Лев Кассиль – Дорогие мои мальчишки
Лев Кассиль – Дорогие мои мальчишки краткое содержание
Дорогие мои мальчишки читать онлайн бесплатно
Дорогие мои мальчишки
Глава 1. Тайна страны Лазоревых Гор
Так как в своей жизни я сам не раз открывал страны, которых не нанесли на карту лишённые воображения люди, то меня не слишком удивило, когда мой сосед по блиндажу, задумчивый великан Сеня Гай, признался мне, что открыл Синегорию — никому не ведомую страну Лазоревых Гор. Там он и свёл дружбу с прославленными Мастерами-синегорцами Амальгамой, Изобаром и Дроном Садовая Голова.
С техником-интендантом Арсением Петровичем Гаем я познакомился на краю света летом 1942 года, когда плавал на Северном флоте. Гай был здесь синоптиком одного из военных аэродромов Заполярья, пожалуй самого северного авиационного стойбища мира. Место это обозначено на карте, но нам от этого было не легче. Мы бы скорее предпочли, чтобы немцы считали, будто этой маленькой каменистой площадки, острозубых скал и мшистых сопок вообще нет на свете. Может быть, нас тогда оставили бы в покое…
Полярный круглосуточный день не давал нам ни сна, ни отдыха. Нас бомбили с утра до вечера, а утро в этих краях началось недель пять назад и до вечера надо было ждать ещё не меньше трёх месяцев. Раз по десять в сутки нам приходилось залезать в щели, а над головой взлетали обломки расколотых валунов, градом сыпались пластинки шифера.
По сигналу «воздух» Сеня бросался снимать с маленькой вышки полосатую матерчатую колбасу — длинный сачок для ловли ветра, — хватал термометр и ещё какие-то приборы, и всегда бывало так, что являлся он в укрытие последним, когда всё уже кругом ухало, трещало и сыпалось.
— Сегодня, кажется, дают на все двенадцать баллов, — негромко ворчал он и, роясь в каких-то прихваченных им бумажках, тихонько мурлыкал про себя песенку, которую я уже не раз слышал от него:
И, если даже нам порой придётся туго,
Никто из нас, друзья, не струсит, не соврёт.
Товарищ не предаст ни Родины, ни друга.
Вперёд, товарищи! Друзья, вперёд!
Я знал, что Сеня Гай между делом пишет стихи. И вообще мне было известно о нём всё, что может быть известно о человеке, с которым уже две недели живёшь в одном блиндаже. А с Гаем мы быстро сошлись. Оба мы были волжане и наверняка знали, что нет на свете реки лучше, чем наша Волга. До войны Арсений Петрович Гай изучал направление и особенности ветров в волжском низовье, где летом всегда дует горячо и засушливо. Был он прежде учителем в средней школе, потом работал с пионерами. Он мог часами рассказывать увлекательнейшие вещи о погоде, о засухе, об изменчивых течениях воздуха. Он знал все ветры наперечёт и обычно свой рассказ заключал фразой: «Мы всё ещё изучаем направление ветров, а задача состоит в том, чтобы повернуть их». И, сказав так, он снова брался за свои кальки, планшетки, карты и вычерчивал какие-то сложные кривые, напевая под нос:
Отца заменит сын, и внук заменит деда,
На подвиг и на труд нас Родина зовёт!
Отвага — наш девиз, — Труд, Верность и Победа!
Вперёд, товарищи! Друзья, вперёд!
— Это о каком же таком девизе вы распеваете, Сеня? — спросил я однажды у него, когда мы лежали рядом в укрытии и треск зениток, уханье бомб стихли настолько, что можно было уже разговаривать.
— Это в нашей Синегории… Ну, кажется, отбой. Пойду шар-зонд запущу, верхние слои прощупаю.
Так я впервые услышал о синегорцах. Естественно, мне захотелось узнать больше. Однако, когда я пробовал расспрашивать Гая, этот большой, широкоплечий, громоздкий человек со свежим мальчишеским лицом смущался, отнекивался, обещал каждый раз рассказать при случае всё подробно, но откладывал дело со дня на день.
Меня очень влекло к Арсению. Я чувствовал, что ласковая и весёлая тайна Гая очень дорога ему, и был осторожен в расспросах, не торопил, не настаивал. Срок моей командировки на Север истекал, пора было собираться в Москву, но мне было жаль расставаться с Гаем: я очень привязался к нашему синоптику. Если выпадали свободные часы и не было налёта, мы бродили с ним по сопкам, лазили на скалы, пугая птиц. Гай показывал мне места, где весной бывают птичьи базары, определял по положению валунов направление древних ледников, рассказывал об особенностях полярной карликовой берёзки-стланки и оленьего мха ягеля, в котором глохли наши шаги. Гай много знал и умел обо всём рассказать по-своему, неожиданно; всё вокруг — и мох, и валуны, и облака открывали ему свои секреты, и казалось, что даже нелюдимая природа Заполярья доверяет Гаю и считает его своим человеком.
Ему часто приходили письма. Я видел на конвертах старательно выписанный адрес: «ВМПС № 3756-Ф», и заметил раз в уголке одного письма что-то вроде герба, никогда не виданного мною ни в одной геральдике: по светлому полю выгибалась радуга, и её пересекала стрела, повитая плющом. Однажды пришёл Гаю подарок — кисет и маленькое скромное зеркальце с крышкой, как у блокнота. И на кисете и на крышке был тот же герб со стрелой и радугой. А вокруг герба было выведено нечто вроде девиза: «Отвага, Верность, Труд — Победа».
