Снап . История бультерьера
Очень кратко
Рассказчик получает в подарок от друга щенка бультерьера. Собака оказывается очень храброй, смело бросается в бой даже с тем, кто больше её, и погибает во время охоты на волка.
Повествование ведётся от первого лица.
Рассказчик получил посылку от своего школьного товарища. Посылку предваряла телеграмма, в которой друг сообщал, что присылает замечательного щенка, и просил быть с ним поосторожней — «так оно безопаснее».
Коробку, на которой была надпись «Опасно», рассказчик вскрывал с осторожностью — его товарищ, склонный к розыгрышам, мог вместо щенка прислать «адскую машину или бешенного хорька». Всё это время из коробки слышалось недружелюбное рычание.
Собаки рычат на два лада: низким, грудным голосом — это вежливое предупреждение или исполненный достоинства ответ — и громко, почти визгливо — это последнее слово перед нападением.
Из вскрытого ящика выскочил маленький белый щенок бультерьера и немедленно попытался цапнуть рассказчика за ногу. Тот залез на стол и просидел на нём до темноты, а щенок караулил его. В половине одиннадцатого рассказчик перебрался на буфет, с него — на камин, а оттуда в свою кровать, бесшумно разделся и лёг, ухитрившись не побеспокоить своего «повелителя». Камин давно погас, щенку стало холодно, он забрался в постель рассказчика, который всю ночь не осмеливался пошевелиться без его разрешения.
Рассказчик дал щенку имя Джинджерснап (англ. хрустящий имбирный пряник), но звал его сокращённо — Снап (англ. хвать, щёлк). Утром он приступил к дрессировке строптивого щенка и выбрал метод «оставлять без завтрака». Весь день рассказчик не давал Снапу еды, и вечером тот сам взял её из рук хозяина.
Через три месяца хозяин и пёс стали неразлучными друзьями. Снап оказался необычайно храбрым. Иногда рассказчику казалось, что щенку вообще не знакомо чувство страха. Он отважно нападал на огромных собак, если же мальчишки начинали швырять в Снапа камнями, он бежал не от обидчиков, а к ним, и быстро расправлялся с хулиганами. Порой Снап проигрывал битву, «но никакой горький опыт не мог вселить в него и крупицы осторожности».
Рассказчик служил в фирме, торгующей скобяными изделиями. Однажды фирма послала его в северные штаты, торговать колючей проволокой. Снапа он оставил с квартирной хозяйкой, но характерами они не сошлись — щенок её презирал, она его боялась, «и оба ненавидели друг друга».
Раз в неделю рассказчик получал от квартирной хозяйки письмо, полное жалоб на Снапа. Прибыв в штат Северная Дакота, рассказчик познакомился с фермерами — отцом и двумя сыновьями Пенруф.
Нельзя побывать в местности, где занимаются скотоводством, и не услышать о злодеяниях какого-нибудь лукавого и кровожадного волка.
Волки давно перестали попадаться на отравленную приманку, поэтому Пенруфы завели для охоты на хищников собачью свору. Каждая порода собак обладает определёнными преимуществами и недостатками, и фермеры составили свою свору из разных пород. В ней были и гончие, и борзые, и огромные датские доги, и даже могучие русские волкодавы.
Первая охота своры прошла неудачно — собаки сумели выследить и догнать волка, но побоялись напасть на него. Вскоре рассказчик получил от домашней хозяйки письмо «с требованием немедленного удаления Снапа», который безобразничал в её комнате. Недолго думая, рассказчик распорядился выслать пса к себе, в Северную Дакоту.
Через двадцать часов рассказчик встретился со своим любимцем. За это время Пенруфы успели несколько раз устроить охоту на волков, но каждый раз она заканчивалась неудачей. Наведавшись в гости к фермерам, рассказчик разрешил Снапу участвовать в охоте, и на этот раз травля окончилась удачно — свора убила койота, но никто из охотников не успел увидеть, как именно это произошло.
Ночью «волки зарезали нескольких коров», и фермеры вновь вышли на охоту. На сей раз свора загнала молодого волка, и охотники успели увидеть, как Снап первым вцепился в нос зверя, а остальные собаки последовали его примеру.
У гончих прекрасные носы, у борзых быстрые ноги, волкодавы и доги — силачи, но все они ничего не стоят, потому что беззаветное мужество есть только у бультерьера.
Так скотоводы «разрешили волчий вопрос», и теперь в каждой их своре есть маленький, но отчаянный храбрец-бультерьер.
Во время охоты Снап был сильно ранен в плечо, и, собираясь на очередную травлю, рассказчик запер его в амбаре. Однако пёс сумел выбраться, догнал хозяина и храбро бросился в погоню за огромным старым волком.
Охотники быстро догнали матёрого хищника, но собаки всё не решались напасть на него. Вместо того, чтобы пристрелить волка, один из братьев Пенруфов решил посмотреть, что будет дальше. Вскоре свора обступила волка, но так и не решилась напасть. И тут прибежал Снап, отставший из-за своих коротких лапок. Без всяких колебаний он проломился «сквозь кольцо лающих собак» и вцепился в нос волка, а хищник «ударил его всеми двадцатью своими кинжалами».
Остальные собаки бросились за Снапом, и всё смешалось. Когда свора, наконец, расступилась, рассказчик увидел мёртвого волка, в нос которого вцепился маленький бультерьер. Он наклонился к Снапу и обнаружил, что тот смертельно ранен. Пёс лизнул хозяину руку «и умолк навсегда».
Неустрашимого Снапа похоронили «на холме за фермой», и Пенруф-старший назвал его настоящим храбрецом.
Эрнест Сетон-Томпсон – Чинк
Эрнест Сетон-Томпсон – Чинк краткое содержание
Произведение из сборника «По обе стороны поводка»
Дитрих Росс. Фернандо, совсем необычный пес
Джойс Стренгер. Сирра и 700 ягнят
Дитрих Росс. Последняя охота Дея
Бернхард Келлерман. Сэнг
Джеймс Турбер. Собака, которая кусала людей
Китти Ритсон. Тури и его конь
Джойс Стренгер. И неожиданно выпал снег…
Зигфрид Штайцнер. Терри
Бруно Травен. Душа собаки
Гарри Блэк. Последняя пурга Оскара
Свен Хедин. Мой первый Йолдаш
Отто Ольшер. Дог
Чао Чин-Вень. Счастье
Э. Сетон-Томпсон. Снап, история бультерьера
Э. Сетон-Томпсон. Чинк
Книга «По обе стороны поводка» — сборник увлекательных рассказов о собаках. Авторы — известные зарубежные писатели — показывают различные стороны характера этих животных, их бескорыстную любовь и привязанность к человеку. Большинство рассказов, неизвестных широкому читателю, основано на реальных фактах, и, прочитав их, вы узнаете много нового и интересного о своих четвероногих друзьях.
Для широкого круга читателей.
Чинк – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Чинк был уже таким большим щенком, что считал себя замечательной взрослой собакой — и правда замечательным он был, но совсем не таким, каким воображал. Он не был ни свиреп, ни даже внушителен с виду, не отличался ни силой, ни быстротой, но зато был одним из самых шумливых, добродушных и глупых щенков, какие когда-либо грызли сапоги своего хозяина. Его хозяином был Билл Обри, старый горец, живший в то время под горой Гарнет, в Йеллоустонском парке. Это очень тихий уголок, далеко в стороне от путей, излюбленных путешественниками. И то место, где Билл поставил свою палатку, можно было бы признать одним из самых уединенных человеческих обиталищ, если бы не мохнатый, вечно неугомонный щенок Чинк.
