обзывает его “носильщиком”. В сознании Пети Гнедковы сливаются воедино, и он повторяет поступок своего дяди, избивая Вальку за его постоянные подлые выходки.

Петя вновь навещает Надежду Емельяновну и называет ей авторов писем. Женщина вспоминает ребят и сожалеет о том, что никому из них не удалось выжить. Они погибли совсем молодыми, и о них некому вспомнить. Петю озаряет блестящая идея. У разных учреждений и заводов устанавливаются мемориальные доски с перечислением погибших на войне. Мальчик решает установить такую же доску у своего дома.

Петя сообщает о своем решении Екатерине Ильиничне. Женщина очень тронута бережным отношением мальчика к памяти погибших. Она придумывает для Пети новое прозвище – Сигнальщик. Сигнализировать людям, напоминать им о чем-то важном – достойное уважения дело. Екатерине Ильиничне придает сил это решение Пети, так как она переживает по поводу предстоящей тяжелой операции.

Петя в короткий срок изготовляет мемориальную деревянную доску и с гордостью несет ее в больницу, чтобы показать Екатерине Ильиничне. Это доставляет бывшей учительнице большую радость. В свою очередь она говорит Пете, что операция уже не нужна; она идет на поправку. Счастливый Петя, выходя из палаты, встречает доктора. Так как к женщине никто больше не приходил, врач отводит мальчика в сторону и говорит ему, что операция бесполезна: Екатерина Ильинична обречена.

Проходит много лет, но установленная Сигнальщиком и Горнистом мемориальная доска стоит у дома, напоминая о тех, кто самоотверженно выполнил свой долг перед людьми.

Отзыв о произведении. Повесть призывает читателей никогда не проходить мимо чужой беды или страдания. Нельзя забывать о трагической судьбе целого поколения. Трусость и малодушие помогут выжить, но останутся несмываемым позором на всю жизнь.

Сигнальщики и горнисты – краткое содержание повести Алексина (сюжет произведения)

Сигнальщики и горнисты

У каждого человека должно быть имя (это обязательно!) и может быть прозвище (если придумают!). У меня же при одном имени было целых два прозвища!

Сперва прозвали Горнистом. Но на горне я никогда не играл: не было слуха. Много лет прошло с той поры, а слух у меня так и не появился… Разные песни я и сейчас исполняю на один и тот же мотив.

— Всех авторов уравнял в правах! — с грустью когда-то шутила мама, как бы сочувствуя композиторам.

Она ощущала постоянную потребность сочувствовать людям. Даже тем, которые, на мой взгляд, в сочувствии не нуждались.

— Все в этом нуждаются, — уверяла она. — Безоблачных судеб нет.

Облака — еще ничего: от них не бывает грозы. А над маминой судьбой два раза собирались такие тучи, что ей до конца жизни могли бы чудиться громы и молнии. Но не чудились.

У нее был единственный брат… Мой дядя. Как только я стал что-либо понимать, мама рассказала, что брат ее погиб на войне. Ему было всего восемнадцать — и я вслед за мамой называл его просто Андрюшей.

У нее был единственный муж. Мой отец… Он тоже воевал. Но вернулся домой.

— Вернулся, чтобы проститься, — говорила мама.

На фронте отца засыпало землей. Он был сильно контужен. Его откопали… Но контузия осталась в нем — и через тридцать лет вновь засыпала землей. Уже навсегда.

— Ненавижу войну! — говорила мама.

Слово «ненавижу» звучало в ее устах так странно, что я каждый раз вздрагивал.

«Нина Васильевна — наш добрый гений!» — восклицали соседи из разных квартир. И лишь сосед по фамилии Гнедков, живший прямо под нами, встретив маму, начинал заботливо поучать ее:

— Не расшибайтесь, Нина Васильевна. Не оценят! Поверьте: каждый будет судить о вас не по тому, что вы свершили для других, а лишь по тому, что сделали для него. Персонально. Изменить человечество — это не в ваших силах.

Голос у Гнедкова был вкрадчивый, въедливый. Он доверительно заглядывал в глаза, особенно когда говорил про все человечество, которое не устраивало и раздражало его.

Почему меня прозвали Горнистом?

Этого я не могу сказать, пока не дойду до одной истории, которая сама все объяснит: скромность украшает человека. Хотя, как сказала мне учительница Екатерина Ильинична, с которой вы познакомитесь несколько позже, «скромность, не живет в одиночку». Она пояснила:

— Когда мы говорим, что человек скромен, надо мысленно подразумевать «но»: отважен, но скромен; талантлив, но скромен… А сказать «скромен, но скромен», — нельзя. Чего скромничать, если не имеешь других достоинств?

Про Екатерину Ильиничну я бы сказал: умная, но скромная; честная, но скромная; просто замечательная, но скромная… Ну и так далее! Вы сами убедитесь. Она первая прозвала меня Горнистом. А потом переименовала в Сигнальщика. Почему? И об этом вы узнаете, как говорится, в свое время.

Буду рассказывать по порядку, чтобы не сбиться. Тем более что все это было уже давно.

Мама была педиатром. Проще говоря, детским врачом. Но дети нашего дома к ней за советами не обращались: в юную пору человек ощущает себя бессмертным и не думает о недугах. Взрослые же не давали маме прохода: было известно, что, ухаживая за больным мужем, то есть за моим отцом, мама овладела всеми медицинскими специальностями.

— Ваша квартира напоминает процедурный кабинет: делаете уколы, измеряете давление, — укорял маму Гнедков, живший под нами. — Если б я был вашим мужем, я бы этого не допустил!

Я радовался, что Гнедков никогда не мог стать маминым мужем.

Но на всякий случай предупредил:

— Не думай, что он заботится о тебе: плохие не могут любить хороших.

— Но, к сожалению, хорошие иногда любят плохих, — со вздохом ответила она. — Это случается.