— Вот, — сказал Гай, давая мне полюбоваться подарком, — не забывают меня у Лазоревых Гор. Синегорцы — народ верный. Это, конечно, Амальгама сообразил… Синегорчики мои дорогие! — И он улыбнулся скрытно и застенчиво.
Потом осторожно отобрал у меня зеркальце, погляделся в него, потёр коротко стриженную голову и, заметив, что я хочу что-то спросить, опередил меня.
— Ладно, ладно, — сказал он, — расскажу. Придёт время — и расскажу.
Он, видимо, хотел поближе узнать меня и пока не считал ещё достаточно созревшим, чтобы делить со мной свою тайну. Но я после этого разговора немножко осмелел и, когда Гай снова получил письмо, уже сам спросил:
— Ну, что в Синегории слышно? Как поживают синегорцы и этот… как его… Альбумин.
— Амальгама, — чуть усмехнувшись, но тотчас снова став серьёзным, поправил меня Арсений.
— Нет, правда, откуда же это письмо и кисет?
— Из Синегории… Откуда же ещё?
И лишь в день моего отъезда, когда я уже завязывал свой рюкзак, Арсений Петрович, закончив составление сводок всем, кто заказывал погоду, сказал мне:
— Улетаете сегодня. Ну что ж, хотите, я расскажу вам напоследок? Только, чур, не перебивать меня. Хотите слушать, так уж слушайте и принимайте всё на веру…
Мы сидели с ним у землянки, где помещалась метеостанция. Ночью сильно штормило. Море в заливе было тёмно-сиреневое после дождя и не совсем ещё уходилось. Радуга гигантской семицветной скобой охватила небо, одним своим полупрозрачным концом слегка врезалась в горизонт и казалась потому совсем близкой. Истребители прошлись под радугой, как под огромной воздушной аркой. В капонирах, сложенных из камней, укрытые ветвями притаились самолёты-штурмовики. Под навесом с маскировочной сеткой лётчики играли в «козла» и громко стукали о стол. Они играли молча и только крякали, когда с размаху выкладывали подходящее очко. В одной из ближних землянок запустили патефон. Песня была про златые горы, про реки, полные вина, которые певец отдал бы за чей-то ласковый взор, — на, бери всё, не жалко, только люби… И оба мы — Арсений и я — вздохнули вместе, хотя и каждый о своём.
— Ну ладно, — начал Арсений, — давайте расскажу.
Глава 2. Сказание о трёх Мастерах
— Была некогда такая страна Синегория, — начал свой рассказ Гай. — И там, у Лазоревых Гор, жили работящие и весёлые люди — синегорцы.
Путешественники из дальних стран приезжали сюда, чтобы полюбоваться Лазоревыми Горами, отведать чудесных плодов, которые в изобилии зрели тут, и приобрести несравненной чистоты зеркала, а также знаменитые мечи, острые и прочные, но столь тонкие, что стоило повернуть их ребром, и они делались невидимыми для глаза. Плоды, зеркала и мечи Синегории славились на весь свет, и кто же не знал, что именно тут, у подножия горы Квипрокво, живут Три Великих Мастера — славнейший Мастер Зеркал и Хрусталя ясноглазый Амальгама, искуснейший оружейник Изобар и знаменитый садовник и плодовод, мудрый Дрон Садовая Голова!
Могучие руки Изобара легко гнули самое толстое железо, но могли сплести и тончайшую кольчугу. Он ковал и мечи и плуги, а дети синегорцев играли затейливыми погремушками, которые мастерил для них добрый оружейник. Дрон Садовая Голова выращивал виноград, крупный, как яблоки, и яблоки, огромные и тяжёлые, словно арбузы. В садах его цвели розы и лилии невиданной красоты. От аромата их люди веселели, как от самого крепкого вина. Но больше всех синегорцы любили Великого Мастера Амальгаму. Он отливал стекло, в гранях которого всеми семью своими цветами жила радуга, а зеркала славного Мастера обладали таинственным свойством сохранять в своих глубинах солнечный свет и излучать его в темноте. Причём тончайшие лучи, если перебирать их пальцами, пели, будто струны арфы. Все любили Мастера, ибо люди в Синегории были красивы и зеркала мало кого огорчали, а дети радовались семицветным зайчикам, которые целыми стайками спрыгивали с зеркал Амальгамы.
Рецензии на книгу « Дорогие мои мальчишки »
Лев Кассиль
ISBN: | 978-5-91045-809-7 |
Год издания: | 2015 |
Издательство: | Издательский Дом Мещерякова |
Серия: | Мальчишки и девчонки |
Язык: | Русский |
Свою знаменитую повесть “Дорогие мои мальчишки” Лев Кассиль посвятил памяти Аркадия Гайдара, чье имя угадывается в имени одного из главных героев – Арсения Петровича Гая.
Действие повести разворачивается во время Великой Отечественной войны в маленьком приволжском городке Затонске. Именно здесь мальчишки-школьники, воодушевленные учителем Арсением Гаем, создают свой собственный сказочный мир – таинственную Синегорию, где живут преданные, добрые и отважные люди. Но в сказку врывается тяжелая реальность: война сначала уносит жизнь любимого учителя, а потом приходит и в крошечный Затонск. И вот уже мальчишкам приходится не в сказке, но в были отстаивать верность своему синегорскому девизу – “Отвага, Верность, Труд – Победа!”