Чинк никогда не оставался спокойным хотя бы в течение пяти минут. Он охотно исполнял все, что ему велели, кроме одного: сидеть спокойно. Он постоянно пытался проделывать самые нелепые и невозможные штуки, а когда брался за что-нибудь обыкновенное и легкое, неизменно портил все дело какой-нибудь выходкой. Однажды, например, он провел целое утро в напрасных попытках вскарабкаться на высокую прямую сосну, в ветвях которой он увидел белку.
В течение нескольких недель самой заветной мечтой Чинка было поймать суслика.
Суслики во множестве жили вокруг палатки Билла. Эти маленькие животные имеют обыкновение усаживаться на задние лапы, выпрямившись и плотно сложив передние лапки на груди, благодаря чему издали их можно принять за колышки. Вечером, когда нам надо было привязать лошадей, мы нередко направлялись к какому-нибудь суслику, и ошибка выяснялась только после того, как суслик исчезал в норе с задорным писком.
Чинк в первый же день своего прибытия в долину решил непременно поймать суслика. Как это за ним водилось, он сразу же натворил много разных глупостей. Еще за четверть мили до суслика он припадал к земле и полз на брюхе от кочки до кочки не меньше ста шагов. Но скоро его возбуждение достигало такой степени, что он, не стерпев, вскакивал на ноги, шел напрямик к суслику, который уже сидел возле норы, отлично понимая, что происходит. Через минуту Чинк бросался бежать, и именно тогда, когда ему следовало красться, он забывал всякую осторожность и с лаем бросался на врага. Суслик сидел неподвижно до самого последнего момента, затем, внезапно пискнув, нырял в нору, бросив задними лапками целую горсть песку прямо в открытую пасть Чинка.
День за днем проходили в таких бесплодных попытках. Однако Чинк не унывал, уверенный в том, что настойчивостью он своего добьется. Так оно и случилось.
В один прекрасный день он долго и тщательно подкрадывался к очень большому суслику, проделал все свои нелепые штуки, завершив их яростной атакой, и действительно схватил свою жертву — только на этот раз оказалось, что он охотился за деревянным колышком. Собака отлично понимает, что значит очутиться в дураках. Всякому, кто в этом сомневается, следовало бы посмотреть на Чинка, когда он в тот день смущенно прятался позади палатки, подальше от посторонних глаз.
Но эта неудача ненадолго охладила Чинка, который был от природы наделен не только пылкостью, но и порядочным упрямством. Ничто не могло лишить его бодрости. Он любил всегда двигаться, всегда что-нибудь делать. Каждый проезжающий фургон, каждый всадник, каждый пасущийся теленок подвергался его преследованию, а если ему на глаза попадалась кошка, с соседнего сторожевого поста, он считал своим священным долгом перед солдатами, перед ней и перед самим собой гнать ее домой как можно скорее. Он готов был по двадцать раз на день бегать за старой шляпой, которую Билл обыкновенно забрасывал в осиное гнездо, командуя ему: «Принеси!»
Понадобилось много времени, для того чтобы бесчисленные неприятности научили его умерять свой пыл. Но мало-помалу Чинк понял, что у фургонов есть длинные кнуты и большие злые собаки, что у лошадей на ногах есть зубы, что у телят есть матери, чьи головы снабжены крепкими дубинками, что кошка может оказаться скунсом, а осы — вовсе не бабочки. Да, на это понадобилось время, но в конце концов он усвоил все, что следует знать каждой собаке. И постепенно в нем стало развиваться зерно — пока еще маленькое, но живое зернышко собачьего здравого смысла.
Все нелепые промахи Чинка были словно воссоединены в нечто единое, и его характер обрел целостность и силу после промаха, увенчавшего их все, — после его стычки с большим койотом. Этот койот жил недалеко от нашего лагеря и, по-видимому, как и прочие дикие обитатели Йеллоустонского парка, прекрасно понимал, что находится под защитой закона, который запрещал здесь стрелять, охотиться и ставить ловушки или как-нибудь иначе вредить животным. К тому же он жил как раз в той части парка, где был расположен сторожевой пост и солдаты зорко следили за соблюдением закона.
Убежденный в своей безнаказанности, койот каждую ночь бродил вокруг лагеря в поисках отбросов. Сначала я находил только его следы, показывавшие, что он несколько раз обходил лагерь, но не решался подойти ближе. Потом он начал распевать свою заунывную песню тотчас после захода солнца или при первых проблесках утра. И, наконец, я начал находить его четкие следы около мусорного ведра, куда каждое утро выходил посмотреть, какие животные побывали там в течение ночи. Осмелев еще больше, он стал иногда подходить к лагерю даже днем, сначала робко, затем с возрастающей самоуверенностью; наконец, он не только посещал нас каждую ночь, но и целыми днями держался поблизости от лагеря и то пробирался к палаткам, чтобы украсть что-нибудь съедобное, то восседал на виду у всех на соседнем пригорке.
Однажды утром, когда он таким образом сидел шагах в пяти — десяти от лагеря, один из нашей компании в шутку сказал Чинку: «Чинк, ты видишь этого койота, который смеется над тобой? Пойди прогони его!»
Чинк всегда исполнял то, что ему говорили. Желая отличиться, он бросился в погоню за койотом, который пустился наутек.
Это было великолепное состязание в беге на протяжении четверти мили, но оно и в сравнение не шло с тем, которое началось, когда койот повернул и бросился на своего преследователя. Чинк сразу сообразил, что ему несдобровать, и во всю прыть пустился к лагерю. Но койот бегал быстрее и скоро настиг щенка. Куснув его в один бок, потом в другой, он всем своим видом выразил полное удовольствие.
Чинк с визгом и воем мчался что было мочи, а его мучитель преследовал его без передышки до самого лагеря. Стыдно сказать, но мы смеялись над бедным псом заодно с койотом, и Чинк так и не дождался сочувствия. Еще одного такого опыта, только в меньших размерах, оказалось вполне достаточно для Чинка: с тех пор он решил оставить койота в покое.
Чинк — Э. Сетон-Томпсон
Рассказ про щенка Чинка, который постепенно взрослел и постигал жизненный опыт: у фургонов есть длинные кнуты и большие злые собаки, что у лошадей на ногах есть зубы, что у телят есть матери, чьи головы снабжены крепкими дубинками, что кошка может оказаться скунсом, а осы — вовсе не бабочки.
Чинк читать
I
Чинк был уже таким большим щенком, что считал себя замечательной взрослой собакой — и правда замечательным он был, но совсем не таким, каким воображал. Он не был ни свиреп, ни даже внушителен с виду, не отличался ни силой, ни быстротой, но зато был одним из самых шумливых, добродушных и глупых щенков, какие когда-либо грызли сапоги своего хозяина.
Его хозяином был Билл Обри, старый горец, живший в то время под горой Гарнет, в Йеллоустонском парке. Это очень тихий уголок, далеко в стороне от путей, излюбленных путешественниками. И то место, где Билл поставил свою палатку, можно было бы признать одним из самых уединенных человеческих обиталищ, если бы не мохнатый, вечно неугомонный щенок Чинк.
Чинк никогда не оставался спокойным хотя бы в течение пяти минут. Он охотно исполнял все, что ему велели, кроме одного: сидеть спокойно. Он постоянно пытался проделывать самые нелепые и невозможные штуки, а когда брался за что-нибудь обыкновенное и легкое, неизменно портил все дело какой-нибудь выходкой. Однажды, например, он провел целое утро в напрасных попытках вскарабкаться на высокую прямую сосну, в ветвях которой он увидел белку.