— Щедрой вас, поверьте, будет считать лишь тот, кого вы облагодетельствуете, — втолковывал маме, доверительно заглядывая ей в глаза, Гнедков с нижнего этажа. — А всех, Нина Васильевна, благодеяниями не охватишь! Да и охваченные скоро забудут…

— Я и не хочу, чтобы они помнили.

— Вы похожи на своего брата Андрюшу. Он тоже был слабохарактерным. Не умел говорить «нет». Научитесь отказывать! Это полезное свойство.

Мама была терпелива, когда дело касалось ее самой: беззвучно переносила физическую боль, умела скрывать душевную. Она, невысокая, худенькая, коротко подстриженная, в этих случаях лишь напряженно сжималась — и тогда уж совсем начинала походить на семиклассницу. Но если были несправедливы к кому-либо другому, черты ее лица и голос становились острыми, словно обнажались для отпора, для битвы.

— Андрюша был слабохарактерным? — переспросила она Гнедкова. — Идем, Петя! — Мама жестко взяла меня за руку. Потом обернулась к соседу с нижнего этажа. — Со своим слабым характером он поднялся навстречу танку. Вам не доводилось так поступать?

Худенькая мама протащила меня вверх по лестнице на наш третий этаж: она не желала слушать Гнедкова.

Потом перегнулась через перила и оттуда, сверху, еще раз метнула в него копье:

— Отыскивать слабое у сильных, мелкое у крупных — утешительно для себя, не правда ли? Так вроде и сближаешься с ними?

— Что вы имеете в виду? И кого? — вопрошал снизу Гнедков так обескураженно, будто, играя, ударил по мячу, внутри которого оказалась взрывчатка.

Мама точно знала, кто, в какой квартире и чем болен.

Больных мама определяла сразу: по цвету лица, по воспаленному блеску глаз, по движению и походке. Она не могла пройти мимо человека, который недомогал.

«У-у, как вы дышите! — обращалась она к одному. — Не помогать сердцу это варварство, бескультурье».

«Зачем вы стараетесь превозмочь болезнь на ногах? — обращалась к другому. — Конфликт с организмом не кончится в вашу пользу!»

Людей, пренебрегавших здоровьем, мама считала жестокими:

— Себя не жалеют, так пожалели бы близких!

«Ваш вид мне не нравится!» — говорила она, вытягиваясь на носках, как во время гимнастики, и ощупывая чей-нибудь лоб. Ладонь ее определяла температуру с точностью до десятых.

Постепенно, сама того не желая, мама приучила соседей обращаться к ней не только по медицинским вопросам, но и с другими просьбами. «Бюро добрых услуг» — прозвали нашу квартиру.

— Необидное прозвище, — сказала мама. — Но в бюро не может работать один человек. Должно быть минимум два. Ты понял?

— Живете на износ, — сокрушался Гнедков. — А те, ради кого вы изнашиваете себя, захотят ли вас ремонтировать в случае какой-либо жизненной аварии? Ведь врачи, я догадываюсь, не только лечат, но и сами болеют.

Порождать неверие в окружающий мир было болезненной страстью соседа с нижнего этажа.

— Видел бы ваш покойный супруг! Он-то ведь до этой своей болезни… нежил и баловал вас, как дитя!

Нежность, однако, не изнежила маму, а баловство не избаловало. Она жила на износ так, будто износа быть не могло: прятала усталость, а поступки не выдавала за подвиги.

— Врач — не только профессия, но и образ жизни, — уверяла она.

И «бюро добрых услуг» продолжало действовать.

Одинокие болели гораздо чаще и дольше, чем семейные.

— Одиночество, как притаившаяся инфекция, подтачивает организм изнутри, — сказала мама. — Страшно подумать, но некоторые одинокие люди радуются болезни: о них вспоминают! Приходит врач из поликлиники. Я прихожу… Нельзя оставлять людей одинокими!

«Ненавижу войну!» — каждый раз повторяла мама, подходя к квартире на первом этаже, где жила Надежда Емельяновна. Этими словами мама будто стучалась к ней.

— Иди домой, Петя! Она, когда разговаривает с детьми… плачет. Так что иди.

Дочь Надежды Емельяновны погибла на войне в сорок первом году. Ее звали Таней.

Мама брала меня за локоть и осторожно подталкивала к лифту.

Она уже тогда отставала от меня на полголовы, но все в ее облике было зрело, определенно.

— Я — завершенный объект, — говорила она. — А ты выглядишь еще недостроенным.

Анатолий Алексин – Сигнальщики и горнисты

Анатолий Алексин – Сигнальщики и горнисты краткое содержание

Сигнальщики и горнисты – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Сигнальщики и горнисты

У каждого человека должно быть имя (это обязательно!) и может быть прозвище (если придумают!). У меня же при одном имени было целых два прозвища!

Сперва прозвали Горнистом. Но на горне я никогда не играл: не было слуха. Много лет прошло с той поры, а слух у меня так и не появился… Разные песни я и сейчас исполняю на один и тот же мотив.

— Всех авторов уравнял в правах! — с грустью когда-то шутила мама, как бы сочувствуя композиторам.

Она ощущала постоянную потребность сочувствовать людям. Даже тем, которые, на мой взгляд, в сочувствии не нуждались.

— Все в этом нуждаются, — уверяла она. — Безоблачных судеб нет.

Облака — еще ничего: от них не бывает грозы. А над маминой судьбой два раза собирались такие тучи, что ей до конца жизни могли бы чудиться громы и молнии. Но не чудились.

У нее был единственный брат… Мой дядя. Как только я стал что-либо понимать, мама рассказала, что брат ее погиб на войне. Ему было всего восемнадцать — и я вслед за мамой называл его просто Андрюшей.

У нее был единственный муж. Мой отец… Он тоже воевал. Но вернулся домой.

— Вернулся, чтобы проститься, — говорила мама.

На фронте отца засыпало землей. Он был сильно контужен. Его откопали… Но контузия осталась в нем — и через тридцать лет вновь засыпала землей. Уже навсегда.