Лучшая рецензия на книгу
К своему стыду “Дорогие мои мальчишки” – первая прочитанная книга Льва Кассиля. В советское время он был дико популярен, особенно среди детей и молодёжи. Но найти в библиотеке или купить книгу было довольно проблематично.
От прочитанного осталось двойное впечатление. С одной стороны, Кассиль – несомненно талантливый писатель, пишет поучительно и увлекательно. Но с другой стороны, имеются много вещей, от которых меня просто коробит.
Итак, дети и война – понятия, как известно, не совместимые. Но у Кассиля вполне даже ничего. Дети не просто после учёбы становятся за станки, чтобы увеличить военную мощь Красной Армии, но и принимают непосредственное участие в битве с немецкими оккупантами. Маленькие пацаны идут в штыковую атаку/правда не у всех есть штыки, а если и имеются то добытые неизвестно где/ на окопы немцев и в ближнем бою побеждают противника. Никогда не читал о рукопашных между детьми и сильными и опытными воинами Вермахта. Тем более, чтобы воины Вермахта были побиты какими-то пацанами. Конечно, это война и имеются убитые и раненые. Но их смерть проходит каким-то едва заметным фоном и выглядит как-то абстракнто и отстранённо. Вообще, вся война у Кассиля напоминает компьютерную игру бродилку-стрелялку. лишь досадными потерями, которые можно тут же восполнить или попытаться Try Again. Исторический фон происходящих событий описан едва заметно. А трудовые военные будни описаны как увлекательное приключение.
Здесь вы не найдёте ужасы войны, описанные Эмилем Золя в “Разгроме” или Виктором Гюго в “Отверженные” где смерть на поле боя каждого бойца описана невроятно ярко и трагически.
Ещё, повествование какое-то ну очень уж бодрое и оптимистическое, фразы нередко напоминают бодрые лозунги. Конечно, нужно понимать, что книгу написал советский писатель в советское время, когда существовали определенные правила игры и мощная цензура.
Правда о войне долгие годы повсюду замалчивалась. Хотя имелась масса книг и мемуаров о войне, выпускались фильмы и спектакли. Но ряд вещей был запрещён. Вы не найдёте в советских книгах о войне ничего о загранотрядах и штрафбате, о СМЕРШЕ и бездарности управления советских штабистов и партийных руководителей, о расправе с освобожденными или бежавшими из плена советскими военнопленными и, конечно же, об ужасах сталинского режима и роковых ошибках советского руководства во главе со Сталиным, которые многократно увеличили количество жертв. Немцы изображались тупыми и трусливыми, а советские солдаты и офицеры – умными и бравыми.
Первым, кто изобразил фашистов умным и опасными противником был Константин Симонов в книге “Живые и мёртвые”. Но Симонов был придворным писателем на особых условиях, и тому много чего позволялось писать, в отличие от другой советской пишущей братии.
Многие из советских писателей играли по правилам того времени, т.е. находились в услужении у власти и писали о том, о чём им велели. Кто-то играл по правилам, но писал “в стол” всю правду о сталинизме и войне/например, “Дети Арбата” Рыбакова/. Кто не хотел играть по правилам и писал о войне больше правды, / например, “В окопах Сталинграда” Виктора Некрасова/ тех запрещали или печатали в очень ограниченных экземплярах, а то и репрессировали.
Лев Кассиль всегда играл по правилам. Поэтому советская пропаганда использовала талант писателя для “советского воспитания детей и юношества”. Ничего плохого во многих аспектах воспитания не было. Детей воспитывали любить Родину, быть честным и трудолюбивым, не бояться трудностей и помогать старшим. Но часто были и перегибы. Например, во многих фильмах и книгах была идеофикс “В жизни всегда есть место подвигу”. Тоже, вроде, похвально. Но получалось так что из советских людей делали послушных рабов, с радостью жертвовавших своей свободой и даже жизнью рады надуманных и лживых идеалов построения коммунизма.
Лев Кассиль и в этой книге как бы выполнял заказ партии. Вдохновлял детей на военные и трудовые подвиги. Но таково было время. Против течения шли лишь единицы. О многих истинных борцах за свободу слова и совести не осталось никакой памяти.
К своему стыду “Дорогие мои мальчишки” – первая прочитанная книга Льва Кассиля. В советское время он был дико популярен, особенно среди детей и молодёжи. Но найти в библиотеке или купить книгу было довольно проблематично.
От прочитанного осталось двойное впечатление. С одной стороны, Кассиль – несомненно талантливый писатель, пишет поучительно и увлекательно. Но с другой стороны, имеются много вещей, от которых меня просто коробит.
Итак, дети и война – понятия, как известно, не совместимые. Но у Кассиля вполне даже ничего. Дети не просто после учёбы становятся за станки, чтобы увеличить военную мощь Красной Армии, но и принимают непосредственное участие в битве с немецкими оккупантами. Маленькие пацаны идут в штыковую атаку/правда не у всех есть штыки, а если и имеются то добытые… Развернуть
Сочинение по книге Л. Кассиля «Дорогие мои мальчишки»
Этим летом я прочитал увлекательную книгу Л. Кассиля «Дорогие мои мальчишки». С первых страниц я погрузился в загадочный мир Синегорья, полный загадок и приключений.
По мере развития сюжета я узнал, что тайна Лазоревых гор тесно связана с жизнью приволжских мальчишек. На их долю выпало тяжелое испытание – Великая Отечественная война. Конечно, героям не пришлось воевать на передовой в силу их возраста, однако многие из них, как могли, в тылу помогали своей родине.