В течение нескольких недель самой заветной мечтой Чинка было поймать суслика.
Суслики во множестве жили вокруг палатки Билла. Эти маленькие животные имеют обыкновение усаживаться на задние лапы, выпрямившись и плотно сложив передние лапки на груди, благодаря чему издали их можно принять за колышки. Вечером, когда нам надо было привязать лошадей, мы нередко направлялись к какому-нибудь суслику, и ошибка выяснялась только после того, как суслик исчезал в норе с задорным писком.
Чинк в первый же день своего прибытия в долину решил непременно поймать суслика. Как это за ним водилось, он сразу же натворил много разных глупостей. Еще за четверть мили до суслика он припадал к земле и полз на брюхе от кочки до кочки не меньше ста шагов. Но скоро его возбуждение достигало такой степени, что он, не стерпев, вскакивал на ноги, шел напрямик к суслику, который уже сидел возле норы, отлично понимая, что происходит. Через минуту Чинк бросался бежать, и именно тогда, когда ему следовало красться, он забывал всякую осторожность и с лаем бросался на врага. Суслик сидел неподвижно до самого последнего момента, затем, внезапно пискнув, нырял в нору, бросив задними лапками целую горсть песку прямо в открытую пасть Чинка.
День за днем проходили в таких бесплодных попытках. Однако Чинк не унывал, уверенный в том, что настойчивостью он своего добьется. Так оно и случилось.
В один прекрасный день он долго и тщательно подкрадывался к очень большому суслику, проделал все свои нелепые штуки, завершив их яростной атакой, и действительно схватил свою жертву — только на этот раз оказалось, что он охотился за деревянным колышком. Собака отлично понимает, что значит очутиться в дураках. Всякому, кто в этом сомневается, следовало бы посмотреть на Чинка, когда он в тот день смущенно прятался позади палатки, подальше от посторонних глаз.
Но эта неудача ненадолго охладила Чинка, который был от природы наделен не только пылкостью, но и порядочным упрямством. Ничто не могло лишить его бодрости. Он любил всегда двигаться, всегда что-нибудь делать. Каждый проезжающий фургон, каждый всадник, каждый пасущийся теленок подвергался его преследованию, а если ему на глаза попадалась кошка, с соседнего сторожевого поста, он считал своим священным долгом перед солдатами, перед ней и перед самим собой гнать ее домой как можно скорее. Он готов был по двадцать раз на день бегать за старой шляпой, которую Билл обыкновенно забрасывал в осиное гнездо, командуя ему: «Принеси!»
Понадобилось много времени, для того чтобы бесчисленные неприятности научили его умерять свой пыл. Но мало-помалу Чинк понял, что у фургонов есть длинные кнуты и большие злые собаки, что у лошадей на ногах есть зубы, что у телят есть матери, чьи головы снабжены крепкими дубинками, что кошка может оказаться скунсом, а осы — вовсе не бабочки. Да, на это понадобилось время, но в конце концов он усвоил все, что следует знать каждой собаке. И постепенно в нем стало развиваться зерно — пока еще маленькое, но живое зернышко собачьего здравого смысла.
II
Все нелепые промахи Чинка были словно воссоединены в нечто единое, и его характер обрел целостность и силу после промаха, увенчавшего их все, — после его стычки с большим койотом. Этот койот жил недалеко от нашего лагеря и, по-видимому, как и прочие дикие обитатели Йеллоустонского парка, прекрасно понимал, что находится под защитой закона, который запрещал здесь стрелять, охотиться и ставить ловушки или как-нибудь иначе вредить животным. К тому же он жил как раз в той части парка, где был расположен сторожевой пост и солдаты зорко следили за соблюдением закона.
Убежденный в своей безнаказанности, койот каждую ночь бродил вокруг лагеря в поисках отбросов. Сначала я находил только его следы, показывавшие, что он несколько раз обходил лагерь, но не решался подойти ближе. Потом он начал распевать свою заунывную песню тотчас после захода солнца или при первых проблесках утра. И, наконец, я начал находить его четкие следы около мусорного ведра, куда каждое утро выходил посмотреть, какие животные побывали там в течение ночи.
Осмелев еще больше, он стал иногда подходить к лагерю даже днем, сначала робко, затем с возрастающей самоуверенностью; наконец, он не только посещал нас каждую ночь, но и целыми днями держался поблизости от лагеря и то пробирался к палаткам, чтобы украсть что-нибудь съедобное, то восседал на виду у всех на соседнем пригорке.
Однажды утром, когда он таким образом сидел шагах в пяти — десяти от лагеря, один из нашей компании в шутку сказал Чинку: «Чинк, ты видишь этого койота, который смеется над тобой? Пойди прогони его!»
Чинк всегда исполнял то, что ему говорили. Желая отличиться, он бросился в погоню за койотом, который пустился наутек.
Это было великолепное состязание в беге на протяжении четверти мили, но оно и в сравнение не шло с тем, которое началось, когда койот повернул и бросился на своего преследователя. Чинк сразу сообразил, что ему несдобровать, и во всю прыть пустился к лагерю. Но койот бегал быстрее и скоро настиг щенка. Куснув его в один бок, потом в другой, он всем своим видом выразил полное удовольствие.
Чинк с визгом и воем мчался что было мочи, а его мучитель преследовал его без передышки до самого лагеря. Стыдно сказать, но мы смеялись над бедным псом заодно с койотом, и Чинк так и не дождался сочувствия. Еще одного такого опыта, только в меньших размерах, оказалось вполне достаточно для Чинка: с тех пор он решил оставить койота в покое.
Краткое содержание книги Томпсона «Рассказы о животных» для читательского дневника
Многомудрый Литрекон любит животных, но ему в разговоре о них не сравняться с Томпсоном. Этот автор воспел преданность, ум, выносливость и уникальность многих живых существ. Основные события из его рассказов будут интересны и взрослым, и детям. Сюжет каждого произведения передан в сокращении, но при этом краткий пересказ сохранил пленительную простоту оригинала. Приятного чтения!
Красношейка
Рассказ повествует о жизни семейства куропаток. Красношейка в начале книги — маленький птенец, самый послушный и красивый из выводка. Когда они с братьями были ещё совсем крошечными, на их семью напала лисица, но мать самоотверженно спасла их от погибели.
Постепенно вырастая и отдаляясь от матери, Красношейка стал жить один, что заставляло его чувствовать себя одиноко. Он выходил на открытую поляну, садился на бревно и громко хлопал крыльями — он хотел, чтобы им любовались. Так и получилось — он нашёл подругу Бурку, у которой уже были птенцы. Он стал им отцом. Жизнь куропаток делится на месяцы — «на каждый месяц своя еда и свой враг».
Наступил сезон охоты и на семейство Красношейки охотился Кэдди со своей собакой. Заметив охотника, Красношейка решил взять на себя собаку и увёл её к реке. В это время охотник заметил мать с птенцами и, несмотря на все уловки Бурки, убил её и ненамеренно растоптал нескольких ее притаившихся младенцев. Красношейка остался один с птенцами. Он научил их всему, что знал. Однажды они спали под снегом, а наутро не смогли выбраться, отец старался пробить корку льда, но это заняло слишком много времени. Все птенцы, кроме одного, погибли. Вскоре погиб и последний птенец — Красношейка остался совсем один.
В итоге охотнику удалось поймать мудрую куропатку, заманив Красношейку в силки. Он бился несколько дней и в конце навсегда затих.