— Ненавижу войну! — говорила мама.

Слово «ненавижу» звучало в ее устах так странно, что я каждый раз вздрагивал.

«Нина Васильевна — наш добрый гений!» — восклицали соседи из разных квартир. И лишь сосед по фамилии Гнедков, живший прямо под нами, встретив маму, начинал заботливо поучать ее:

— Не расшибайтесь, Нина Васильевна. Не оценят! Поверьте: каждый будет судить о вас не по тому, что вы свершили для других, а лишь по тому, что сделали для него. Персонально. Изменить человечество — это не в ваших силах.

Голос у Гнедкова был вкрадчивый, въедливый. Он доверительно заглядывал в глаза, особенно когда говорил про все человечество, которое не устраивало и раздражало его.

Почему меня прозвали Горнистом?

Этого я не могу сказать, пока не дойду до одной истории, которая сама все объяснит: скромность украшает человека. Хотя, как сказала мне учительница Екатерина Ильинична, с которой вы познакомитесь несколько позже, «скромность, не живет в одиночку». Она пояснила:

— Когда мы говорим, что человек скромен, надо мысленно подразумевать «но»: отважен, но скромен; талантлив, но скромен… А сказать «скромен, но скромен», — нельзя. Чего скромничать, если не имеешь других достоинств?

Про Екатерину Ильиничну я бы сказал: умная, но скромная; честная, но скромная; просто замечательная, но скромная… Ну и так далее! Вы сами убедитесь. Она первая прозвала меня Горнистом. А потом переименовала в Сигнальщика. Почему? И об этом вы узнаете, как говорится, в свое время.

Буду рассказывать по порядку, чтобы не сбиться. Тем более что все это было уже давно.

Мама была педиатром. Проще говоря, детским врачом. Но дети нашего дома к ней за советами не обращались: в юную пору человек ощущает себя бессмертным и не думает о недугах. Взрослые же не давали маме прохода: было известно, что, ухаживая за больным мужем, то есть за моим отцом, мама овладела всеми медицинскими специальностями.

— Ваша квартира напоминает процедурный кабинет: делаете уколы, измеряете давление, — укорял маму Гнедков, живший под нами. — Если б я был вашим мужем, я бы этого не допустил!

Я радовался, что Гнедков никогда не мог стать маминым мужем.

Но на всякий случай предупредил:

— Не думай, что он заботится о тебе: плохие не могут любить хороших.

— Но, к сожалению, хорошие иногда любят плохих, — со вздохом ответила она. — Это случается.

— Щедрой вас, поверьте, будет считать лишь тот, кого вы облагодетельствуете, — втолковывал маме, доверительно заглядывая ей в глаза, Гнедков с нижнего этажа. — А всех, Нина Васильевна, благодеяниями не охватишь! Да и охваченные скоро забудут…

— Я и не хочу, чтобы они помнили.

— Вы похожи на своего брата Андрюшу. Он тоже был слабохарактерным. Не умел говорить «нет». Научитесь отказывать! Это полезное свойство.

Мама была терпелива, когда дело касалось ее самой: беззвучно переносила физическую боль, умела скрывать душевную. Она, невысокая, худенькая, коротко подстриженная, в этих случаях лишь напряженно сжималась — и тогда уж совсем начинала походить на семиклассницу. Но если были несправедливы к кому-либо другому, черты ее лица и голос становились острыми, словно обнажались для отпора, для битвы.

— Андрюша был слабохарактерным? — переспросила она Гнедкова. — Идем, Петя! — Мама жестко взяла меня за руку. Потом обернулась к соседу с нижнего этажа. — Со своим слабым характером он поднялся навстречу танку. Вам не доводилось так поступать?

Худенькая мама протащила меня вверх по лестнице на наш третий этаж: она не желала слушать Гнедкова.

Потом перегнулась через перила и оттуда, сверху, еще раз метнула в него копье:

— Отыскивать слабое у сильных, мелкое у крупных — утешительно для себя, не правда ли? Так вроде и сближаешься с ними?

— Что вы имеете в виду? И кого? — вопрошал снизу Гнедков так обескураженно, будто, играя, ударил по мячу, внутри которого оказалась взрывчатка.

Мама точно знала, кто, в какой квартире и чем болен.

Больных мама определяла сразу: по цвету лица, по воспаленному блеску глаз, по движению и походке. Она не могла пройти мимо человека, который недомогал.

«У-у, как вы дышите! — обращалась она к одному. — Не помогать сердцу это варварство, бескультурье».

«Зачем вы стараетесь превозмочь болезнь на ногах? — обращалась к другому. — Конфликт с организмом не кончится в вашу пользу!»

Людей, пренебрегавших здоровьем, мама считала жестокими:

— Себя не жалеют, так пожалели бы близких!

«Ваш вид мне не нравится!» — говорила она, вытягиваясь на носках, как во время гимнастики, и ощупывая чей-нибудь лоб. Ладонь ее определяла температуру с точностью до десятых.

Постепенно, сама того не желая, мама приучила соседей обращаться к ней не только по медицинским вопросам, но и с другими просьбами. «Бюро добрых услуг» — прозвали нашу квартиру.

— Необидное прозвище, — сказала мама. — Но в бюро не может работать один человек. Должно быть минимум два. Ты понял?

— Живете на износ, — сокрушался Гнедков. — А те, ради кого вы изнашиваете себя, захотят ли вас ремонтировать в случае какой-либо жизненной аварии? Ведь врачи, я догадываюсь, не только лечат, но и сами болеют.

Утверждение нравственных ценностей в повести А.Алексина “Сигнальщики и горнисты”

Разделы: Литература

  • раскрыть нравственную основу повести: утверждение необходимости духовной преемственности поколений, высоких идеалов, таких как любовь к ближнему;
  • милосердие, жертвенность, чувство памяти;
  • показать путь нравственного взросления героя;
  • совершенствовать умение давать характеристику герою, продолжить работу по определению мотива и его роли в произведении.
  • Честь – достойные уважения и гордости моральные качества и этические принципы личности.
  • Достоинство – сознание своих человеческих прав, моральных ценностей и уважение их в себе.
  • Принцип – убеждение, взгляд на вещи.
  • Кодекс – свод законов; правил, убеждений.