К таким героям, в первую очередь, нужно отнести Капку Бутырева. Этот мальчишка, на попеченье которого остались младшие братья и сестры, был своеобразной знаменитостью и гордостью города Затонска. Несмотря на свой маленький рост и щуплость, этот мальчишка отлично работал на Судоремонтом заводе и уже стал фрезеровщиком четвертого разряда. Кроме того, он успевал хорошо учиться в училище. Также Капка был бригадиром, и его команда всегда была в первых рядах по выполнению плана.
Герой пользовался уважением и авторитетом у всего города, может быть еще и потому, что все знали – война сделала Капитона сиротой.
Такого «выдающегося» человека не могли не заметить синегорцы – Валерка Черепашкин и его друг-телохранитель Тимка. Они, исполняя «свой долг», оберегали Бутырева, старались защитить его в меру своих сил. Вернее, защищал в основном большой и толстый Тимка, Валерка же в их команде был «мозгом».
Тщедушный и болезненный, Черепашкин «был историком города Затонска и аккуратно записывал в свою памятку все выдающиеся события и явления и интересные случаи, которые были в городе».
Вначале Валерку удручало то, что в городе практически ничего не происходит. Вот разве что Капка конфликтовал с длинновязым Лешкой Дульковым, который воровал, не хотел хорошо работать и всячески портил репутацию бригады Бутырева. Однако очень скоро жизнь Затонск начала наполняться событиями. Сначала в город прибыла команда юнг, с которыми учащиеся училища и молодые рабочие завода стали конфликтовать. Они ни за что не хотели принимать этих «героев», считая их просто задаваками: «Юнги казались им бездельниками и щеголями». Однако писатель сразу предупреждает нас, что «не знали ремесленники Рыбачьего Затона, что эти аккуратно подобранные парни в бушлатах и в бескозырках хлебнули такого, что и не снилось затонским».
И совсем скоро юнгам пришлось продемонстрировать свои умения. Затонск окружили фашисты. Из города срочно эвакуировали многих жителей, в том числе и детей. Но Капка и синегорцы остались. Остались вместе с юнгами, своими недавними соперниками, защищать родной Затонск. И пред лицом серьезной опасности помирились и объединились все. Лешка Ходуля отдал Рите, сестре Бутырева, свое самое дорогое сокровище – «маленькую медную зажигалку», а Капка подружился со своими соперниками – юнгами.
Это произошло после события, которое я считаю самым «сильным» повести. Фашисты наступали все плотнее, силы защитников Затонска иссякали. И тут Капка, под перекрестным огнем, пробрался к юнгам и рассказал обо всем. А потом вывел их в тыл к фашистам, прорыл ход и один обезвредил немецкого пулеметчика. И во всем этом Капке помогали и поддерживали юнги: «Ну, Бутырев, молодец, добро, – сказал мичман. – Из тебя бы, пожалуй, даже и моряк вышел!»
Все закончилось хорошо – герои не пустили фашистов на русскую землю. Но сам бой принес много потерь. Очень неприятным для меня был эпизод, когда на глазах у Бутырева погиб Сережа Палихин. Но его смерть, мне кажется, только вдохновила Капку, придала ему смелости: «Он обливался кровью. Вот Палихин свалился, но оперся сперва на одно колено, потом подтянулся, встал и опять бросился на немцев, ухватив обеими руками дуло автомата у одного из парашютистов». Можно сказать, что благодаря и Палихину, в том числе, затонцы прогнали фашистов с родной земли.
Я очень рад, что мне довелось прочитать повесть Льва Кассиля «Дорогие мои мальчишки». Я читал эту книгу «на одном дыхании». Не сомневаюсь, что она станет одним из моих любимых произведений о детях в Великую Отечественную войну.
Краткое содержание «Улица младшего сына»
Повесть «Улица младшего сына» Кассиля была написана в 1949 году. В книге описывается подвиг 13-летнего мальчика, который наравне со взрослыми сражался за освобождение родины от фашистских захватчиков.
Для читательского дневника и подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Улица младшего сына». Проверить полученные знания можно при помощи теста на нашем сайте.
Главные герои
Володя Дубинин – отважный пионер, партизан, отдавший собственную жизнь ради спасения родины.
Другие персонажи
Евдокия Тимофеевна – мать Володи, заботливая, любящая женщина.
Никифор Семенович – отец Володи, моряк, помощник капитана.
Валя – старшая сестра Володи, комсомолка.
Краткое содержание
Часть первая. «Расти, мальчуган!»
Каждую весну Володя переезжал из Керчи к дяде в Старый Карантин, где он « с матерью и сестрой Валей обычно проводил лето ». Это было чудесное место, где дети вовсю резвились, бегали на рыбалку, купались в море, придумывали множество разнообразных игр. За поселком они обнаружили каменоломню, в штольнях которой они проводили много времени, несмотря на запреты взрослых.
Евдокия Тимофеевна с Володей переехала в Мурманск. Каждый день они ходили « порт справляться, когда придет теплоход «Леонид Красин», на котором плавал отец ». Никифор Семенович служил « помощником капитана по политической части », и Володя очень гордился им. Мальчик увлекся чтением, и даже изучал морские справочники отца.
Вскоре Володю приняли в пионеры, и он оказался в Артеке. Мальчик как раз попал на празднование очередной годовщины пионерлагеря – « это было 16 июня 1941 года », и спустя несколько дней он должен был вернуться домой. За время пребывания в лагере « Володя загорел, возмужал, поправился ». Отец был в рейсе, и мальчика обстоятельно расспросили об отдыхе мать и Валя. На следующее утро он собирался встретиться с друзьями. Но все планы перечеркнула война.