Бинго
Бинго — сын невероятной храбрости пса, который, несмотря на свой размер, вступал в схватки с волками и выходил победителем. Свидетелем такой сцены стал рассказчик, который захотел купить пса Фрэнка, но его хозяин согласился продать лишь щенка. Его и назвали Бинго.
Из развлечений у Бинго поначалу было лишь загонять домой корову. Он рос странным псом, любившим волчью жизнь, убегал на много миль от дома, водился с шакалами, и одна из самок даже стала его возлюбленной. Вскоре хозяин отдал Бинго другому мужчине, но дружба их на этом не закончилась.
Рассказчик зарабатывал на жизнь убийством хищников, поэтому регулярно расставлял капканы, в которые попадали шакалы и волки. Волей случая, после убийства шакала, автор сам попал в капкан — ногой и рукой. До заветной отвертки не было шанса дотянуться. Его обступили шакалы. Он посчитал, что это справедливо — быть растерзанными теми, кому он сам постоянно расставлял капканы. Но тут на помощь прибежал старый пёс Бинго, отогнал шакалов и спас прежнего хозяина.
Вскоре Бинго, любивший лакомится падалью, отравился лошадью, в которую был запрятан яд для волков, и мучимый болью прибежал к прежнему хозяину умирать. Он нашёл собаку наутро уже мертвой. Вот такая вот история о связи между собакой и человеком.
Домино
В Голдерских горах возле ферм людей жило семейство лис. Среди всех лисят, отличался Домино — самый шустрый, ловкий и черномордый. Однажды их заметил фермер Абнер Джюкс, у которого был щенок Гекла. Собака сильно напугала Домино.
Отец-лис воровал кур с фермы, и на его след напали. Фермерские дети пытались достать лисят из их норы, но у них не получилось. За ночь мать-лиса вырыла другую нору, но успела перенести туда лишь трёх лисят, одним из которых был Домино. Остальные погибли от взрыва, который устроили мальчики. Вскоре одного из лисят схватила собака, а с охоты не вернулся отец-лис. Мама и сестра стали отчуждаться от Домино – он стал лисом-одиночкой.
Вскоре Домино повстречал лисицу Белогрудку, отбил ее у соседа и создал с ней семью – родилось потомство. Гекла (собака фермера) и Домино выросли врагами, но из всех поединков Домино выходил победителем. Он несколько раз попадал в капканы, потому что воровал кур с ферм, и на него охотились.
Однажды Домино стал свидетелем, как Гекла напала на стадо овец. Фермер же подумал, что это проделки лиса и все фермеры (кроме Джюксов) начали охоту на лис. Собаки напали на след Белогрудки, она уже почти выбилась из сил, но на помощь пришёл Домино и увёл собак. Его ранили дробью, на него кинулись новые собаки, он почти отчаялся, но решил просить помощи у девочки, что когда-то спасла от него индюшку. Девочка спрятала лиса, однако охотники уговорили её отца отдать его им, Домино отпустили на четверть мили, чтобы у него были шансы скрыться, и погнались за ним вновь.
Погоня продолжалась долго и вскоре в бой вступила Гекла. Домино прыгнул на льдину, собака прыгнула на следующую. Льдины неслись к водопаду — неминуемой смерти. В последний момент лис успел незаметно прыгнуть на другой берег и спасся – Гекла погибла.
Мустанг-иноходец
У Мустанга в рассказе Томпсона врожденная особенность — иноходь (при беге конь поднимает сразу 2 правые или левые ноги). Он был невероятной красоты и буйного нрава, уводил кобыл из домашних табунов и приносил много бед пастухам. За поимку мустанга было назначено большое вознаграждение, за ним гонялись много мужчин, но все безуспешно.
Томас Бэтс же решил изловить жеребца хитростью. Он использовал молодую кобылу, как приманку и сумел пленить мустанга. На его теле он выжег клеймо, несмотря на все попытки мустанга вырваться. Клеймо не устраивало гордого, дикого жеребца, он разорвал веревки и бросился вперёд к обрыву. Он разбился, но остался свободным.
По следам оленя
У Яна, главного героя рассказа, есть цель Х — убить оленя-великана. Заразившись этой идеей, он начинает изучать повадки оленей и места их проживания. Однажды на охоте он чуть не убивает индейца Часки.
Переломным моментом в жизни Яна становится убийство им оленихи. После этого он задумывается — можно ли убивать просто так, ради забавы? Стоит ли вообще убивать оленя-великана?
На следующей охоте Яну удаётся загнать заветное животное в болотистую местность. У оленя нет шансов сбежать. Мучимый сомнениями, Ян глазами встречается с благородным оленем – в его мудром взгляде он находит подтверждение своим сомнениям — животные и люди, все – дети природы, братья. Ян не смог выстрелить, дав животному сбежать. Он не получил заветный трофей, но понял нечто гораздо более ценное.
Старый волк Лобо был гигантским вожаком стаи серых волков, опустошавших долину Куррумпо в течении многих лет. В его стае было всего 5 волков, одной из них была Бланка — подруга Лобо. Вожак отличался хитростью и неумолимостью, он берег свою немногочисленную стаю и избавлял их от проблем с людьми.
Они не питались падалью, а охотились только на молодых телок — убивали по корове в день в течении 5 лет, овец они не любили, но могли забавы ради растерзать сотни из них и даже не притронуться к их мясу.
Все охотники мечтали заполучить скальп старого Лобо, или хотя бы одного из волков из его стаи. Однако ни отрава, ни капканы, ни погони с собаками – ничего не помогало убить волков стаи Лобо.
Лобо подвела его привязанность к Бланке. Герой, от лица которого ведётся рассказ, перепробовал много хитростей, и одна из них сработала. Ему удалось убить Бланку, а затем он использовал её как приманку, чтобы убить Лобо. Через некоторое время, отчаявшийся Лобо, забыв об осторожности (о которой он никогда не забывал!), попал в 4 капкана, из которых у него не получилось выбраться. Его стая не приходила на помощь. На его шею накинули лассо и решили, не убивая, довезти до фермы. «Лобо потерял и силу, и свободу, и подругу». После смерти, охотники сложили его останки к останкам Бланки. Так они навсегда остались вместе.
Серебряное пятнышко
Среди животных, так же, как и среди людей, встречаются «гении», превосходящие своих сородичей по уму и остальным параметрам. Именно таким был Серебряное Пятнышко — старая мудрая ворона.
Из наблюдений автора можно узнать, что:
Вороны общаются на языке, и разные «Кар» значат разное. Что-то обозначает опасность, что-то приближающегося человека, что-то поворот влево, а что-то заменяет наше «привет».
У Серебряного Пятнышка была слабость — он собирал раковины и блестящие камушки. Это были его сокровища, которые он очень берег.
Серебряное пёрышко был мудрым учителем, обучающим сотни молодых птиц.
Вороны учатся по классам. Воронята постарше — в одном классе, помоложе — в другом.
Главный враг ворон — сова в ночное время. Во время морозов вороны могут отморозить себе глаза, поэтому постоянно быть начеку ночью очень сложно. Именно сова убивает Серебряное Пятнышко — вожака стаи. С его гибелью, ряды его стаи стали редеть.
Вулли
В горах Чевиот родилась жёлтая дворняжка Вулли. Вулли был очень смышлёным псом, хитрым и сильным. Он прекрасно пас овец — пастух мог доверить ему всю работу и пить с друзьями в трактире.