1. Слово учителя.

– Ребята, мы с вами прочитали повесть А. Алексина “Сигнальщики и Горнисты”, и она вам очень понравилась. Вот, что вы о ней пишете:

Макаричева Юля: “Когда мы читали повесть, мне казалось, что я сама попала в это произведение и переживала все волнения с героями. Думаю, что у Пети есть самые хорошие человеческие качества: доброта, милосердие, любовь, сочувствие”.

Федорчукова Саша: “Повесть мне понравилась тем, что она актуальна. Во всех хороших произведениях мы находим какие-нибудь добрые мысли. В этой повести важны ключевые слова “Ненавижу войну!”

Игнатьев Георгий: “Эту повесть можно поместить в раздел “Эхо войны”, потому что война давно прошла, а эхо ее еще звучит. Мирные люди все еще испытывают ее последствия и страдают при этом, как герои Анатолия Алексина”.

2. Беседа на восприятие текста и постановка задачи.

– Как читалась повесть? Что показалось вам особенно интересным?

– Современна ли она, по-вашему?

– Какие из проблем вам хотелось бы обсудить?

Мы сегодня будем говорить о нравственных проблемах повести, которые поднимает автор.

3. Аналитичекая работа по тексту. Беседа по содержанию.

– Вспомним сюжет повести.

– Главный герой повести – Сигнальщик. Почему его так назвали?

– Как вы думаете, нужно ли давать прозвища людям? Не обидно ли это?

– Кто оказал влияние на формирование характера Петра?

– Какие качества характера сформировались у подростка?

– Какие трудности преодолевал он в достижении своих целей?

– Что, по словам А.В. Солонского, великого ученого и философа нашего времени, определяет судьбу человека?

(По мнению ученого, “судьбу человека определяют его мысли, желания и поступки. Желание , земных вещей приковывает душу к земле (приземляет человека), высокие желания влекут ее к небесам, поэтому у людей разные судьбы и жизненные дороги. Только от человека зависит, как он пройде т свой путь”).

– Какую же жизненную дорогу выбрал Сигнальщик Петя?

4. Работа в группах. Рассказ о нравственный выборе Пети Перова (со схематичным изображением формирования жизненного пути главного героя) – 1 группа.

Мотивные линии в повести и их роль – 2, 3 группы.

Рассказ о нравственный выборе Андрея Добровольского, Тани Ткачук (со схематичным изображением формирования жизненного пути). – 4 группа.

5. Итоги работы 1, 2 и 3 групп.

Слайд “Нравственный выбор Сигнальщика Пети”. Приложение >

– Случайно ли выбрал свой жизненный путь Петя Перов или это закономерность? Докажите свой ответ, назвав мотивные линии повести.

(Ключевые слова “Ненавижу войну!” подсказывают, что в повести есть мотив сердца, он помогает раскрыть характеры главного героя и всех Сигнальщиков. Важную роль в создании образа Гнедкова-отца играет мотив спора. Он звучит на протяжении всей повести, и в этом споре каждый из героев находит свою истину, свою правду).

6. Чтение эпизода “Петя у Надежды Емельяновны”.

– Какие добрые дела совершал Петя? Почему об их квартире говорили “бюро добрых услуг”?

7. Беседа по содержанию повести.

– Как складывались отношения героя с Валькой Гнедковым?

– Виноват ли Валька в своих ошибках?

– Виноват ли его отец?

– Согласны ли вы с тем, что надо уметь иногда говорить “нет!”

– Можете ли вы согласиться с мнением, что “ненавидеть необходимо, иначе мы поставим знак равенства между добротою и беспринципностью”?

8. Чтение эпизода “Поколение мальчишек военных лет”, работа над характеристикой героев.

– Назовите лучшие черты характера мальчишек военного поколения?

(Честность, принципиальность, милосердие, доброта, нравственная чистота, любовь к Родине).

– Каковы были их идеалы?

– Что схожего в их жизненном пути?

– Чье дело продолжает Горнист и Сигнальщик Петя?

– Чему он научился у Андрюши Добровольского, своего дяди, погибшего на войне?

9. Итоги работы 4 группы. Нравственный выбор Андрея Добровольского, Тани Ткачук (со схематичным изображением формирования жизненного пути).

Слайд Нравственный выбор Андрея Добровольского, Тани Ткачук”. Приложение >

– Чем схожи судьбы дяди и племянника?

– Почему оба героя выбрали для себя дорогу чести?

Словарная работа: честь, достоинство, принцип.

– Как вы думаете, трудна ли эта дорога? Был ли у них выбор?

– Назовите Сигнальщиков в повести.

– Какие жизненные ценности являются для них главными?

10. Актуализация знаний, полученных при выполнении домашнего задания.

Группа 1. Домашнее задание “Кодекс чести в повести А.Алексина “Сигнальщики и Горнисты”.

(На основе афоризмов). Комментарий к кодексу.

Словарная работа: кодекс, принципиальный, беспринципный.

Слайд “Кодекс чести”. Приложение >

Плохие не могут любить хороших. Но, к сожалению, хорошие иногда любят плохих.
Мама Сигнальщика.

Врач не только профессия, но образ жизни.
Мама Сигнальщика

Одиночество, как притаившаяся инфекция, подтачивает организм изнутри.
Мама Сигнальщика

Хорошо должно быть не всем подряд – хорошо должно быть хорошим!
Андрей Добровольский

Оберегать – значит готовить к неожиданностям и возможным конфликтам. А не держать в неведенье.
Учительница Екатерина Ильинична

Ненавидеть необходимо… Иначе мы… поставим знак равенства между добротою и беспринципностью.
Учительница Екатерина Ильинична

Доброта иногда делает человека беззащитным, а отчаянность – безрассудным.
Мать Тани Ткачук, Надежда Емельяновна

– Со всеми ли мыслями вы согласны? Может быть, с чем-то поспорите?