Часть вторая. «Подземная крепость»
Отец Володи ушел на фронт. К тому времени мальчику было почти четырнадцать лет, и он очень переживал, что его не взяли на фронт вместе с отцом, и жизнь его « проходит без толку ». Он стал помогать тем, чьи отцы, братья и сыновья отправились на войну, однако этого ему показалось мало.
Жители Керчи, где в то время находилась вся семья Володи, начали спешно эвакуироваться. Володя узнал о тайной операции партизан, и вызвался им помочь. Вместе с троюродным братом Ваней и другими партизанами он поселился в штольнях заброшенной каменоломни. « Полсотни людей, зажатых в подземных камнях — и пожилые, и совсем еще юные, и дети » приняли сознательное решение – отдать свои жизни за освобождение родины.
Вскоре немцы узнали, « что под их ногами, в каменоломнях, скрывается, по слухам, целая армия партизан ». Им не удалось пробиться сквозь надежную баррикаду, и тогда фашисты надежно обложили каменоломню, прервав партизанскую деятельность. Затем немцы решили залить штольни водой. Положение партизан оказалось критическим. Через неприметный узкий лаз Володя и Ваня вылезли на поверхность. Они узнали, что Старый Карантин освобожден от немцев, но выходы из штолен заминированы.
Началась работа по разминированию штолен. В новогоднюю ночь « сбылся желанный, загаданный час свиданья », и мальчик встретил мать и сестру. Володя решил помочь саперам, и в первый же день подорвался на мине. В мирное время в Керчи в честь отважного пионера была названа улица.
Заключение
В своем произведении Кассиль приводит непреложную истину – героями не рождаются, а становятся. Подвиг маленького героя не прошел бесследно – он навсегда остался в памяти благодарных потомков.
После ознакомления с кратким пересказом «Улица младшего сына» рекомендуем прочесть произведение в полной версии.
Тест по повести
Проверьте запоминание краткого содержания тестом:
Ранний восход
Очень кратко
Рассказ о талантливом начинающем художнике, трагически и нелепо погибшем в пятнадцать лет.
Часть первая
Коля Дмитриев родился в семье художников по текстилю, Фёдора Николаевича и Натальи Николаевны. Детство он провёл в маленьком приарбатском дворе. Больше всего Коля любил рассказывать своему лучшему другу, огненно-рыжему Женьке (Женьче) Стриганову, и младшей сестрёнке Кате придуманные им самим истории. Попутно мальчик рисовал картинки к этим историям на маленьких — чуть больше марки — кусочках бумаги. Был у Коли и недруг — мальчик из соседнего двора Викторин Ланевский, сын директора модного ателье.
Рисовал Коля с раннего детства. Само слово «работа» было связано для мальчика с кистями и красками. Понятие перспективы, самое трудное в ремесле художника, Коля постиг самостоятельно в шесть лет. Родители, однако, не связывали будущее сына с изобразительным искусством. У Коли нашли «почти абсолютный слух», и мальчик несколько лет учился играть на рояле.
Коля очень любил свой двор и уважал его жителей, особенно отца Женьчи, плотника Степана Порфирьевича, который строил павильоны для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Ещё одним уважаемым человеком во дворе был десятиклассник Костя Ермаков. Этот рослый, широкоплечий и приветливый юноша любил возиться с малышами и был для них непререкаемым авторитетом.
Осенью Костя планировал поступить в Институт инженеров транспорта, но его планам не суждено было исполниться — началась Великая Отечественная война, и сразу после выпускного Ермаков получил повестку из военкомата. Ушёл воевать и Степан Порфирьевич.
И всё уезжали, уезжали люди, и уходили поезда с вокзалов к тому краю советской земли, который переступил враг, всё на своём пути паля и кровавя.
Коля пытался нарисовать войну, но она не умещалась на маленьких кусочках бумаги, а работать с большими листами мальчик ещё не умел.
Вскоре начался голод. Колины родители вместе с другими художниками «делали какое-то новое, не совсем ещё понятное военное дело» — рисовали образцы камуфляжа, который будет скрывать здания и военные части от фашистских самолётов.
Немцы всё ближе подходили к Москве. Город бомбили почти каждую ночь. Коля начал бояться авианалётов, когда увидел мальчика, ослепшего от контузии, и представил, каково это — жить в вечной тьме.
Осенью началась эвакуация. Уехал в Новосибирск Викторин, а Женчу забрала в деревню тётка. Дмитриевы уехать не успели — фашисты были уже у Москвы. Однажды ночью по репродуктору объявили о провале «немецкого плана окружения и взятия Москвы». Родители разбудили Колю, чтобы и он мог порадоваться. Эту ночь мальчик запомнил на долгие годы.
Весной пришла похоронка — погиб Костя Ермаков. Коля попытался сыграть на рояле любимую мелодию Кости, но не смог, и больше к инструменту не подходил. Рисовал он теперь тоже мало. Мальчик хотел «каким-нибудь простым, посильным делом участвовать в труде взрослых». И ему пришлось потрудиться летом на огороде под Москвой, в Мамонтовке, где Дмитриевы выращивали картошку.
Война начала отступать, возвращались из эвакуации люди. Приехал домой повзрослевший Женьча и стал хозяином и повелителем окрестных дворов. Но Колю это не задевало — мальчик пошёл в школу, и теперь у него были другие интересы.