Однажды Вулли пошёл с хозяином пасти овец на большое расстояние. Там произошло следующее — глупый пастух неправильно пересчитал овец и отправил Вулли искать недостающую. Когда пастух понял, что ошибся, решил не ждать пса и идти один. Верный Вулли ждал хозяина на том самом месте в течении 2-ух лет, обнюхивая каждую пару обуви. Наконец, он почуял земляка своего хозяина и пошёл с ним — там он обрёл новый дом и вернулся к своей прежней работе.
Местных фермеров сильно тревожила одна лисица, которая убивала их скот. Она была настолько мощная, что люди думали, что это — сестра черта. Однажды она убила больше 20 овец у одной вдовы. Охотники пошли по её следу и пришли к дому Вулли.
На следующую ночь хозяйская дочь решила проследить за Вулли. Выяснилось, что Вулли и есть тот, кого принимали за лисицу. По возвращению, он накинулся на хозяйскую дочь, затем и на хозяина, однако тот смог убить собаку.
Виннипегский волк
Охотник напал на жилище волков и убил всю семью, кроме одного волчонка, которого взял себе и вскоре продал хозяину кабака. У хозяина был маленький сын, которого он часто обижал. Мальчик и волк подружились и стали проводить вместе очень много времени — сын хозяина укрывался от своего отца в волчьей конуре.
Вскоре отец продал волка — новым хозяевам он был нужен для спускания на него собак, так они хотели натренировать их биться с волками. Но при схватке волк убил всех собак. Совершенно случайно прослышав, что происходит — прибежал мальчик и отбил своего друга.
Вскоре маленький герой заболел и умер. Местные жители не раз слышали волчий вой на кладбище, где был похоронен мальчик.
Королевская Аналостанка
Жизнь 1
Продавец печенки в одном из переулков кормил кошек тех хозяев, которые исправно платили за жильё. Бродяжкам же ничего не доставалось, и они вынуждены были питаться из мусорных баков или воровать из молочных бидонов.
Одна из таких дворовых кошек родила 5 котят, однако все они, кроме одного, были съедены большим чёрным котом. Вскоре кошка волей случая попала на речное судно, уехала, и больше ее никто не видел. Ее котёнок остался один. В поисках пищи он попал к негру — работнику магазина по продаже канареек. Хозяином магазина был японец, зарабатывающий на перепродаже кошек и собак. Котёнок вёл обычную трущобную жизнь, вскоре вырос и стал красивой кошкой.
Однажды на неё хотел напасть большой чёрный кот (тот самый, который убил ее братьев). Ее спас рыжий кот, вступивший в бой с чёрным. Сердце нашей кошки было покорено, и они стали друзьями. Вскоре появилось потомство, но японец Мали приказал перестрелять их. В момент, когда негр перестрелял уже всех котят, появилась мама-кошка с крысой в зубах. Это спасло ей жизнь — кошка-крысолов достойна жить. Японец Мали взял ее к себе.
Жизнь 2
Будучи у японца, наша кошка привела шерсть в порядок и стала очень красивой. Заметив это, хозяин магазина начал кормить ее жирами, чтобы ее шерсть стала ещё пушистее — через несколько месяцев она превратилась в кошку редкостной красоты, и Мали решил представить ее на выставке, выдумав ей отличную родословную и назвав аристократичным именем — королевская аналостанка. На выставке она произвела фурор, и ее купили в богатый дом на 5 авеню. Все ее дворовые выходки трактовались новой семьей, как аристократические причуды.
В доме ей не нравилось, и она сбежала в трущобы. Побег провалился — ее вернули обратно и взяли с собой на дачу. Там ей тоже не понравилось, и при первой возможности она сбежала отыскивать свою родину.
Жизнь 3
Собаки, мальчишки, громовики (машины), голод… Вот, что ждало аналостанку на длинной дороге домой. Любовь к родине была ее двигателем. Вскоре она добралась до своего дома — переулка возле магазина, где работал негр. Он обрадовался ей и накормил.
Жизнь 4
Негр, всегда казавшийся ей врагом, оказался ее единственным другом. Он взял ее к себе, и она получила право кормиться заветным варёным мясом от продавца печенки. Так как негр исправно платил, его кошка получала самые лучшие куски. Хозяин продавал аналостанку очень много раз, зная, что через несколько дней она вернётся домой.
Аналостанка стала любимицей. Но, несмотря на своё благополучие, по ночам она бродила по задворкам, чтобы отыскать себе еду — в душе она всегда оставалась трущобной кошкой.
Жизнь серого медведя
Рассказ повествует о жизни одного серого медведя — Уэба.
Мать его, медведица-гризли, воспитывала 4 медвежат. Однажды на ее семейство напал бык, но она смогла защитить себя и медвежат, победив в этой схватке. Хозяин быка, увидев израненное животное, пошёл по его следам отомстить за него. В тот день он убил медведицу и троих ее медвежат, уцелел только маленький Уэб – охотник лишь попал ему в лапу.
У медвежонка было очень тяжёлое детство — без мамы, ее молока, без навыков добычи пищи. Все вокруг были ему врагами — шакалы, чёрные медведи, капканы, даже белки, а другом была лишь покойная мать. Действительно, только связь с мамой иногда спасала ему жизнь — хищники, увидев медвежонка, думали, что рядом есть медведица, и оставляли его в покое. После одной из встреч с врагами он понял, что мир в лесу покупается ценой войны.
Уэб рос, рос и вырос в злого, угрюмого, одинокого медведя, для которого уже не осталось врагов, готовых выйти с ним один на один. Он не знал в жизни ни любви, ни дружбы с тех пор, как его мать умерла от рук человека.
Уэб все больше ненавидел запах железа и человека, вскоре выучился не попадать в капканы. У Уэба были огромные владения, все вокруг его боялись.
Находились охотники, решившие убить Уэба. Все они терпели неудачу, и их настигала смерть от лап этого «чудовищного» медведя. Из несчастного, хромого медвежонка он вырос в короля леса. Постепенно Уэб старел и ему нравилось принимать серные ванны — это утешало его раны — лапу и плечо.
Поменял жизнь Уэба медведь породы «лохматый». Они отличаются хитростью и наглостью. Попав во владения Уэба, «лохматый» хитростью ставил метки на деревьях выше меток Уэба — это значило, что он больше и опаснее. Наш медведь готов был бороться с любым врагом, но сильная боль подрывала его уверенность в себе. «Лохматого» он никогда не видел, но был уверен, что этот медведь огромен. Однажды, плохо себя чувствуя, он отступил и не стал нападать на врага. Вот так — один раз слегка отступив, он отступил навсегда — он дал «лохматому» возможность жить на своей территории.
Уэб слабел и слабел, его беспокоили боли, да и достоинство его было подорвано. Он решил уйти в Йеллоустонский парк, где его знали, как хорошо воспитанного медведя, однако идти было далеко. Он был так измотан, что зашёл в лощину, откуда доносились смертоносные пары. Уэб хотел спокойно дожить, зашёл в лощину, заснул и никогда уже больше не просыпался. «Засыпая, он чувствовал себя так хорошо, как давно себя не чувствовал».
Чинк. Эрнест Сетон-Томпсон
1
Чинк был уже таким большим щенком, что воображал себя взрослой собакой, но на взрослую собаку он еще не был похож. Он не был ни свиреп, ни даже внушителен с виду, не отличался ни силой, ни быстротой, а был просто одним из самых шумливых, добродушных и глупых щенков, какие когда-либо грызли сапоги своего хозяина. Его хозяином был Билл Обри, старый горец, живший в то время под горой Гарнет, в Йеллоустонском парке. Это очень тихий уголок, далеко в стороне от дорог, излюбленных путешественниками. И то место, где Билл разбил свою палатку, можно было бы признать одним из самых уединенных человеческих обиталищ, если бы не этот мохнатый, вечно неугомонный щенок Чинк.