– Какие же нравственные ценности утверждает автор? Чему он говорит “ДА!”?

“ДА!”
Миру
Жизни
Гуманизму
Чести
Достоинству
Вере
Надежде
Любви

– А каков кодекс бесчестия по А. Алексину?

Группа 2. Домашнее задание “Кодекс бесчестия в повести А.Алексина “Сигнальщики и Горнисты”. (составляется на основе афоризмов). Комментарий к кодексу.

Изменить человечество – это не в наших силах.
Отец Гнедков

Отыскивать слабое у сильных, мелкое у крупных – утешительно для себя…Так вроде и сближаешься с ними.
Мама Сигнальщика

Стучатся в дверь, когда есть нужда!
Отец Гнедков

Трусы могут любить… Но прежде всего себя. Страх умерщвляет в них любые другие чувства.
Учительница Екатерина Ильинична

Болото всегда ненавидит гору, и чем выше гора, тем больше это раздражает болото.
Учительница Екатерина Ильинична

– Чему же говорит “НЕТ!” А. Алексин?

Беспринципности

“НЕТ!”
Войне
Подлости
Предательству
Трусости
Эгоизму
Зависти

Индивидуальное домашнее задание.

Рассказ по картине Б.М. Неменского “Дыхание весны”.

Материал из учебника Е. И. Никитиной “Русская речь”, 9 класс, § 77, 78.

Вывод: Всей своей повестью Анатолий Георгиевич Алексин утверждает необходимость прочной, непрерывной духовной связи поколений, сохранение высоких нравственных идеалов наших отцов и дедов, приумножение главных жизненных ценностей.

– Решение каких проблем помогло автору прийти к такому выводу?

Группа 3. Домашнее задание. Какие проблемы поднимает автор повести?

    Последствия войны для мирных жителей;
  • Проблема памяти павших;
  • Проблема нравственного взросления личности;
  • Проблема долга, нравственного выбора;
  • Проблема гуманного отношения к людям;
  • Проблема ответственности за свои поступки;
  • Проблема одиночества.

Одна из главных проблем повести “Сигнальщики и Горнисты” – вопрос о самоопределении человека в жизни. По убеждению писателя, выбор начинается с ответственности перед действительностью, с бескорыстной готовности разделить боль живого существа, утешить страдающего. Это центральный нерв повести, с ним переплетаются многие проблемы, в том числе

проблема последствий войны для мирных жителей. Мирные люди, уязвимые и беззащитные, в ситуации вооруженного конфликта могут страдать на протяжении многих лет после войны. Ведь она причиняет не только физический и материальный ущерб, но калечит души.

Важная роль в решении этих проблем и в создании образов главного героя, других Сигнальщиков и Горнистов отводится мотивным линиям сердца – спора.

Мотив сердца символизирует душевную боль, страдания героев. Это мотив ненависти к войне (“Ненавижу войну!”), которая разрушает жизнь. Она отобрала ее у Андрюши Добровольского, убила Таню Ткачук и многих ее одноклассников, преждевременно отдала в руки смерти отца Пети, он “воевал… вернулся домой… вернулся, чтобы проститься”; война продолжается и много лет спустя; она терзает души мирных людей: Надежды Емельяновны, мамы Пети, учительницы Екатерины Ильиничны; она не дает покоя, острыми иглами боли вонзается в сердце Пети.

Мотив спора, который постоянно звучит в душе учительницы и мамы Сигнальщика – это разное представление людей о жизни, о ее смысле, о месте человека в ней, о его долге и ответственности за собственные поступки.

Человек, не определившийся в свое м жизненном пути, не нашедший своей дороги, как война, способен погубить других людей, причинить им физические и душевные страдания.

11. Особенности композиции повести.

– Как построена повесть? Не заметили ли вы в ней что-нибудь необычное?

(По своему строению она напоминает рассказ в рассказе).

– Почему, по-вашему, избрана такая форма произведения?

– Почему все же это не рассказ, а повесть?

– Чем отличается это произведение о войне от других?

– Стоит ли перечитывать такие произведения о войне?

– Важно ли сегодня говорить об этом?

Сегодня говорить об этом особенно важно и нужно, так как мы все чаще сталкиваемся в обществе с бездуховностью, ориентацией на западные идеалы, желанием отказаться от наших духовных ценностей, стремлением переписать отечественную историю. Историю, которая создавалась на основе духовной преемственности поколений. Через год мы будем отмечать 65-летний юбилей Великой Победы. Много людей погибло в Великую Отечественную войну. Они защитили мир. Они надеялись, что он будет вечным. Но история повторяется. К сожалению, в мире и сегодня идут войны, в которых гибнут люди, уничтожаются ценности.

И снова приказы:
Ни шагу назад!
И люди в “горячие точки” спешат.

12. Исполнение песни под гитару.

Войны как будто бы и нет,
Но друга нет и как-то странно,
Что есть седые ветераны,
Которым лишь по 20 лет.
Дождь гонит горожан под клен.
У нас в кино на шесть билет.
Какое пасмурное небо,
И с нами кто-то, но не он.

И я, как прежде, мог бы жить:
Сорить беспечно месяцами,
Играть влюбленными сердцами
Да и в работе не спешить.
Но стоит только лишь вздремнуть,
Я ясно вспоминаю вдруг:
Ко мне во сне приходит друг,
Он был замучен под Кабулом.

13. Домашнее задание. К следующему уроку внеклассного чтения прочитать “Завтра была война” Б.Васильева. Определить проблемы, которые хотели бы обсудить. Написать отзыв.

Анатолий Алексин – Сигнальщики и горнисты

Анатолий Алексин – Сигнальщики и горнисты краткое содержание

Сигнальщики и горнисты читать онлайн бесплатно

Возле двери Надежды Емельяновны, машинально подражая маме, я прошептал: «Ненавижу войну!», точно это был условный пароль.