Вернулся и Викторин Ланевский. В эвакуации он занимался в кружке художественного слова и теперь неудержимо хвастался своим умением артикулировать и знакомством с известными актёрами. Женьча, который был старше Коли на несколько лет, теперь относился к нему как к малышу и всё сильнее сближался с Викторином.
Художественный талант Коли обнаружили в третьем классе, когда мальчик помог оформить школьную стенгазету. Пионервожатый Юра Гайбуров решил, что отличника Колю пора принимать в пионеры. Посмотрев Колины рисунки, Юра, немного разбиравшийся в живописи, посоветовал мальчику «не бросать этого дела». Слова пионервожатого послужили для Коли толчком — он начал больше рисовать.
Весной с фронта вернулся Степан Трофимович. В бою он потерял правую руку и не мог плотничать, но вскоре нашёл себе дело — начал обучать молодых плотников.
Родители Коли, просмотрев его последние рисунки, признали, что сын будет рисовать. Вскоре мальчик поступил в изобразительную студию Дома пионеров.
Часть вторая
Через месяц учёбы в изостудии учитель Коли заметил явный талант и упорство мальчика и перевёл его в старшую группу. Вскоре Колю выбрали старостой студии. Теперь мальчик постоянно носил в кармане маленький альбом и зарисовывал в него жанровые сценки, подсмотренные на улице.
Девочки в студии считали, что Кате повезло иметь такого талантливого брата, как Коля. Сам мальчик так не считал. Он вспомнил, как часто обижал сестру, рисовал в её тетрадках, и решил исправиться — снова сблизился с Катей.
Той же зимой, играя на пустыре в хоккей, Женьча, Викторин и Коля познакомились с близняшками Кирой и Надей Суздальцевыми. Вскоре Викторин «поотстал от компании», а для Коли и Женьчи знакомство превратилось в дружбу. Особенно сильно юный художник сблизился с тихой, спокойной Кирой.
Коля не любил хвастаться своим талантом. Кира узнала, что её новый друг — талантливый художник только после того, как Коля помог девочке оформить школьную стенгазету. Мальчику всё больше не нравились его работы, он чувствовал, что профессионально не растёт, и считал, что его перехваливают. У него не получалось «составить нужный цвет, правильно смешать краски», хотя цветовые оттенки он улавливал очень точно.
Сергей Николаевич понимал, что студия не даст Коле необходимых знаний и навыков, и посоветовал Дмитриевым пристроить сына в художественную школу. Коля сомневался, удастся ли ему совмещать изобразительную науку со школьными предметами, и решил посоветоваться с вожатым Юрой, а тот познакомил его со своим отцом — знаменитым профессором-геологом Александром Николаевичем Гайбуровым.
Профессор считал, что художник, как и любой талантливый человек, должен быть мастером, а чтобы стать им, надо учиться.
Талант есть более свойство души. Знание — это вооружение ума. Мастерство представляет собой ‹…› выражение воли, которая ищет средства и способы приложить к делу силу ума и души.
Разговор с профессором помог Коле решиться. Теперь мальчик часто навещал Александра Николаевича и советовался с ним.
Вскоре Колю приняли в Городскую Художественную школу. Началась настоящая наука — мальчику пришлось постигать всё приёмы изобразительного искусства с самых азов. Коля жадно учился и много читал о знаменитых художниках. Он всё реже общался с Женьчей, который поступил в ремесленное училище.
Неожиданно Фёдор Николаевич заболел гриппом, болезнь дала осложнения, и отец Коли ослеп. Зрение к нему вернулось только через несколько долгих и тяжёлых месяцев, накануне Дня Победы. Вся страна праздновала капитуляцию Германии, и Коля с друзьями до поздней ночи толкался в праздничной толпе.
Вскоре открылась Третьяковская галерея, и Коля впервые увидел оригиналы работ художников, о которых так много знал. Мальчик стал бывать в музее каждое воскресенье и даже затащил туда солидного работягу Женьчу. Тот так проникся силой искусства, что по дороге домой приструнил бездельника, сорвавшего со стены плакат.
Фёдор Николаевич решил ещё раз проверить, верно ли Коля выбрал путь в жизни, и отнёс работы сына своему двоюродному брату, известному художнику Владимиру Владимировичу Дмитриеву. Тот признал талант племянника и предложил ему поступить в Среднюю Художественную школу, обещая поддержать его при поступлении.
Подтянуть хромавшую до сих пор живопись и цветопередачу Коле помогла художница-педагог Антонина Петровна Сергеева, с которой мальчик прозанимался всё лето. Свои рисунки Коля иногда показывал Кире, которая не восторгалась, а смотрела внимательно, с уважением и радовалась его успехам. Гуляя по городу, друзья болтали обо всём, кроме Колиных занятий, но Кира верила, что Коля станет великим художником.
Однажды, на вечеринке перед отъездом Киры с мамой в Крым, Коле признался подруге, что мечтает нарисовать картину «Ранний рассвет». Именно тогда состоялся первый в жизни Коли поцелуй — Кира поцеловала его в щёку. Через два дня мальчик нарисовал карандашный портрет Киры в профиль и попросил никому не показывать.
Осенью, однако, выяснилось, что этот портрет видели Женьча и Викторин. Женьча подлил масла в огонь, обвинив Киру в женском коварстве. Надя бросилась защищать сестру, заявив, что портрет всем показала она, но Коля был слишком обижен. Он взял портрет, стёр родинку, которой отличались близняшки, и завил, что рисовал именно Надю, а потом и вовсе порвал рисунок.