Чинк никогда не оставался спокойным хотя бы в течение пяти минут. Он охотно исполнял все, что ему велели. Он постоянно пытался проделывать самые нелепые и невозможные штуки, а когда ему приказывали сделать что-нибудь обыкновенное и легкое, неизменно портил все дело какой-нибудь выходкой. Однажды, например, он провел целое утро в напрасных попытках вскочить на высокую прямую сосну, в ветвях которой он увидел белку.
В течение нескольких недель самой заветной мечтой Чинка было поймать сумчатую крысу.
Сумчатые крысы во множестве жили вокруг палатки Билла. Эти маленькие животные имеют обыкновение усаживаться на задние лапы, выпрямившись и плотно сложив передние лапы на груди, благодаря чему издали их можно принять за торчащие из земли столбики. В ночное время путешественники, которым нужно привязать лошадей, нередко принимают крысу за столбик. Ошибка выясняется, когда крыса исчезает в земле с задорным писком.
Чинк в первый же день своего прибытия в долину решил непременно поймать такую крысу. Как водится, он натворил сразу же много разных глупостей. Еще за четверть мили до крысы он сделал великолепную стойку и затем прополз на брюхе по кочкам расстояние не меньше ста шагов. Но скоро его возбуждение достигло такой степени, что он не стерпел и, вскочив на ноги, пошел напрямик к крысе, которая в это время сидела над норой в своей обычной позе. Через минуту Чинк побежал; наконец, проделав еще одну из своих бесподобных стоек, он забыл всякую осторожность и бросился с лаем и прыжками на врага. Крыса сидела неподвижно до самого последнего момента, затем внезапно пискнула и нырнула в нору, бросив задними лапками целую горсть песку прямо в открытую пасть Чинка.
День за днем проходил в таких же бесплодных попытках. Однако Чинк не унывал, уверенный в том, что настойчивостью он своего добьется.
В один прекрасный день, после необычайно искусной стойки перед одной совсем особенной крысой, проделав затем все свои нелепые штуки и закончив их яростной атакой, Чинк действительно овладел своей жертвой. Но на этот раз случилось так, что в зубах его оказался простой деревянный колышек.
Собака отлично понимает, что значит очутиться в дураках. Всякому, кто в этом сомневается, следовало бы посмотреть на Чинка, когда он в тот день робко, как овечка, прятался позади палатки, подальше от глаз хозяина.
Но эта неудача ненадолго охладила Чинка, который был от природы наделен не только пылкостью, но и порядочным упрямством. Ничто не могло лишить его бодрости. Он любил всегда двигаться, всегда что-нибудь делать. Каждый проезжающий фургон, каждый всадник, каждая пасущаяся корова подвергались его преследованию, а если кошка из ближайшей сторожки попадалась ему на глаза, он считал своим священным долгом перед ее хозяевами-сторожами гнать ее домой как можно скорее. Он готов был двадцать раз в день бегать за старой шляпой, которую Билл обыкновенно забрасывал в осиное гнездо, командуя ему: «Принеси!»
Понадобилось много времени, для того чтобы бесчисленные неприятности научили его умерять свой пыл. Чинк не сразу усвоил себе, что наряду с фургонами существуют на свете длинные бичи и большие злые собаки, что лошади имеют что-то вроде зубов на ногах, что головы коров снабжены крепкими дубинками, что кошка не так безобидна, как кажется, и что, наконец, осы и бабочки далеко не одно и то же. Да, на это понадобилось время, но в конце концов он усвоил все, что следует знать каждой собаке. И постепенно в нем стало развиваться зерно — пока еще маленькое, но живое зернышко собачьего здравого смысла.
2
Все глупости, которые проделывал Чинк, завершились одной самой изумительной глупостью в приключении с шакалом. Этот шакал жил недалеко от нашего лагеря и, по-видимому, прекрасно понимал, как и прочие дикие обитатели Йеллоустонского парка, что находится под защитой закона, который запрещал здесь стрелять и охотиться. Он жил как раз в той части парка, где был расположен сторожевой пост и солдаты зорко следили за соблюдением закона.
Убежденный в своей безнаказанности, шакал каждую ночь бродил вокруг лагеря в поисках разных отбросов. Увидев его следы, я понял, что он несколько раз обходил лагерь, но не решался подойти ближе. Потом мы часто слышали, как он пел тотчас после захода солнца или при первых проблесках утра. Его следы отчетливо виднелись около мусорного ведра каждое утро, когда я выходил посмотреть, какие животные побывали там в течение ночи. Осмелев еще больше, он стал иногда подходить к лагерю даже днем, сначала робко, затем с возрастающей самоуверенностью; наконец, он не только посещал нас каждую ночь, но и целыми днями держался поблизости от лагеря, разыскивая что-нибудь съедобное. Бывало, что он на виду у всех сидел где-нибудь возле отдаленной кочки.
Однажды утром, когда он таким образом сидел шагах в пятидесяти от лагеря, один из нашей компании в шутку сказал Чинку: «Чинк, ты видишь этого шакала? Пойди и прогони его!»
Чинк всегда исполнял то, что ему говорили. Желая отличиться, он бросился в погоню за шакалом, который пустился наутек.
Это было великолепное состязание в беге на протяжении четверти мили; но вдруг шакал обернулся и стал ждать своего преследователя. Чинк сразу сообразил, что ему несдобровать, и пустился бежать к лагерю. Но шакал мчался быстрее и скоро настиг щенка. Куснув его в один бок, потом в другой, он всем своим видом выразил полное удовольствие.
Чинк с визгом и воем мчался что было мочи, а его мучитель преследовал его без передышки до самого лагеря. Стыдно сказать, но мы смеялись над бедным псом заодно с шакалом, и Чинк так и не дождался сочувствия. Еще один подобный опыт, только в меньших размерах, оказался вполне достаточным для Чинка; с тех пор он решил оставить шакала в покое.
Но зато сам шакал нашел себе приятное развлечение. Теперь он изо дня в день совершенно открыто слонялся около лагеря, зная великолепно, что никто не осмелится в него стрелять. В самом деле, замки всех наших ружей были опечатаны правительственным агентом, а кругом повсюду была охрана.
Этот шакал только и ждал Чинка и выискивал всякую возможность его помучить. Маленький пес знал теперь наверняка, что если он отойдет один на сто шагов от лагеря, шакал окажется тут как тут и начнет кусать и гнать его назад до самой палатки хозяина.
День за днем проходил в таких испытаниях, пока наконец жизнь Чинка не превратилась в сплошное мучение. Он больше уже не смел отходить один на пятьдесят шагов от палатки. И даже когда он сопровождал нас во время наших поездок по окрестностям, этот нахальный и злобный шакал следовал по пятам, выжидая случая поиздеваться над бедным Чинком, и портил ему все удовольствие прогулки.
Билл Обри передвинул свою палатку на две мили от нас, выше по течению реки, и шакал переселился на такое же расстояние вверх по течению. Как всякий хищник, не встречающий противодействия, он становился день ото дня нахальнее, и Чинк постоянно испытывал величайший страх, над которым его хозяин только подсмеивался. Свое решение отделиться от нас Обри объяснил необходимостью иметь под рукой лучший корм для лошади, но вскоре выяснилось, что он просто искал одиночества, чтобы без помехи распить бутылку водки, которую где-то раздобыл. А так как одна бутылка не могла его удовлетворить, то на другой же день он оседлал коня и, сказав: «Чинк, охраняй палатку!», ускакал через горы к ближайшему кабаку. И Чинк послушно остался на часах, свернувшись клубочком у входа в палатку.