Шагов я не услышал, но дверь открылась.

— На улице холодно? — спросила Надежда Емельяновна.

Кутаясь, как бы прячась в необъятный платок, она бесшумно вернулась к постели.

Я не раз встречал ее во дворе… Но не мог разглядеть как следует: она старалась пройти незаметно, боясь, что с нею заговорят.

Над постелью висели фотографии двух молодых красавиц. Таких красавиц, что я оторопел с пузырьками и коробочками в руках.

— Это моя дочь, — глухо сообщила Надежда Емельяновна.

— А рядом… я. Что, не верится?

Чтобы я не сравнивал ее с фотографией, она еще глубже погрузилась в платок. Но я все же заметил, что губы ее, нос, подбородок остались теми же: годы не смогли изменить их форму, стереть их значительность. Но раньше это была значительность надежды, уверенности в себе, а теперь…

Я помнил, что, разговаривая с детьми, Надежда Емельяновна начинает плакать. И изо всех сил старался, чтобы этого не случилось.

— Сегодня замечательная погода! — провозгласил я. — И вид у вас гораздо лучше, чем… в те дни.

— А ты в те дни у меня не был, — без насмешки и упрека ответила она.

— Вечером к вам придет мама! — Своими сообщениями я хотел предотвратить ее слезы. — А у нас в доме ремонт собираются делать!

— Дом старый, — согласилась она. — Но прочный. Сколько еще простоит!

Ей хотелось, чтоб он простоял подольше.

— Таню я прямо сюда привезла. Из родильного дома… — Помолчала и добавила: — Она любила выпрыгивать во двор через окна.

— Это уже… потом? Позже?

— Там, под окнами, ее ждали мальчишки. Сюда заходить не решались.

Она шепотом попросила:

Я присел возле низкого квадратного столика, стоявшего у постели. На нем были разложены листки, вырванные из тетрадей в клеточку и линейку, из блокнотов и записных книжек. Листков было много… С возрастом их цвет изменился, и, как на лицах людей, на них появились морщины. Одни были сплошь исписаны, на других было всего несколько строк, карандашных или чернильных. Строки тоже не устояли перед годами: поблекли и выцвели.

— Это все когда-то Танюше писали… — сообщила Надежда Емельяновна.

Чувствуя, что она может заплакать, я воскликнул:

— Здесь только записки. А письма я прячу!

Она приподнялась, дотянулась до комода и, выдвинув верхний ящик, достала оттуда несколько писем.

— Эти трое обещали пожертвовать ради нее жизнью. — Она положила на стол три поблекших конверта. — Интересно, где они сейчас? Помнят ли ее?

— Помнят! — вскричал я, чувствуя, что голос ее дрожит и вот-вот оборвется. — Эти помнят! И остальные, я думаю… Нет, я уверен!

Надежда Емельяновна закрыла глаза, раздумывая, можно ли верить моим словам. Наконец она тихо произнесла:

— Мне бы хотелось узнать, кто они… эти бывшие мальчики.

— Вы их не знаете?!

— Они же страдали под окнами… А подписывались одной буквой. Или двумя. — Она приподнялась. — Только в этой записке есть имя: «Петя».

— И меня Петей зовут!

— Я знаю: Петя Перов…

— Получается: Пе-пе! Есть такой рассказ. Слышали?

Мои восклицания сдерживали ее, отвлекали от горестных мыслей. Поэтому я громко и чересчур торжественно пообещал:

— Найду их! Не верите? Разыщу всех троих!

— Каким образом? — Она вновь прикрыла глаза и медленно вытянулась под одеялом. — Школы, в которой они учились, уже давно нет… Ее снесли.

— А после войны они приходили сюда?

— К кому приходить?

— Зачем я нужна им? Гнедков, который между нами, на втором этаже, живет, сказал однажды: «Стучатся в дверь, когда есть нужда!»

— И вы ему верите?

— Гнедков с ними в одном классе учился. Я расспрашивала его, а он и ответил… той фразой. Получается, прав: ко мне они не зашли.

— Значит, в другие города переехали! — уверенно заорал я, чувствуя, что голос ее вновь готов оборваться. — Переменили адреса — вот и все. А я разыщу! Перепишу эти буквы…

— Зачем? Ты письма возьми… Только не потеряй.

Тут я заметил, что пузырьки и коробочки с лекарствами все еще у меня в руках.

— Танюша была не только красивой, — сказала Надежда Емельяновна. — Она была доброй. Всегда стремилась помочь… Как твоя мама. — Надежда Емельяновна тоже заметила пузырьки и коробочки. — Как ты.

Валька Гнедков был сыном своего отца: встревал в дела, которые его не касались, и с любопытством следил за передвижениями в доме и во дворе.

— По квартирам ходишь? — спросил он испытующе, как неопытный следователь, заглядывая мне в глаза. Гнедков-старший делал это осторожнее: доверительно и сочувственно. — «Бюро добрых услуг»? Ха-ха!

— А ты бюро каких услуг?

— Я вообще ни у кого в услужении не состою! Хочешь, чтобы тебя похвалили?

Если кого-нибудь хвалили, Валька тотчас искал причину, которая бы сделала похвалу незаслуженной.

— Брат милосердия? Доктор медицинских наук? Ха-ха!

— Что ты гогочешь под окнами? Она больна… Тебе неизвестно, что ли? У нее дочь на войне погибла!

— Больна? Прости, я не знал. А дочь ее погибла не на войне.

— Как… не на войне?

— Не на войне. И не на земле. И не в воздухе! И не на море…

Валька переминался в такт каждой фразе.

— Между небом и землей!

Валька любил обладать чем-то таким, чем другие не обладали. Часами с барометром и секундомером. Футболкой с тигром, разинувшим пасть, на которого Валька поглядывал с надеждой, как на телохранителя. Или секретом, или хоть самой маленькой новостью. Это выделяло его и вроде бы возвышало над окружающими. Разжигая любопытство собеседника, он таинственно переминался с ноги на ногу, будто пританцовывал: а ну-ка догадайся, а ну-ка узнай!