Ему казалось, будто он из себя выдрал что-то, как страницу выдирают из книжки. И вот оборвалась очень важная строка на полуслове, и следующая страница начинается бессмысленно.
В Художественную школу Коля поступил сам, не воспользовавшись протекцией дяди Володи.
Часть третья
Коля радовался честно одержанной победе. Огорчало его лишь то, что он не мог поделиться своей радостью с Кирой. С Викторином, который их поссорил, мальчик порвал окончательно, Женьча тоже перестал с ним общаться. Катя предложила брату помирить его с Кирой, но Коля, напротив, написал записку, в которой навсегда отказывался от дружбы с девочкой.
Начался учебный год. Художественной школе отвели новое здание напротив Третьяковской галереи, и теперь Коля мог забегать в любимый музей после уроков. Классной руководительницей мальчика оказалась Антонина Петровна.
Учиться Коле было нелегко, но одноклассникам его работы нравились, и некоторые из них стали ему подрожать. Мальчика захватило «вдохновенное взрослое усердие, перешедшее в настойчиво зреющую страсть», он постоянно работал, и маме приходилось уговаривать сына выйти погулять.
Коля очень любил книги по искусству, но толстые иллюстрированные издания были Дмитриевым не по карману, поэтому по выходным мальчик обходил все книжные магазины и в каждом прочитывал по нескольку страниц желанной книги. Так за несколько недель он умудрялся прочесть книгу, не покупая её.
Коля всё ещё сомневался в своём таланте и не любил, когда его называли гением. Одна из одноклассниц, Юля Маковкина, преклонялась перед ним и требовала к нему особого отношения. Это сильно раздражало Колю, ведь он был обычным мальчиком, любил побегать, поиграть в хоккей или футбол и при случае мог подраться. Коля всё чаще сравнивал Юлю с Кирой.
Прошла зима. Тринадцатилетний Коля легко сдал весенние экзамены. Примерно в это время у мальчика появился новый друг — смешной, похожий на плюшевого медвежонка Витя Волк.
Летом Коля и Витя вместе отдыхали в школьном лагере. Там было много красивых мест, и мальчики усиленно рисовали. Однако упорный труд не помешал Коле поучаствовать в подушечном бою. Когда же ребята в отряде решили отпраздновать Ивана Купалу, мальчик отбывал наказание — чистил картошку — вместе со всеми, хотя поучаствовать в этом мероприятии не успел.
Красный галстук пионера — это знак того, что человек добровольно принял на себя какую-то долю ответственности за всё, что происходит в мире людей.
В наступившем учебном году Коля исправил свои ошибки в выражении цвета, и стал лучшим в классе по живописи. Он много читал и ещё сильнее сдружился с Витей. Работы юного гения стали воздушными, светлыми. Глядя на них, никто не догадывался, сколько труда Коля вложил в свои акварели.
В то время Коля с Витей увлекались «психологическими портретами». Свободное от занятий время мальчик проводил на Гоголевском бульваре, где тайком подмечал и зарисовывал самые интересные лица. Впрочем, рисовал Коля везде — и в метро, и даже на футбольном матче.
Часто Коля забегал к своей бабушке Евдокии Константиновне. Бабушка хорошо разбиралась в живописи и была знакома со многими художниками. Однажды Коля познакомился у неё с очень древним старичком — дядей Вокой, — который оказался Всеволодом Мамонтовым, сыном знаменитого мецената Саввы Мамонтова.
Из-за всех этих дел Коля реже виделся с Женьчей, но о старом друге не забывал. Женьча тем временем вступил в комсомол, поступил на курсы повышения квалификации, начал читать, ходить по музеям и лекциям.
Коля чувствовал, какие силы в нём зреют, но иногда вдруг начинал сомневаться в нужности своего труда. В такие минуты он завидовал Женьче, его мозолистым рукам. Катя считала, что брат просто тоскует по Кире, и предлагала их помирить. Фёдор Николаевич же понимал сына. Чтобы мальчик поверил в себя, отец и бабушка показывали его работы именитым художникам, и те всякий раз признавали, что Коля очень талантлив. Все эти встречи мальчик описывал в своём дневнике.
Коля много раз бывал на спектаклях, декорации к которым рисовал его знаменитый дядя Володя. На одном из спектаклей художник подошёл к племяннику, но они не успели ни поговорить, ни даже попрощаться. Тем же вечером дядя Володя умер от сердечного приступа. Смерть дяди так поразила Колю, что он несколько дней не брался за кисть и перестал делать записи в дневнике.
Пришла весна. Коля успешно сдал очередные экзамены. Возвращаясь домой с последнего экзамена, мальчик встретил Киру.
И уже ни одной минуты, ни одного мгновения дольше нельзя было терпеть, чтобы между ними оставалась лежать эта нелепая и чужая даль.
Они помирились и договорились пока быть просто друзьями. На следующий день Коля с Катей уехали в деревню Репинку, где жила Нюша, помогавшая Дмитриевым по хозяйству во время войны.
Местность вокруг Репиинки оказалась живописной, и Коля очень много работал. Кроме пейзажей он писал портреты репинцев, с которыми быстро подружился. Познакомился мальчик и с восемнадцатилетним ленинградцем Мишей Хруповым, семья которого снимала в Репинке дачу. Местный уважали Колю за мастерство и трудолюбие, а Мишу удивляли знания пятнадцатилетнего мальчика по истории искусств.