3
При всей своей щенячьей нелепости Чинк все же был сторожевым псом, и хозяин его знал, что он будет исправно исполнять свои обязанности по мере сил.
Во второй половине этого дня один проезжавший мимо горец остановился, по обычаю, на некотором расстоянии от палатки и крикнул:
— Послушай, Билл! Эй, Билл!
Но, не получив ответа, он направился к палатке и был встречен Чинком самым подобающим образом: шерсть его ощетинилась, он рычал, как взрослая собака. Горец понял, в чем дело, и отправился своей дорогой.
Настал вечер, а хозяин все еще не возвращался, и Чинк начал испытывать сильный голод. В палатке лежал мешок, а в мешке было немного ветчины. Но хозяин приказал Чинку стеречь его имущество, и Чинк скорее издох бы с голоду, чем притронулся к мешку.
Терзаемый муками голода, он осмелился наконец покинуть свой пост и стал бродить невдалеке от палатки в надежде поймать мышь или найти вообще что-нибудь съедобное. Но неожиданно этот отвратительный шакал снова атаковал его и заставил бежать обратно к палатке.
Тут в Чинке произошла перемена. Он, казалось, вспомнил о своем долге, и это придало ему силы, подобно тому как крик котенка превращает робкую кошку-мать в яростную тигрицу. Он был еще только щенком, глуповатым и нелепым, но в нем жил наследственный твердый характер, который должен был развиться с годами. Когда шакал попытался последовать за ним в палатку — палатку его хозяина, — Чинк повернулся лицом к врагу, грозный, словно маленький демон.
Шакал попятился. Он злобно рычал и угрожал разорвать щенка на куски, но все-таки не осмелился войти в палатку.
И началась настоящая осада. Шакал возвращался каждую минуту. Расхаживая вокруг, он скреб землю задними лапами в знак презрения и вдруг опять направлялся прямо ко входу в палатку, а бедный Чинк, полумертвый от страха, мужественно защищал имущество, вверенное его охране.
Все это время Чинк ничего не ел. Раза два в течение дня ему удалось выбежать к протекавшему рядом ручью и напиться воды, но он не мог так же быстро раздобыть себе пищу. Он мог бы прогрызть мешок, лежавший в палатке, и поесть копченого мяса, но он не смел тронуть то, что ему доверили охранять. Он мог бы, наконец, улучить минуту и, оставив свой пост, перебежать в наш лагерь, где, конечно, его бы хорошо накормили. Но нет, он должен был оправдать доверие хозяина во что бы то ни стало!
Под натиском врага из него выработался настоящий верный сторожевой пес, готовый, если нужно, умереть на своем посту, в то время как его хозяин пьянствовал где-то за горой.
Четыре злосчастных дня и четыре ночи провел этот маленький героический пес, почти не сходя с места и стойко охраняя палатку и хозяйское добро от шакала, который все время держал его в смертельном страхе.
На пятый день утром старый Обри протрезвился и вспомнил, что он не у себя дома, а его лагерь в горах оставлен им на попечение щенка. Он уже устал от беспросыпного пьянства и поэтому сразу оседлал коня и направился в обратный путь. На полдороге в его затуманенной голове мелькнула мысль, что он оставил Чинка без всякой еды.
«Неужели маленький негодяй слопал всю мою ветчину?» — подумал он в тревоге и заспешил домой. Когда он доехал до гребня горы, откуда видна была его палатка, ему сперва показалось, что все по-прежнему благополучно, на своем месте. Но вдруг он увидел: там, у входа в палатку, ощетинившись и рыча друг на друга, стояли — морда к морде — большой злобный шакал и бедный маленький Чинк.
— Ах, чтоб меня! — воскликнул Обри смущенно. — Я совсем забыл про этого проклятого шакала. Бедный Чинк, он попал в тяжелую передрягу! Удивительно, как это шакал еще не разорвал его на куски, да и палатку впридачу.
Да, мужественный Чинк, быть может, в последний раз выдерживал натиск врага. Его ноги дрожали от страха и голода, но он все еще принимал самый воинственный вид и, без сомнения, готов был умереть, защищая свой пост.
Биллу Обри с первого взгляда все стало ясно. Подскакав к палатке и увидев нетронутый мешок с ветчиной, он понял, что Чинк ничего не ел с самого дня его отъезда. Щенок, дрожа от страха и усталости, подполз к нему, заглянул ему в лицо и стал лизать руку, как бы желая сказать: «Я сделал то, что ты мне велел, хозяин». Это было слишком для старого Обри, и слезы стояли в его глазах, когда он торопливо доставал еду маленькому герою.
Затем он повернулся к нему и сказал:
— Чинк, старый друг, я с тобой поступил очень плохо, а ты со мной хорошо. Обещаю, что никогда больше не оставлю тебя дома, если отправлюсь погулять еще разок. Не знаю, чем бы тебя порадовать, друг, раз ты не пьешь водки. Вот разве я избавлю тебя от твоего самого большого врага!
Он снял с шеста посреди палатки свою гордость — дорогой магазинный карабин. Не думая о последствиях, он сломал казенную печать и вышел за дверь.
Шакал, по обыкновению, сидел невдалеке, скаля зубы в дьявольской усмешке. Но прогремел выстрел, и страхи Чинка кончились.
Подоспевшие сторожа обнаружили, что нарушен закон об охране парка, что старый Обри застрелил одного из его диких обитателей. Его карабин был отнят и уничтожен, и он вместе со своим четвероногим другом был позорно изгнан из парка и лишен права вернуться, под угрозой тюремного заключения.
Но Билл Обри ни о чем не жалел.
— Ладно, — сказал он. — А все-таки я сделал доброе дело для своего товарища, который никогда меня не предавал.
Эрнест Сетон-Томпсон – Чинк
Эрнест Сетон-Томпсон – Чинк краткое содержание
Чинк читать онлайн бесплатно
Чинк был уже таким большим щенком, что считал себя замечательной взрослой собакой — и правда замечательным он был, но совсем не таким, каким воображал. Он не был ни свиреп, ни даже внушителен с виду, не отличался ни силой, ни быстротой, но зато был одним из самых шумливых, добродушных и глупых щенков, какие когда-либо грызли сапоги своего хозяина. Его хозяином был Билл Обри, старый горец, живший в то время под горой Гарнет, в Йеллоустонском парке. Это очень тихий уголок, далеко в стороне от путей, излюбленных путешественниками. И то место, где Билл поставил свою палатку, можно было бы признать одним из самых уединенных человеческих обиталищ, если бы не мохнатый, вечно неугомонный щенок Чинк.
Чинк никогда не оставался спокойным хотя бы в течение пяти минут. Он охотно исполнял все, что ему велели, кроме одного: сидеть спокойно. Он постоянно пытался проделывать самые нелепые и невозможные штуки, а когда брался за что-нибудь обыкновенное и легкое, неизменно портил все дело какой-нибудь выходкой. Однажды, например, он провел целое утро в напрасных попытках вскарабкаться на высокую прямую сосну, в ветвях которой он увидел белку.
В течение нескольких недель самой заветной мечтой Чинка было поймать суслика.