Я схватил нагло переминавшегося Вальку за узкие, костлявые плечи и притянул к себе:

— Где она погибла? Говори!

— Я же сказал: между небом и землей. На крыше!

— Откуда ты знаешь?

— Откуда! Она училась с моим отцом…

Мама готовила на кухне диетический бульон для Надежды Емельяновны. Диете и режиму она придавала большое значение. Весь дом знал от мамы, как надо питаться, двигаться и дышать, чтобы не вступать в конфликт с организмом.

От имени нашей семьи придерживаться всех этих правил должен был я.

— Я буду здорова, если будешь здоров ты! Считай, что стараешься ради своей единственной матери.

Она часто ставила меня в безвыходные условия.

— Ты очень возбужден, — глядя в кастрюлю, сказала мама. — Чувствую по дыханию.

— Беседовал с Валькой Гнедковым…

— Он сказал, что Таня Ткачук погибла не на войне. А на крыше.

— На крыше тоже была война. — Мама оторвалась от диетического бульона. — Она сбрасывала зажигалки и была смыта… взрывной волной. Если бы не она, мы бы с Валькиным отцом могли задохнуться в бомбоубежище. Два соседних дома сгорели дотла. Теперь на их месте сквер.

— А Валька ехидничал, пританцовывал… Может, вернуться во двор и вмазать ему как следует?

Мама покачала головой:

— Победи его мирными средствами. Что у тебя в руках? Письма.

— Старые, еще довоенные. Я пообещал Надежде Емельяновне найти бывших мальчишек, которые присылали их Тане. Узнать о них: где живут и кем стали. А как узнать — сам не знаю. Обратных адресов нет. Имен и фамилий тоже.

— Всего три письма? — удивилась мама.

— Да что ты! Весь стол завален… Но эти обещали пожертвовать ради Тани жизнью.

— Закономерно. И справедливо! — сказала мама. — Это была самая красивая девочка во всей школе. Может быть, и в районе! Как встречу начинающих красоток, обязательно с Таней сравниваю. Нет, не тянут! Я была на полтора года моложе… Увижу, бывало, ее — на корточки приседаю. А что делалось с мальчишками, воображаешь? Они и приседали и вскакивали… Одним словом, непременно себя в ее присутствии проявляли.

— Тоже старался. Но особенно проявил себя потом… после… Как только она погибла, на фронт ушел. Ему едва семнадцать исполнилось. Мог бы год подождать. А знаешь, что такое год на войне? Но Андрюша и одного дня ждать не хотел.

— Значит, он, может быть, из-за нее… и погиб?

— Я могла бы так думать. Но не хочу!

Мама вытерла полотенцем руки, взяла конверты и долго разглядывала их, то приближая к глазам, то удаляя от глаз, точно это были картины.

— Довоенные штемпели, — сказала мама. — Другой шрифт. Все по-иному… Так и вижу на плите примусы вместо конфорок! — Мама вернулась к современности и выключила газ. — Как же ты будешь искать?

Сигнальщики и горнисты – Алексин Анатолий Георгиевич

Дата добавления: 2015-07-07

Кол-во страниц: 7

Поделиться в соц.сетях:

Сигнальщики и горнисты – Алексин Анатолий Георгиевич краткое содержание

Сигнальщики и горнисты читать онлайн бесплатно

Сигнальщики и горнисты

У каждого человека должно быть имя (это обязательно!) и может быть прозвище (если придумают!). У меня же при одном имени было целых два прозвища!

Сперва прозвали Горнистом. Но на горне я никогда не играл: не было слуха. Много лет прошло с той поры, а слух у меня так и не появился… Разные песни я и сейчас исполняю на один и тот же мотив.

— Всех авторов уравнял в правах! — с грустью когда-то шутила мама, как бы сочувствуя композиторам.

Она ощущала постоянную потребность сочувствовать людям. Даже тем, которые, на мой взгляд, в сочувствии не нуждались.

— Все в этом нуждаются, — уверяла она. — Безоблачных судеб нет.

Облака — еще ничего: от них не бывает грозы. А над маминой судьбой два раза собирались такие тучи, что ей до конца жизни могли бы чудиться громы и молнии. Но не чудились.

У нее был единственный брат… Мой дядя. Как только я стал что-либо понимать, мама рассказала, что брат ее погиб на войне. Ему было всего восемнадцать — и я вслед за мамой называл его просто Андрюшей.

У нее был единственный муж. Мой отец… Он тоже воевал. Но вернулся домой.

— Вернулся, чтобы проститься, — говорила мама.

На фронте отца засыпало землей. Он был сильно контужен. Его откопали… Но контузия осталась в нем — и через тридцать лет вновь засыпала землей. Уже навсегда.

— Ненавижу войну! — говорила мама.

Слово «ненавижу» звучало в ее устах так странно, что я каждый раз вздрагивал.

«Нина Васильевна — наш добрый гений!» — восклицали соседи из разных квартир. И лишь сосед по фамилии Гнедков, живший прямо под нами, встретив маму, начинал заботливо поучать ее:

— Не расшибайтесь, Нина Васильевна. Не оценят! Поверьте: каждый будет судить о вас не по тому, что вы свершили для других, а лишь по тому, что сделали для него. Персонально. Изменить человечество — это не в ваших силах.

Голос у Гнедкова был вкрадчивый, въедливый. Он доверительно заглядывал в глаза, особенно когда говорил про все человечество, которое не устраивало и раздражало его.

Почему меня прозвали Горнистом?