К концу каникул у Коли скопилось две объёмистые папки рисунков. Мальчик, полный сил и вдохновения, мечтал, как вернётся домой и покажет их родителям и учителям.
За несколько дней до отъезда Миша повёл Колю далеко в лес, к живописному оврагу с буреломом. С собой ленинградец прихватил ружьё, которое выпросил у соседа-охотника, хотя Коля и был против — отец запретил ему прикасаться к огнестрельному оружию.
Вышли на рассвете. На горизонте ужа разгоралась заря, которую Коля так мечтал написать. День только начинался.
Эпилог. Слово у дверей
Зимой 1951 года по СССР прошла выставка работ Коли Дмитриева. Когда картины выставлялись в Москве, профессор Гайбуров привёл на выставку группу пионеров. Перед дверями зала он сообщил ребятам, что Коля погиб 12 августа 1948 года.
Тогда, в Репинке, Миша шёл впереди, по краю глубокой промоины. Внезапно он поскользнулся, начал падать и машинально опёрся на ружьё, курок которого был взведён. Коля бросился ему помогать, и тут ружьё выстрелило. Пуля попала мальчику в висок, и он умер мгновенно.
Из Колиных акварелей сделали большую выставку. Виднейшие художники были поражены и количеством работ, и зрелым мастерством, с которым они были написаны.
Рецензия к повести Дорогие мои мальчишки (Кассиль Л. А.)
С первых же дней Великой Отечественной войны Лев Кассиль стал корреспондентом радио и ряда газет. Много раз приходилось ему восхищаться героизмом юных защитников родины, и он рассказывал об этом в своих очерках на радио и в газетах. Особое впечатление на писателя произвело дошедшее до него сообщение о том, что группа юнг с острова Валаама на Ладожском озере, совсем еще мальчишек, самоотверженно задержала под Ленинградом большой парашютный десант фашистов, прорвавшихся в тыл наших войск.
Обстоятельства военного времени не позволяли рассказать об этом в печати с указанием точного места и времени событий. И Лев Кассиль написал маленький рассказ «Юнги с острова Валаама», где все события развертывались не под Ленинградом, а на Волге, знакомой писателю с детских лет.
В эти же годы советский народ стал свидетелем героизма подростков и на мирном фронте — на фабриках и заводах. Лев Кассиль часто бывал в ремесленных училищах Москвы и Урала, где мальчишки и девчонки, которым надо было бы еще учиться в школе, становились настоящими рабочими, заменяя взрослых, ушедших на фронт.
Таких ребят, как Сташук и Капка Бутырев, писатель встречал повсюду в те дни. А с прообразами Валерки Черепашкина писатель познакомился в Москве в Обществе юных историков столицы. Председателем его был генерал A. А. Игнатьев, описавший свою жизнь в книге «Пятьдесят лет в строю» (многие черты ого можно узнать в образе
B. А. Иртеньева из повести «Великое противостояние»). Лев Кассиль был заместителем председателя этого общества. Там-то и подружился он со многими юными историками, черты которых помогли ему создать образ Валерки Черепашкина.
А то, что писатель рассказывает в начале книги про себя, было на самом деле. Действительно, в те дни Лев Кассиль был на Северном флоте, в Заполярье. И затем действительно вел передачи по радио, которые назывались «За круглым столом под часами с кукушкой».
В образе синоптика Арсения Петровича Гая мы узнаем замечательного детского писателя Аркадия Петровича Гайдара, которого Лев Кассиль очень любил. Недаром и повесть свою Кассиль посвятил памяти Аркадия Гайдара. А художник Адриан Михайлович Ермолаев, иллюстрировавший повесть, придал Арсению Гаю портретное сходство с Гайдаром. Рядом с Гаем он нарисовал и самого автора повести.
Когда Лев Кассиль писал «Дорогих моих мальчишек», уже было известно, что Гайдар погиб на фронте.
Повесть «Дорогие мои мальчишки» была закончена в 1944 году и тогда же издана Детгизом.
На конкурсе на лучшую художественную книгу для детей эта повесть получила премию.
Повесть «Дорогие мои мальчишки» много раз переиздавалась на русском языке, переведена она и па языки народов СССР. Во Франции она была издана в особой серии, куда вошли самые известные детские книги всех стран. Книгу перевели также в Польше, Чехословакии, Югославии и Болгарии.
В одном из изданий «Дорогих моих мальчишек» автор обратился к читателям с такими словами, которые были напечатаны на оборотной стороне титульного листа книги:
«Для вас, друзья, для вас, дорогие мои мальчишки и девчонки, написал я в дни Великой войны эту книгу. В ней рассказывается о ваших сверстниках, о мальчиках и девочках, которые вместе с нашей Родиной стойко выдержали горькие испытания и, как ни бушевала буря, как тяжко ни приходилось им порой, учились, работали и не расставались с самыми заветными мечтами.
Мне очень хочется, чтобы из этих мальчиков и девочек — и из вас всех тоже — выросли сильные люди с отважным сердцем, ясной головой, умелыми настойчивыми руками и доброй душой, которая ни за что на свете не примирится со злом и несправедливостью.
Может быть, и вам пригодится в жизни боевой клич моих маль
Источники:
- Лев Кассиль. Собрание сочинений в пяти томах. Том второй. Издательство: Детская литература. Москва. 1965 год.
чишек: «Отвага, Верность, Труд — Победа!»
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.