Суслики во множестве жили вокруг палатки Билла. Эти маленькие животные имеют обыкновение усаживаться на задние лапы, выпрямившись и плотно сложив передние лапки на груди, благодаря чему издали их можно принять за колышки. Вечером, когда нам надо было привязать лошадей, мы нередко направлялись к какому-нибудь суслику, и ошибка выяснялась только после того, как суслик исчезал в норе с задорным писком.
Чинк в первый же день своего прибытия в долину решил непременно поймать суслика. Как это за ним водилось, он сразу же натворил много разных глупостей. Еще за четверть мили до суслика он припадал к земле и полз на брюхе от кочки до кочки не меньше ста шагов. Но скоро его возбуждение достигало такой степени, что он, не стерпев, вскакивал на ноги, шел напрямик к суслику, который уже сидел возле норы, отлично понимая, что происходит. Через минуту Чинк бросался бежать, и именно тогда, когда ему следовало красться, он забывал всякую осторожность и с лаем бросался на врага. Суслик сидел неподвижно до самого последнего момента, затем, внезапно пискнув, нырял в нору, бросив задними лапками целую горсть песку прямо в открытую пасть Чинка.
День за днем проходили в таких бесплодных попытках. Однако Чинк не унывал, уверенный в том, что настойчивостью он своего добьется. Так оно и случилось.
В один прекрасный день он долго и тщательно подкрадывался к очень большому суслику, проделал все свои нелепые штуки, завершив их яростной атакой, и действительно схватил свою жертву — только на этот раз оказалось, что он охотился за деревянным колышком. Собака отлично понимает, что значит очутиться в дураках. Всякому, кто в этом сомневается, следовало бы посмотреть на Чинка, когда он в тот день смущенно прятался позади палатки, подальше от посторонних глаз.
Но эта неудача ненадолго охладила Чинка, который был от природы наделен не только пылкостью, но и порядочным упрямством. Ничто не могло лишить его бодрости. Он любил всегда двигаться, всегда что-нибудь делать. Каждый проезжающий фургон, каждый всадник, каждый пасущийся теленок подвергался его преследованию, а если ему на глаза попадалась кошка, с соседнего сторожевого поста, он считал своим священным долгом перед солдатами, перед ней и перед самим собой гнать ее домой как можно скорее. Он готов был по двадцать раз на день бегать за старой шляпой, которую Билл обыкновенно забрасывал в осиное гнездо, командуя ему: «Принеси!»
Понадобилось много времени, для того чтобы бесчисленные неприятности научили его умерять свой пыл. Но мало-помалу Чинк понял, что у фургонов есть длинные кнуты и большие злые собаки, что у лошадей на ногах есть зубы, что у телят есть матери, чьи головы снабжены крепкими дубинками, что кошка может оказаться скунсом, а осы — вовсе не бабочки. Да, на это понадобилось время, но в конце концов он усвоил все, что следует знать каждой собаке. И постепенно в нем стало развиваться зерно — пока еще маленькое, но живое зернышко собачьего здравого смысла.
Все нелепые промахи Чинка были словно воссоединены в нечто единое, и его характер обрел целостность и силу после промаха, увенчавшего их все, — после его стычки с большим койотом. Этот койот жил недалеко от нашего лагеря и, по-видимому, как и прочие дикие обитатели Йеллоустонского парка, прекрасно понимал, что находится под защитой закона, который запрещал здесь стрелять, охотиться и ставить ловушки или как-нибудь иначе вредить животным. К тому же он жил как раз в той части парка, где был расположен сторожевой пост и солдаты зорко следили за соблюдением закона.
Убежденный в своей безнаказанности, койот каждую ночь бродил вокруг лагеря в поисках отбросов. Сначала я находил только его следы, показывавшие, что он несколько раз обходил лагерь, но не решался подойти ближе. Потом он начал распевать свою заунывную песню тотчас после захода солнца или при первых проблесках утра. И, наконец, я начал находить его четкие следы около мусорного ведра, куда каждое утро выходил посмотреть, какие животные побывали там в течение ночи. Осмелев еще больше, он стал иногда подходить к лагерю даже днем, сначала робко, затем с возрастающей самоуверенностью; наконец, он не только посещал нас каждую ночь, но и целыми днями держался поблизости от лагеря и то пробирался к палаткам, чтобы украсть что-нибудь съедобное, то восседал на виду у всех на соседнем пригорке.
Однажды утром, когда он таким образом сидел шагах в пяти — десяти от лагеря, один из нашей компании в шутку сказал Чинку: «Чинк, ты видишь этого койота, который смеется над тобой? Пойди прогони его!»
Чинк всегда исполнял то, что ему говорили. Желая отличиться, он бросился в погоню за койотом, который пустился наутек.
Это было великолепное состязание в беге на протяжении четверти мили, но оно и в сравнение не шло с тем, которое началось, когда койот повернул и бросился на своего преследователя. Чинк сразу сообразил, что ему несдобровать, и во всю прыть пустился к лагерю. Но койот бегал быстрее и скоро настиг щенка. Куснув его в один бок, потом в другой, он всем своим видом выразил полное удовольствие.
Чинк с визгом и воем мчался что было мочи, а его мучитель преследовал его без передышки до самого лагеря. Стыдно сказать, но мы смеялись над бедным псом заодно с койотом, и Чинк так и не дождался сочувствия. Еще одного такого опыта, только в меньших размерах, оказалось вполне достаточно для Чинка: с тех пор он решил оставить койота в покое.
Но зато сам койот нашел себе приятное развлечение. Теперь он каждый день слонялся около лагеря, великолепно зная, что никто не осмелится в него стрелять. К тому же замки всех наших ружей были опечатаны правительственным агентом, а кругом всюду была охрана.
Койот следил за Чинком и выискивал возможность его помучить. Щенок знал теперь, что стоит ему отойти на сто шагов от лагеря, койот окажется тут как тут и начнет кусать и гнать его назад до самой палатки хозяина.
Это продолжалось изо дня в день, и наконец жизнь Чинка превратилась в сплошное мучение. Он больше уже не смел отходить один на пятьдесят шагов от палатки. И даже когда он сопровождал нас во время наших поездок по окрестностям, этот нахальный и злобный койот следовал за нами по пятам, выжидая случая поиздеваться над бедным Чинком, и портил ему все удовольствие прогулки.
Билл Обри перенес свою палатку на милю от нас выше по течению реки, и койот почти перестал посещать наш лагерь, так как переселился на такое же расстояние вверх по течению. Как всякий хулиган, не встречающий противодействия, он становился день ото дня нахальнее, и Чинк постоянно испытывал величайший страх, над которым его хозяин только подсмеивался.
Свой переезд Обри объяснил необходимостью отыскать лучшее пастбище для лошади, но вскоре выяснилось, что он просто искал одиночества, чтобы без помехи распить бутылку водки, которую где-то раздобыл. А так как одна бутылка не могла его удовлетворить, то на другой же день он оседлал коня и, сказав: «Чинк, охраняй палатку!» — ускакал через горы к ближайшему кабаку. И Чинк послушно остался, свернувшись клубочком у входа в палатку.
При всей своей щенячьей глупости Чинк был сторожевым псом, и его хозяин знал, что он будет исправно исполнять свои обязанности по мере сил.
Во второй половине этого дня один проезжавший мимо горец остановился, по обычаю, на некотором расстоянии от палатки и крикнул:
— Послушай, Билл! Эй, Билл!
Но, не получив ответа, он направился к палатке и был встречен Чинком самым подобающим образом: шерсть его ощетинилась, он рычал, как взрослая собака. Горец понял, в чем дело, и отправился своей дорогой.
Загрузка...