Этого я не могу сказать, пока не дойду до одной истории, которая сама все объяснит: скромность украшает человека. Хотя, как сказала мне учительница Екатерина Ильинична, с которой вы познакомитесь несколько позже, «скромность, не живет в одиночку». Она пояснила:

— Когда мы говорим, что человек скромен, надо мысленно подразумевать «но»: отважен, но скромен; талантлив, но скромен… А сказать «скромен, но скромен», — нельзя. Чего скромничать, если не имеешь других достоинств?

Про Екатерину Ильиничну я бы сказал: умная, но скромная; честная, но скромная; просто замечательная, но скромная… Ну и так далее! Вы сами убедитесь. Она первая прозвала меня Горнистом. А потом переименовала в Сигнальщика. Почему? И об этом вы узнаете, как говорится, в свое время.

Буду рассказывать по порядку, чтобы не сбиться. Тем более что все это было уже давно.

Мама была педиатром. Проще говоря, детским врачом. Но дети нашего дома к ней за советами не обращались: в юную пору человек ощущает себя бессмертным и не думает о недугах. Взрослые же не давали маме прохода: было известно, что, ухаживая за больным мужем, то есть за моим отцом, мама овладела всеми медицинскими специальностями.

— Ваша квартира напоминает процедурный кабинет: делаете уколы, измеряете давление, — укорял маму Гнедков, живший под нами. — Если б я был вашим мужем, я бы этого не допустил!

Я радовался, что Гнедков никогда не мог стать маминым мужем.

Но на всякий случай предупредил:

— Не думай, что он заботится о тебе: плохие не могут любить хороших.

— Но, к сожалению, хорошие иногда любят плохих, — со вздохом ответила она. — Это случается.

— Щедрой вас, поверьте, будет считать лишь тот, кого вы облагодетельствуете, — втолковывал маме, доверительно заглядывая ей в глаза, Гнедков с нижнего этажа. — А всех, Нина Васильевна, благодеяниями не охватишь! Да и охваченные скоро забудут…

— Я и не хочу, чтобы они помнили.

— Вы похожи на своего брата Андрюшу. Он тоже был слабохарактерным. Не умел говорить «нет». Научитесь отказывать! Это полезное свойство.

Мама была терпелива, когда дело касалось ее самой: беззвучно переносила физическую боль, умела скрывать душевную. Она, невысокая, худенькая, коротко подстриженная, в этих случаях лишь напряженно сжималась — и тогда уж совсем начинала походить на семиклассницу. Но если были несправедливы к кому-либо другому, черты ее лица и голос становились острыми, словно обнажались для отпора, для битвы.

— Андрюша был слабохарактерным? — переспросила она Гнедкова. — Идем, Петя! — Мама жестко взяла меня за руку. Потом обернулась к соседу с нижнего этажа. — Со своим слабым характером он поднялся навстречу танку. Вам не доводилось так поступать?

Худенькая мама протащила меня вверх по лестнице на наш третий этаж: она не желала слушать Гнедкова.

Потом перегнулась через перила и оттуда, сверху, еще раз метнула в него копье:

— Отыскивать слабое у сильных, мелкое у крупных — утешительно для себя, не правда ли? Так вроде и сближаешься с ними?

— Что вы имеете в виду? И кого? — вопрошал снизу Гнедков так обескураженно, будто, играя, ударил по мячу, внутри которого оказалась взрывчатка.

Мама точно знала, кто, в какой квартире и чем болен.

Больных мама определяла сразу: по цвету лица, по воспаленному блеску глаз, по движению и походке. Она не могла пройти мимо человека, который недомогал.

«У-у, как вы дышите! — обращалась она к одному. — Не помогать сердцу это варварство, бескультурье».

«Зачем вы стараетесь превозмочь болезнь на ногах? — обращалась к другому. — Конфликт с организмом не кончится в вашу пользу!»

Людей, пренебрегавших здоровьем, мама считала жестокими:

— Себя не жалеют, так пожалели бы близких!

«Ваш вид мне не нравится!» — говорила она, вытягиваясь на носках, как во время гимнастики, и ощупывая чей-нибудь лоб. Ладонь ее определяла температуру с точностью до десятых.

Постепенно, сама того не желая, мама приучила соседей обращаться к ней не только по медицинским вопросам, но и с другими просьбами. «Бюро добрых услуг» — прозвали нашу квартиру.

— Необидное прозвище, — сказала мама. — Но в бюро не может работать один человек. Должно быть минимум два. Ты понял?

— Живете на износ, — сокрушался Гнедков. — А те, ради кого вы изнашиваете себя, захотят ли вас ремонтировать в случае какой-либо жизненной аварии? Ведь врачи, я догадываюсь, не только лечат, но и сами болеют.

Порождать неверие в окружающий мир было болезненной страстью соседа с нижнего этажа.

— Видел бы ваш покойный супруг! Он-то ведь до этой своей болезни… нежил и баловал вас, как дитя!

Нежность, однако, не изнежила маму, а баловство не избаловало. Она жила на износ так, будто износа быть не могло: прятала усталость, а поступки не выдавала за подвиги.

— Врач — не только профессия, но и образ жизни, — уверяла она.

И «бюро добрых услуг» продолжало действовать.

Одинокие болели гораздо чаще и дольше, чем семейные.

— Одиночество, как притаившаяся инфекция, подтачивает организм изнутри, — сказала мама. — Страшно подумать, но некоторые одинокие люди радуются болезни: о них вспоминают! Приходит врач из поликлиники. Я прихожу… Нельзя оставлять людей одинокими!

«Ненавижу войну!» — каждый раз повторяла мама, подходя к квартире на первом этаже, где жила Надежда Емельяновна. Этими словами мама будто стучалась к ней.

— Иди домой, Петя! Она, когда разговаривает с детьми… плачет. Так что иди.

Дочь Надежды Емельяновны погибла на войне в сорок первом году. Ее звали Таней.

Мама брала меня за локоть и осторожно подталкивала к лифту.

Она уже тогда отставала от меня на полголовы, но все в ее облике было зрело, определенно.

— Я — завершенный объект, — говорила она. — А ты выглядишь еще недостроенным.

Ссылка на основную публикацию